Война виртуальных миров - Кирилл Шатилов

Вопрос, как и следовало ожидать, повис в воздухе.

Даша сосредоточенно тыкала ноготком в экран, но, в конце концов, вздохнула и отложила телефон.

– Дед, наверное, ты прав. Всё одно и то же. – Она с укоризной посмотрела на мать. – Кстати, а ты Мачу-Пикчу видел? Там сразу показали две записи туристов. В разном качестве и с разных точек. На плохой хорошо виден только момент взрыва. На второй, гораздо лучше, чётко виден падающий снаряд. Я сразу поняла, что это тарелка грохнулась.

– Раз показана тарелка, значит, тарелка, – кивнул Евгений Иванович. – Видеомонтаж нынче делать разучились, а лишние ролики из интернета не удаляют. Я ничего не перепутал?

Разговор оборвался. Даша видела, что дед хоть и не показывает, но задет за живое. Ей самой не нравилось, когда близкие люди в какой-то момент внезапно словно отключаются и перестают тебя понимать. А ты в своей правоте уверена, и тебе невольно становится жалко и их, и себя.

– Между прочим, когда мы в электричке ехали, над нами три треугольника, как самолёты, пролетели. Ты отсюда не видел?

– Ну, раз летели, как самолёты, значит, и летели самолёты. – Евгений Иванович машинально крутил чайной ложкой в стакане, хотя Даша не заметила, чтобы он клал туда сахар.

– Ага. Причём летели без звука, со скоростью молнии, и у всего вагона после них уши заложило.

– И что это, моя милая, доказывает? Что народу ещё почему-то не сообщили о том, что такая техника существует? «Есть многое на свете, друг Горацио»… Откуда это?

– «Гамлет», разумеется.

– С тех пор ничего не изменилось.

– Погоди. А про то, что мы видели с самолёта, когда в Вену летели, тебе отец не рассказывал. У меня ролик на телефоне есть. Показать?

– Покажи.

Очки дед не носил.

Они пересели на диван, и Евгений Иванович очень внимательно вглядывался в маленький экранчик, пока Даша дважды демонстрировала ему странное поведение облака. Насмотревшись, вернул телефон и откинулся на спинку.

– Что скажешь?

– Занятно.

– Я монтировать видео не умею. Так что это ровно то, что мы все втроём видели в иллюминаторе. И качество, согласись, не такое уж и плохое.

– Да, неплохое. Познавательно. Стоит подумать.

– Костя как раз сегодня эту запись к себе в институт возил, – напомнила о своём существовании Ольга. – Там тоже заинтересовались и будут изучать. Хотя, теперь, не знаю…

– Изучать в любом случае придётся, – заверил Евгений Иванович, вставая и подходя к окну, выходившему в сад. Выглянул, ничего подозрительного не увидел и вернулся к столу. – Чтобы когда-нибудь всё-таки победить.

– Кого?

– Последнюю карту глобалистов.

Глава 3 – Москва-Париж-Москва

Позвонив жене и убедившись, что в деревне всё спокойно, Константин измождено откинулся на подушку.

В комнату, сверкая мокрым после душа телом, вошла Вера, она же дочь знаменитого профессора Скрябина, она же – заведующая кафедрой генетики в их доблестном институте.

– Жене звонил? – Она присела на край постели и стала расчёсывать слипшиеся волосы, глядя на себя в зеркало трельяжа у противоположной стены.

– Дочери, – уточнил Константин, наблюдая, как по простыне из-под приятных форм Веры расходится тёмное влажное пятно. Но и простыня, и кровать, и зеркало принадлежали ей, так что возражения здесь были неуместны.

– А они не поймут, что ты не с домашнего звонил?

– Ты бы видела тот отцовский телефон! Там не то что определителя номера, там даже кнопок ещё нет. Пальцем надо диск крутить. Помнишь такие?

– Я даже помню, что предпочитала крутить их не пальцем, а карандашом.

– Ну, тогда ты знаешь, что опасаться нечего.

– А я и не опасаюсь. – Она повернула к нему своё красивое лицо и посмотрела долгим взглядом изумрудных глаз. – Я изменяю мужу, который застрял в Париже, а ты – жене, которая в часе езды отсюда.

– В двух часах, – уточнил Константин, протягивая руку и задумчиво гладя холодное бедро собеседницы.

Муж, о котором так не вовремя упомянула Вера, тоже был сотрудником их института и, как водится в подобных случаях, находился в служебной командировке на закрытой международной конференции, посвящённой теме расовой генетики. Звали его Михаилом, а фамилию он носил такую, будто у него было сразу два отчества. Белорус, одним словом, как иногда шутила Вера, решившая, разумеется, свою девичью фамилию оставить в полной неприкосновенности.

– Почему ты никогда не вытираешься полотенцем?

– Иногда вытираюсь. Но мне так больше нравится. А тебе?

Он попытался её обнять, однако порыв был остановлен всё тем же взглядом и расчёской.

– Кофе поставить варить? – уточнила Вера примирительно, видя, что гость начинает кукситься.

– Может, сходим куда?.. Ещё не вечер.

– Ты думаешь, сегодня что-нибудь открыто?

– А кому какая разница?

Когда они через четверть часа заглянули в соседний двухэтажный ресторанчик под названием «Пикадилли», Константин даже удивился, насколько оказался прав. Тихая музыка, приветливый персонал, а главное – множество занятых респектабельными посетителями столиков. Очередная наглядная иллюстрация того, что Москва – это не только Красная площадь. А та – вовсе не её сердце. Вообще с некоторых пор у Константина возникли сомнения в том, что у Москвы сердце вообще есть. Вот желудок – это другое дело…

Люди вокруг сидели довольные жизнью, как всегда расслабленные и ничуть не напуганные. Не чета журналистам в ящике и интернетным блогерам, уже который час перемывавшим каждую деталь сегодняшних событий. Всё точно так же, как в достопамятном 93-м, когда где-то в центре города стреляли танки и целились в прохожих снайперы, а основная толпа узнавала о происходящем, придя с работы, за не слишком обильным ужином, у телевизора.

Константин, который никогда не мог похвастаться непробиваемым панцирем равнодушия, обвёл зал салфеткой:

– Тебе это не напоминает пир во время чумы?

Вера оторвалась от меню.

– Пир во время чумы – это, по-моему, наше перманентное состояние. Нас каждый день тихо грабят и убивают, а мы продолжаем делать вид, будто так и надо. Ты уже выбрал?

– А ты хочешь поужинать или мы только за десертом пришли?

– За десертом.

– Тогда да. – Он сделал знак сразу же ожившему официанту.

Они провели в ресторане меньше часа, сумерек так и не дождались и вышли на Ленинский проспект.

– Ко мне? – на всякий случай уточнила Вера, хотя едва ли была готова услышать отрицательный ответ.

– Если ты не против.

– Боишься столкнуться с «белорусом»? – Она взяла Константина под руку. – Он в своих парижах капитально застрял. Там, как водится, сразу все аэропорты позакрывали. Террористов ищут. А с его внешностью он легко за араба прокатит.

– Послушай, почему ты за него вышла, если так не любишь?

– А кто тебе сказал, что не люблю? Очень, может быть, даже люблю. Он замечательный. Отцу помогает моему. Деньгами снабжает. Гранты подкладывает. В науке не полный ноль. Уезжает опять же часто.

Обо всём этом Константин был прекрасно осведомлён. Михаил хотя и числился замом своей жены, «административным ресурсом» обладал почти сказочным. Нельзя сказать, чтобы без него институт не выжил бы или ощутил заметные проблемы, но наличие в его рядах такого ценного сотрудника позволяло смело смотреть в будущее. Откровенно недолюбливал Вериного мужа разве что генерал Петров, но делал он это вполне дипломатично и межнациональной розни не вызывал.

Когда подошли к дому, Константин придержал спутницу за локоть.

– Ты разве свет в квартире оставляла?

Он кивнул на окно пятого этажа. Между неплотно задёрнутыми шторами отчетливо проступали оранжевые полоски.

– Не помню. А ты?

– Подожди-ка. – Вера достала из сумочки телефон и прижала к уху. – Миша? Миша! Наконец-то дозвонилась! Ты как? Что? Ты где?.. Уже… Слава богу! Как тебе это удалось?.. Фантастика!.. Я скоро буду. – Она сунула телефон обратно и ошарашено посмотрела на замеревшего в ожидании Константина. – Он вернулся… Только что. Говорит, спецрейсом долетел. Ты у меня там что-нибудь оставлял?

– Омниа мэа мэкум порто9, – ответил Константин, на всякий случай похлопав себя по карманам. – Там только кровать разобранная и простыни мокрые остались…

– Это уж я как-нибудь в такой день объясню. Ладно, извини, что так получилось. Я побежала.

Она не предприняла ни малейшей попытки хотя бы поцеловаться на прощанье. Понимала, вероятно, что двор перед домом прекрасно просматривается из окна. Ушла второпях, не оглянувшись.

Константин на мгновение почувствовал себя всеми брошенным, но сразу же вспомнил о жене и дочери.

Собственно, инициатором этого свидания он и не являлся. Просто так получилось, как говорится. Они с Верой не общались близко вот уже больше месяца, утреннее заседание послужило напоминанием для обоих, однако позвонила и пригласила его в гости она. А он не смог отказаться, о чём даже сейчас не слишком жалел. Неприятно, конечно, когда тебе дают понять, что законный муж важнее, но ведь он примчался на зов всё ещё молодого тела не затем, чтобы разрушить какую-никакую, а всё же ячейку общества. Побаловались и хватит. Надо меру знать и домой пора.