Штрафной бой отряда имени Сталина - Захар Артемьев

– Что вы там возитесь, герр офицер?! – требовательный голос ученого погнал Грубера дальше, а невидимый Лортц окрикнул его еще раз. – Идите сюда, тут, за вольерами, лестница. Спускайтесь сюда, не бойтесь…

Фыркнув, Грубер решительно шагнул вперед. Фраза профессора «не бойтесь» почти вывела его из себя, но через мгновение штурмгауптфюрер опомнился. Лицо его озарила улыбка, профессор Лортц стал ему понятен.

Винтообразная лестница оказалась в углу просторного помещения за рядами длинных дощатых ящиков, выкрашенных в зеленый цвет. Лестница была тускло освещена лампами электрического накаливания. Штурмгауптфюрер решительно ступил вниз, соскользнул по шаткой лестнице и чуть не сбил спешившего ему навстречу профессора с ног. Оба отшатнулись друг от друга в испуге.

Напряжение разрядил профессор своим смехом. Спустя мгновение расхохотался и Грубер.

– Я кричу, кричу, – доброжелательно-брюзгливо проговорил Лортц, – а вы шляетесь неизвестно где, молодой человек. Ладно, пойдемте. У нас много дел.

– А что случилось, герр Лортц? – осторожно спросил Иоахим, аккуратно следуя за профессором по узкому наклонному проходу куда-то вниз. Судя по его ощущениям, они спустились под землю уже на два десятка метров и сейчас продолжали углубляться все дальше. Проход казался бесконечным.

– Мы с вами работаем вместе, Грубер, – заговорил профессор спустя какое-то время, когда они прошли еще несколько десятков метров. – Я хочу, чтобы вы поняли всю важность нашего дела, чтобы вы поняли, почему мы сидим здесь, в этих варварских русских лесах.

Душный и тесный проход с редкой чередой тусклых лампочек внезапно расширился, превратившись в коридор, стены которого были выложены досками. Спереди повеяло прохладным свежим воздухом.

– …Я вовсе не садист, как вам могло бы показаться, – продолжил профессор, подойдя к толстой металлической двери, устроенной наподобие шлюза, он возился с запорным устройством. – Как и любой нормальный человек, я не лишен любви и жалости к детям, да и к людям вообще. – На мгновение он обратил свой взгляд на штурмгауптфюрера, затем вновь повернулся к двери и с усилием потянул за тугие поручни. Не мешкая, Грубер помог профессору открыть дверь. – Поверьте, Иоахим, мне очень неприятны расстрелы, я не люблю садистов. Но я свято верю нашему фюреру и всей душой понимаю, что мы – те самые истинные жертвы. И мы обязаны отдать свои жизни, души, тела, все, что у нас есть, на благо великой Германии. Для того чтобы наши дети жили…

Они прошли через открытую дверь, которую профессор немедленно закрыл вновь. Оказались в темном помещении, штурмгауптфюрер достал из кармана фонарик и включил его. Лортц подошел к стене и, найдя рычаг электрического рубильника, поднял его вверх. Между клеммами проскочила искра, на потолке вспыхнули лампы, которые осветили просторное круглое помещение. От стоящих слева массивных металлических шкафов, выкрашенных в серый цвет, послышалось протяжное монотонное гудение, из отверстий в потолке подул свежий воздух. Центр просторного зала был заставлен различного вида операционными столами, гинекологическими креслами и прочими медицинскими приспособлениями, о назначении которых офицер службы СС мог только догадываться.

Грубер, открыв рот от изумления, разглядывал обустройство подземного помещения, о наличии которого под концентрационным лагерем до сего дня не имел ни малейшего понятия. Профессор искренне наслаждался его изумлением.

– Если вы сейчас думаете, что мы здесь в одиночестве, то жестоко заблуждаетесь, – с широкой улыбкой, произнес Лортц. Он кивнул в противоположный конец круглого помещения. Там полукругом располагались металлические двери наподобие той, через которую они попали в этот зал. Такие же, за исключением того, что в каждой двери было устроено круглое стеклянное окошко. – Там, за этими дверями, находится РЕЗУЛЬТАТ. Финальная стадия нашего проекта. Пойдемте, я покажу вам то, ради чего мы все здесь находимся.

Грубер подумал, что сходит с ума. Из глубины ярко освещенной комнаты на него смотрело создание, которое, казалось, выбралось из самых глубин сознания законченного шизофреника. Сумасшедшего. Тварь, больше всего похожая на сороконожку, но увеличенная до пяти метров в длину и метра в диаметре, сидела на стене совершенно комфортно. Больше всего Иоахима поразила ее или его голова, вернее лицо. Грубая коричневая кожа с хитиновым панцирем сверху не скрывала черт печального детского лица. Маленький рот существа был открыт и пытался говорить. Виднелся разрез огромной зубастой пасти. Штурмгауптфюрер почувствовал, что теряет сознание, и только усилием воли привел себя в чувство.

– Это биологическое оружие, – заговорил профессор. Голос его доносился как будто издалека, хотя стоял Лортц всего в двух шагах. – В качестве сырья мы используем людей, человеческих детенышей. Русские, кстати, оказались самым устойчивым и удобным материалом. Живучие, – рассмеялся профессор и указал Груберу на стоящие поодаль стулья. Они прошли, расселись поудобнее, профессор вытащил из-за пазухи серебряный портсигар, выудил оттуда две ароматные сигариллы, закурил одну, вторую протянул штурмгауптфюреру.

– Вы хотите сказать, что это тоже люди?! – ошарашено спросил Иоахим, закуривая. Он, внезапно обессилев от увиденного за дверью, откинулся на спинку стула. Затянулся табачным дымом, вкус которого понемногу начал приводить его в чувство. – А как вы их контролируете, профессор?

– Нервные импульсы могут передаваться на расстояние, – Лортц кивнул на стоящий рядом металлический стол. – То, что считалось фантастикой и бабушкиными сказками, воплотил в жизнь гений немецкого народа. Эти шлемы соединены попарно. Один надевается на голову ассистента, другой – на подопечного. Таким образом идет воспитание. Большой проблемой является языковой барьер, – профессор улыбнулся, отчего глаза его по-мальчишески засверкали. – Понятно, что никто в здравом уме никогда не даст разрешения использовать в качестве материала представителей высшей расы. Вот и приходится возиться с тем, что есть. Вот почему нам пришлось выписывать учебники по немецкому языку начального уровня…

Лортц взял в руки валявшийся в углу стола учебник, обычную азбуку. Открыл, бегло пролистал и шутливо проговорил алфавит. Затем, шаловливо подмигнув штурмгауптфюреру, встал и, подойдя к стене, повернул выключатель на встроенном в панель микрофоне. Начал читать алфавит снова, медленно и раздельно. Из укрепленных на потолке динамиков Грубер сквозь электрический шорох услышал искаженные, но, несомненно, детские голоса, вторившие профессору. Они тоже повторяли алфавит!

Суть изобретения профессора поражала воображение видавшего виды офицера СС. Габриель Лортц оказался действительно гениальным ученым. Он, правда, не скрывал, что основные открытия совершил вместе с еще одним исследователем, евреем по национальности, который был ликвидирован, как только нужда в нем отпала. Но идея целиком принадлежала Лортцу.

В ходе долгих исследований и экспериментов по строению человеческого организма молодой ученый выяснил, что у всех живых существ и даже растений есть одна общая, объединяющая все живое деталь. На основе этого открытия, озвучивать которое в деталях профессор не стал, ему удалось синтезировать вещество, которое могло менять клетки любого живого организма планеты так, как будет желательно ему, Габриелю Лортцу.

– Вы и не представляете, Иоахим, как мне было тяжело поначалу, – оживленно болтал профессор, не отвлекаясь от рассказа ни на секунду, даже когда он продолжал свои непонятные манипуляции с электрическими аппаратами. – Нехватка денег, постоянные проблемы с помещениями для работы, а главное, отсутствие человеческого материала для работы! Один раз мне удалось заполучить осужденного на смерть преступника, но стоило об этом узнать руководству института, где я имел честь состоять, как поднялся жуткий скандал! Эксперименты пришлось на время свернуть…

С приходом к власти NSDAP (Nationalsozialistische Deutche Arbeiterpartei – Национал-социалистическая немецкая рабочая партия – правящая и единственная партия в Германии в годы Третьего рейха) дела профессора Габриеля Лортца пошли на лад. Его исследованиями заинтересовались военные, немедленно выделили неограниченное финансирование. Профессор проводил множество экспериментов и был близок к созданию идеального солдата, но его изыскания были прерваны столь поспешной войной против СССР. Ряд экспериментов пришлось свернуть. Выбор военных, как всегда, пал на самое дешевое и массовое. Кратковременное изменение организма…

– Вот зачем мне нужны ваши солдаты, – объяснил профессор. – Они будут учить моих детей военному искусству, научат их быть беспощадными, а не глупыми, хотя и сверхсильными, шалунами.

– Вот этими самыми шлемами? – потрясенный Грубер взял один из них в руки. – Это просто невероятно!