Убийца среди нас - Энн Грэнджер

— Хорошо! — заявил он. — Но помните: формально расследование возглавляю я, и, если все закончится благополучно, успех будет связан с моим именем!

— Очень не хочется, — пробурчал Финлей Росс, — но похоже, придется донести, что вы эксплуатируете детский труд! — Он насупил кустистые брови и кивком указал на обветшалые строения, в которых разместился приют Элис Батт.

— А, вы про Эмму! — воскликнула Зои, оглянувшись и проследив за взглядом ветеринара.

Эмма Данби энергично чистила старую ослицу. Ее подопечная была крупной, по ослиным меркам; чтобы дотянуться до крупа, Эмме пришлось взгромоздиться на перевернутое ведро — довольно шаткую опору. Коленные суставы ослицы были сильно деформированы. Длинные уши на большой костлявой голове хлопали на ветру. Трудно было назвать такое животное милым. Кроме того, ясно было, что, сколько ее ни чисти и ни скреби, побитая молью шкура лучше не станет. Но Эмма трудилась ревностно и пылко — настоящий маленький вихрь активности в джинсах и резиновых сапогах.

— Жаль, что я совсем не могу платить бедной девочке! Я не могу даже выдавать ей деньги на карманные расходы. Она трудится только из любви к животным. Она бы дорабатывалась до полного истощения, если бы я ее не останавливала. Иногда приходится оттаскивать ее буквально физически. Имейте в виду, она в самом деле очень мне помогает, а наши питомцы в ее присутствии ведут себя превосходно. Я давно заметила: лошади и дети как будто настроены на одну волну. Кстати, когда Эмма проводит у меня целый день, я кормлю ее обедом. Кроме того, ее мать — адвокат. Она не позволила бы мне эксплуатировать свою дочь, даже если бы я захотела.

— А ее дядя, насколько мне известно, заправляет в местной полиции.

— Да, ее дядя — старший инспектор Маркби.

В воздухе повисло неловкое молчание. Прошло сорок восемь часов после убийства, но напряжение, владевшее всеми местными жителями, не ослабевало.

— Кажется, именно он расследует убийство вашей соратницы по историческому кружку? — Финлей Росс решил усмирить злых духов, бестрепетно назвав их по имени.

— Да, бедная Эллен! Даже думать о ней не могу. Ужас какой! Словами не опишешь. Это было как-то… неприлично. Я не могу забыть, как она лежала в нише между стеной и стеллажом… а из шеи у нее торчал нож. Она свернулась, как зародыш в утробе…

— Я лечу зверей, а не людей, — проворчал Финлей. — Но очень советую вам сходить к врачу и попросить выписать что-нибудь от нервов. У вас, моя дорогая, очень подавленный вид.

— Нет. Спасибо, не люблю глотать таблетки. И потом, от стресса таблетки не помогут.

— Тогда глоток виски!

— Виски я тоже не люблю. Оно так противно воняет!

Финлей возмутился до глубины своей шотландской души:

— Дорогая моя девочка! Как может вода жизни противно вонять? Так можно договориться до чего угодно! Кстати, хочу вас предостеречь: не описывайте другим подробно, как выглядела убитая. Понимаю, я сам напросился, я не должен был заводить разговор о… том, что произошло. Полиция нас не похвалит. Одно неосторожное слово может вдохновить какого-нибудь психа или подскажет убийцам, как замести следы, да бог знает что еще. По крайней мере, так мне говорили. Ну а теперь давайте осмотрим больную!

Они вместе зашагали по двору. Эмма перестала с маниакальным упорством скрести ослицу и отошла в сторону, раскрасневшаяся, вспотевшая, растрепанная. Она вытерла грязной ладошкой лицо, оставив на веснушчатом лице грязный след.

— Здрасте, мистер Росс, — с опаской произнесла она.

— Здравствуй, Эмма! Ты такая красная, что вот-вот загоришься. Посиди, отдохни немного, пока я осмотрю старушку Мод.

Ослица повернула уродливую голову и злобно покосилась на ветеринара, задрав толстую верхнюю губу и обнажив стертые зубы.

— Да, Эмма, иди ко мне в вагончик и налей себе апельсинового сока, — предложила Зои.

— Я хочу знать, чем болеет Мод! — упрямо заявила Эмма.

— Ты обязательно все узнаешь. Я все тебе расскажу, как только ты дашь мистеру Россу возможность осмотреть Мод.

— Вы не собираетесь ее усыпить?

— Боже правый, нет, — бодро ответил ветеринар. — Ну, Эмма, катись отсюда!

Эмма неуверенно улыбнулась ветеринару и побрела к старому ржавому автоприцепу, служившему Зои домом. По пути она часто и недоверчиво оглядывалась через плечо.

— Иди сюда, старушка! — приказал Финлей.

Мод фыркнула и сделала крохотный шажок вперед.

Ветеринар ощупал ослицу опытными руками, осмотрел ее зубы, причем она позволила ему сделать это на удивление покладисто, ласково потянул ослицу за длинное, болтающееся ухо и вернулся к Зои, взволнованно ждущей его решения.

— А ну, проведите ее.

Зои взнуздала ослицу и потянула вперед. Мод шагала неуверенно, как будто ей было больно.

— Как она ест?

— Иногда у нее несварение, но в целом ест нормально.

— Трудно ей вставать из положения лежа?

— Да. Мне кажется, поэтому она старается вообще не ложиться. Я думаю, она все понимает. Кстати, она сама повредила себе переднюю ногу. Один раз она попыталась встать и задела ногой стену…

— Все может быть, все может быть. — Финлей похлопал Мод по шее. — Буду с вами откровенен. Ваша подопечная очень старая дама, по ослиным меркам. Не знаю, как она переживет предстоящую зиму. По крайней мере, — ветеринар обвел рукой обветшалые строения, — в таких условиях. Ей нужен нормальный теплый денник, который не продувался бы сквозняками.

— Мы даже в таких условиях вряд ли долго пробудем, не говоря уже о лучших! — мрачно ответила Зои. — Если Шумахер сдержит слово, совсем скоро нас всех — и животных, и меня — выгонят на улицу.

— Но если вы и на зиму останетесь здесь и ничего не изменится, я бы настоятельно рекомендовал избавить старушку от страданий.

— Она не страдает! — Зои смерила ветеринара пламенным взглядом.

— Да, дорогая моя, — ласково сказал Финлей, думая: до чего же Зои, которой уже больше двадцати, похожа на одиннадцатилетнюю Эмму. Обе одинаково преданы дряхлым и слабым созданиям. — Пока она не страдает, потому что сейчас ее сбитую холку согревает солнце. Но наступит сырая, дождливая погода, а ее ревматические колени… — Ветеринар покачал головой. — Она будет очень мучиться. Скорее всего, она сляжет и уже не встанет. А потом — пневмония. Если Мод не перевести в теплый и сухой денник, ей, милая моя девочка, придется очень плохо. И никакие ваши заботы не защитят ее от страданий. Вы меня знаете. Я никогда не стану усыплять животное, если можно его спасти. Но я решительно возражаю против того, чтобы Мод проводила зиму в вашей конюшне-развалюхе. Такое место совершенно не подходит для больных и ослабленных животных.

— Я что-нибудь для нас найду! Что-нибудь подвернется! — в отчаянии проговорила Зои.

— Надеюсь, надеюсь. Что ж, мне пора.

— Спасибо, Финлей. — Зои протянула ветеринару руку. — Вы наша надежная опора с тех пор, как я приняла дела у мисс Батт.

— Тьфу! Да я только рад… Хотелось бы мне вам чем-нибудь помочь. Я имею в виду — деньгами. Но к сожалению, я не в состоянии.

— Финлей, вы и так помогаете больше чем достаточно. Если бы не вы, мы бы вообще не смогли существовать.

Они вместе пошли по двору к машине ветеринара, которую тот оставил у ворот. Оба были настолько увлечены разговором, что не заметили, как Эмма выбралась из-за корыта, за которым пряталась и подслушивала. Не видели они и того, как девочка обняла тощую шею Мод обеими руками и зарылась лицом в жесткую гриву.

Мод задрала заднее копыто, и к всхлипам девочки прибавился долгий глубокий вздох — как будто ослица все понимала и с грустью принимала свою участь.

Позже Маркби сидел у себя в кабинете и размышлял. Он уже пожалел, что не отказался от дела. Как расценивать то, что следователь одновременно участник событий, станет это помощью следствию или же, наоборот, препятствием? Время покажет. Его личной жизни следствие уже помешало. Хотя… разве служба в полиции и личная жизнь не два противоположных полюса? Много лет назад, когда они с Рейчел так часто ссорились, он винил жену в отсутствии чуткости, во всяком случае, он это так воспринимал. Однако с течением времени он все больше и больше склонялся к ее точке зрения. Сколько приглашений на ужин пришлось отклонить — он-то считал поход в гости маловажным событием! Сколько раз ему приходилось работать в выходные! Сколько раз его вытаскивали из постели среди ночи! Конечно, его бывшая жена права, и такая жизнь — не жизнь. Они с Рейчел не подходили друг другу и все равно рано или поздно развелись бы. Но противоречия усугубились характером его работы.

Маркби взял со стола листок бумаги, подписанный «Мередит Митчелл». Ее показания. В воскресенье они с Мередит провели наедине всего несколько минут. Впрочем, не совсем наедине. Они сидели в участке и ждали, пока распечатают протокол. Мередит перечитала свои показания, расписалась, а потом ей, как и остальным свидетелям, сказали: «Спасибо, мы с вами свяжемся». Значит, сейчас ему пришлось поступиться отношениями с Мередит. Правда, Мередит все понимала. Хотя для Маркби это было слабым утешением, ведь она вернулась в Лондон, оставив лишь лист бумаги как эпитафию убитым выходным.