Войнуха - Виталий Забирко

На одном из перекрестков Айя задергала Донована за рукав.

— Смотри, смотри! — указала она пальцем. — Чучело!

На втором этаже дома стоял застывший кибер. Руками он держал огромный блок стены с проемом окна. Видно, хотел его поставить, но в это время для него прекратили подачу энергии.

Атлант, подумал Донован, и ему страшно захотелось увидеть Кирша и посмотреть ему в глаза.

Вход в лабиринт был загорожен гусеничным краулером, и если бы не Айя, они навряд ли отыскали бы его. Протиснувшись между краулером и стеной, они увидели огромную дыру, всю закопченную; из полуобвалившихся стен крючьями торчала арматура, а откуда-то с потолка сочился ручеек и, журча, убегал в темноту. Из провала тянуло промозглой сыростью, ржавым металлом и гнилой, мертвой биоэлектроникой.

Ратмир принюхался, поплямкал губами, словно пробуя воздух на вкус.

— Не нравится мне все это…

Айя передернула плечами.

— Он тут, — сказала она. — Только тут ходов много, запутаться можно и не просто так, а надолго. Кирш говорил, что неделю можно ходить-ходить, а может быть, даже и больше, и выхода не найти.

— Да, окопался, — проговорил Феликс, с интересом осматриваясь по сторонам, и прицокнул языком.

Ратмир бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал.

— Ты знаешь, как его здесь найти? — спросил он Айю.

— Нет, — Айя помотала головой. — Он меня сюда не водил. Говорил, нельзя, я заплутаюсь, а он потом не найдет. Но это все враки, конечно, я бы нашла дорогу назад, но он сюда вообще никого не водил.

— Жаль, — вздохнул Ратмир. Он повернулся лицом ко всем. Значит, так. Феликс, останешься в машине. А мы с Донованом спустимся в лабиринт. Никаких действий до нашего возвращения не предпринимать.

— Хорошо, — недовольно буркнул Феликс и, протиснувшись между краулером и стеной, зашагал в сторону оставленного «богомола».

Ратмир проводил его взглядом, затем кивнул Доновану:

— Идем.

И стал быстро спускаться в провал по каменному крошеву. На полдороге он остановился и глухо, как из бочки, сказал:

— Айю оставь. Ни к чему ей туда.

Донован посмотрел на Айю, улыбнулся и развел руками. Что поделаешь, нужно подчиняться. Он спустился вслед за Ратмиром и в конце провала оглянулся. Айя стояла боком к нему, черная фигурка на светлом пятне входа, и обиженно сколупывала со стены штукатурку. В лабиринт она не глядела.

Ничего, сказал про себя Донован. Ты не расстраивайся. Он сейчас на самом деле прав. Незачем тебе туда.

Ратмир тронул его за плечо.

— Здесь мы разделимся. Пойдешь прямо, а я — налево. Встреча здесь же, через два часа. Ты хорошо ориентируешься?

Донован пожал плечами.

— Если стены здесь не двигаются…

Ратмир сдержанно улыбнулся.

— Тогда — до встречи, — сказал он, кивнул и сразу же исчез за поворотом. Там он включил фонарь, и было видно, как по стенам, все удаляясь под гулкий звук шагов, бегают блеклые отблески.

— До встречи… — сказал ему вслед Донован, еще раз оглянулся на Айю и пошел в другую сторону.

Коридор, в который он свернул, был тускло освещен унылым грязно-красным светом, и от этого все вокруг казалось серым и угрюмым, как в туманную лунную ночь. Донован шел неторопливо, прислушиваясь, запоминая дорогу, но фонарь не включал. В лабиринте было сыро и затхло, во рту ощущался оскомный привкус ржавого железа и вообще весь этот полумрак, это запустение, шелушащиеся штукатуркой стены, кучи седого хлама, битый пластик и гнилая слизь, распластавшаяся коричневыми скользкими лужами по полу, источали тревогу и полную безысходность. Как тут можно жить? Кирш, до чего же нужно опуститься, чтобы тут жить? Ведь это нора, грязная, запущенная, захламленная нора, где могут жить лишь какие-то нечистоплотные твари, но не люди… Логово.

Донован остановился и прислушался. Где-то рядом, за стеной, кто-то еле слышно бормотал. Он всмотрелся в темноту, увидел вход в соседнее помещение и шагнул туда.

Комната была маленькой, приблизительно три на четыре метра, относительно чистой и пустой. Лишь посреди нее сизой громадой возвышался громоздкий универсальный кибер, давно обесточенный, горел только зеленый огонек приемника, и он голосом Кирша монотонно декламировал какую-то белиберду, сильно нажимая на «р». Донован нагнулся пониже, чтобы попытаться хоть что-нибудь расслышать.

— Крыльями кружа красиво, — зло и тихо сказал Кирш ему в самое ухо, — крыса кралась кромкой крыши. Крепче кремня кривошипы, кроя кропотливо кражу, кролика кредитовали…

Декламирование оборвалось, и раздался глухой простуженный кашель. Больной кашель, плохой, буханье, можно сказать, а не кашель. И опять.

— …Крепко кроль кричал, креняся, крепость кропля кратнокрасным…

Кирш, подумал Донован. Ты все пишешь стихи… Упражняешься. Он почувствовал, как ярость плотным давящим комком поднимается к самому горлу.

— …Крюк кривой кромсал круп кроля, кровью круто кровоточа.

Донован размахнулся и со всей силы ударил ребром ладони по зеленому огоньку на панели кибера. Что-то зазвенело, огонек погас и воцарилась тишина. Кирш, что же ты здесь наделал… Донован посмотрел на ладонь. Из ссадины сочилась кровь. Он прислонился лбом к холодному пластхитину кибера и вдруг услышал, как за стеной пробубнил голос Кирша:

— …Кроткий крот, крепя крест кролю, крапивой крушенье красил…

Донован скрипнул зубами и пошел прочь от этого места.

Вслед ему неслось:

— …Крякча крысе кровожадной крах кромешный…

Замолчи… Замолчи, замолчи! Донован сцепил кулаки и быстро, почти бегом, зашагал вперед.

Он шел напрямик, не разбирая дороги, через анфилады комнат, через завалы протухшей бумаги, гнилого тряпья, ржавого железа, битого стекла, развороченных, смятых, словно они побывали под прессом, каких-то приборов и механизмов, назначение которых сейчас невозможно было определить — какая-то дикая смесь контуров псевдоприсутствия, транспортных средств, пересыпанная мелкими деталями и залитая разложившейся слизью биоэлектронного наполнителя. Он не помнил, сколько времени так шел, не останавливаясь, не обращая ни на что внимания, уже притупилось в памяти, куда он шел и что здесь искал…

И тут перед ним открылся относительно хорошо освещенный зал, широкий, но с низким потолком, закопченным, покрытым каплями воды. Он остановился.

Это был генеральный зал. А посередине, у пульта синтетизатора, спиной к нему, на косоногом стуле, в грязном, пятнами, как маскировочном, жеваном комбинезоне, скорчившись, сидел Кирш.

Вот и встретились, почему-то совершенно спокойно подумал Донован. Кирш чуть заметно покачивался, словно был вдребезги пьян, и что-то монотонно бормотал. Вот как мы встретились… Донован смотрел ему в трясущийся затылок и чувствовал, что снова начинает закипать злость. К этому человеку. Некогда его другу. Последнему подлецу.