Проклятие клана Монтгомери - Lizage

Дверь в гостиную была захлопнута, из-под неё пробивалась полоска света. На кухне Джейми отмывал щёткой большой противень, пахнущий углями и горелым мясом. Его красивые руки по локоть утопали в мыльной пене. Эдакая жанровая картина, означающая конец праздника.

— Почему закрыта гостиная? — спросила я.

— Семейный совет, — сказал он то ли с иронией, то ли серьёзно.

Я осмотрелась в поисках спичек.

— Что-то ищете?

— Мне бы огня.

Я достала сигарету из рукава и поднесла к губам. Приготовилась услышать что-нибудь о вреде курения, или что мне оно не к лицу. Парень вытер руки бумажным полотенцем и нашарил в ящике бензиновую зажигалку с массивным металлическим корпусом.

— Дед этой штукой костры в лесу разводил, — улыбнулся он.

Осторожно убрав пальцем прядь волос с моего лба, чиркнул колёсиком. Мощный язык пламени вырвался на волю. Уверена, я подпалила бы причёску, если бы попробовала прикурить от этой зажигалки сама. Джейми вернулся к противню.

— Зачем ты делаешь это? — спросила я.

— Делаю что?

— Готовишь еду, приводишь в порядок дом, ездишь за покупками. Никто тебе даже спасибо не говорит, будто так и надо. Ты же не чёртова Золушка, в конце концов!

Он открыл кран, некоторое время смотрел, как струя воды уничтожает воздушные замки мыльных пузырей.

— Смысла особого нет, — сказал он наконец, — мне просто нравится готовить. И дом я люблю, мне приятно вкладывать в него время и силы. Я делаю это не для Монтгомери, а для себя.

— Притом, что рано или поздно тебя выгонят отсюда?

— Надеюсь, что не выгонят, хотя никто не знает.

Я вдохновенно курила, выпуская дым в окно, за которым виднелся краешек розовеющего неба над крышей сарая.

— Вы ведь не так себе всё представляли, Мадлен? — сказал он. — Вы, должно быть, видели в своём воображении этакую образцовую семью янки с открыток на День Благодарения. Все сидят за столом, улыбаются, держатся за руки, возносят хвалу мирозданию за то, что они друг у друга есть. Ожидали, что первое время к вам будут относиться прохладно, но вы вскоре докажете им, что готовы стать в этом доме своей.

Я усмехнулась, признавая, насколько он прав.

— Не думаю, что такие семьи существуют, — сказал Джейми, — это иллюзия, и она хорошо продаётся. Как туристические аттракции — на фотографиях они всегда впечатляют больше, чем в жизни. А я — наивный деревенский простачок, которому нравится заблуждаться. Люблю, когда в доме чисто, тепло и пахнет яблочным пирогом. Или когда зимой дрова в камине потрескивают, отбрасывая блики на потолок. Мне хочется иногда закрыть глаза и представить, что у меня обычная мать, и живой отец, что есть на свете люди, которым я не безразличен, а чёртовы Монтгомери рано или поздно вспомнят, что моя фамилия такая же, как у них.

Мне было нечем крыть. Этот почти ещё мальчишка оказался куда проницательней меня, и не в пример циничней. Я росла без отца с отрочества. Он рос без обоих родителей с рождения.

— Извини, пожалуйста, — сказала я, — это был очень бестактный вопрос.

Он отвёл взгляд.

— Нет, почему же, вопрос нормальный. Вы извините, за откровенность.

Я сидела на ступеньках парадного крыльца, надёжно укрытая плющом и деревянным навесом от любопытных взглядов из окон. Да, мне нужно было покурить. И пообщаться с нормальным, искренним человеком, вроде Джейми, чтобы сегодняшние промахи в наведении мостов с будущей роднёй приобрели нужную пропорцию.

Полчаса спустя я увидела, как он выходит из боковой двери с открытой банкой будвайзера в руке. Джейми отнёс её к дальнему краю лужайки и оставил возле каменной стены. По пути обратно подошёл ко мне, отбрасывая на траве длинную ломаную тень.

— Холодает, — сказал он, — вам лучше вернуться в дом.

— Я посижу ещё пару минут, — ответила я, — мне нравится тишина и ветерок с холмов.

Он улыбнулся, скрестил руки на груди.

— Можно задать тебе ещё один бестактный вопрос?

— Если не боитесь получить слишком прямой ответ.

Я запнулась, чувствуя, что время вокруг нас остановилось, а воздух стал густым и сладким, как сахарная вата.

— У меня нет девушки, если вы об этом, — сказал Джейми.

— Вообще-то, я про пиво хотела спросить. Ты его тоже для Дюка поставил?

— Для кого? — он рассмеялся хрипловатым мальчишеским смехом. — Нет, конечно. Просто примета такая, на счастье. Спокойных снов, Мадлен! И не стесняйтесь, если я могу чем-либо вам помочь.

Глава 8

Роберт укрылся одеялом и молча отвернулся к стене. Он слышал, как полчаса назад Эва поймала меня в коридоре, сказала что-то про сигаретную вонь и портовые кабаки в Марселе. Не подумав о последствиях, я посоветовала ей пойти к психотерапевту, а ещё лучше, к проституткам мужского пола, потому что климакс и сексуальная неудовлетворённость — проблемы не семейного, а личного характера.

Дальше были хлопки дверью, невнятные жалобы и угрозы. Я достаточно хорошо знала Роберта, чтобы без всяких слов понять, насколько он зол. Беда в том, что я не чувствовала себя виноватой.

Полежав немного в полной тишине, решила сделать робкий шаг навстречу. Придвинулась к нему, погладила по плечу. Я знала, что Роберт не спит, и что ему тоже мерзко от этой перепалки, случившейся в его родном доме. Каждый человек привязан к месту, где прошло его детство, даже если вслух того не признаёт.

— Милый, — сказала я, — пожалуйста, перестань злиться. Ты единственный близкий мне человек здесь, да и, пожалуй, во всём мире. Я очень дорожу нашими отношениями и не хочу ссориться с тобой.

— Если ты так дорожишь нашими отношениями, — проговорил он устало, — зачем было язвить Эве?

— Я постараюсь завтра отвечать вежливо, даже если она опять заденет меня.

— Сделай одолжение.

Забравшись под одеяло, я погладила его по спине. Просунула руку подмышку и провела пальцами по груди, вдохнула привычный запах его одеколона. Вспомнила, что сегодня утром, после бокала вина, мне захотелось прикосновений, тепла и нежности. Что пообещала себе перед сном совратить Роберта, как в начале нашего знакомства.

Он нехотя повернулся на спину.

— Ты серьёзно?

— Почему нет? Родовое проклятие не позволяет заниматься любовью в поместье?

— Откуда ты знаешь о проклятии?

— Джейми. Он очень мило поведал мне историю Фредерика.

— Враки всё это, — сказал Роберт, глядя в потолок.

Мягкий свет луны освещал его точёный профиль.

— Не верь всему, что брательник рассказывает. Он, как и дед, немного не в себе. Здешние леса сносят людям мозги. Ещё и поэтому я не хотел задерживаться в Вермонте надолго.