Женатый мужчина - Кэтрин Эллиотт

— Ага, возвращайся! Хорошо. Принесла подарок, посмотри? — Она вытащила из пакета красивый шарф цвета мха. — Поставщик присылай слишком много, очень красивый шарф. Посмотри, тебе хорошо! Под цвет глаз. — Она обернула шелковую ткань вокруг моей шеи и отошла назад, довольно прищурившись. — Да.

Я улыбнулась, и мы вошли в квартиру.

— Спасибо, Тереза, очень красивый шарф. И я рада тебя видеть. В последнее время я слишком часто сижу одна. Потихоньку схожу с ума. У меня тоже для тебя подарок. Вот. — Я протянула ей «Эпуас».

— Для меня? — Она принюхалась и зажмурилась в экстазе. — А-а-а-а! Хороший сыр!

— Ты же знаешь, я не очень люблю пикантные сыры, а тут… тут меня уговорили его купить. Проходи. Мне надо выпить, а я ненавижу пить в одиночестве.

— Я тоже, ноги разболелись, но еще пять часов, Люси. Не рано? Ты берешь мальчик из школы или я?

— Я заберу, но позже, у них футбольный клуб, помнишь? Так что у нас как минимум полчаса. К тому же, с каких это пор итальянцы стали следовать дурацкому правилу, что пить можно только после захода солнца? Наверняка где-то в мире уже шесть часов.

Я налила бокал вина из холодильника и протянула ей. Она взяла вино и подошла к окну.

— О да, — пробормотала она. — Где-то. В Риме наверняка уже шесть.

Она печально прислонилась лбом к стеклу, и какое-то время мы молчали. Я заткнула бутылку пробкой и отвернулась.

— Тереза, как ты думаешь, не вредно мечтать средь бела дня? — неуверенно проговорила я, поставив бутылку обратно в холодильник. — То есть постоянно? Как будто… как будто реальность — непрошеный гость, который все время проникает в мысли? — Я нахмурилась и обернулась. — Тереза?

— Хм-м? — Она оторвалась от окна. — Извини, Люси, я была в другом мире. Думала о том, как откроется мой третий магазин на Пьяцца дель Навона, как раз напротив Дуомо. Такая роскошная вечеринка в честь открытия: знаменитости выходят из магазина на тротуар во всей красе…

Я улыбнулась.

— Значит, это вполне нормально. И я явно не одна из тех, кто прячется от жизни в фантазиях. Только вот… — Я замялась, задумчиво обводя пальцем кромку бокала. — Ты мечтаешь о карьере, о том, как стать лучше, и это очень похвально. А вот я…

— О чем? — спросила она, когда я замолчала. Она пристально смотрела на меня спокойными темными глазами.

— Я… — Я закусила губу.

— Люси, я никогда не видеть тебя такой красивый, как в эти последние недели, — тихо произнесла она. — Твои глаза сияют, а лицо уже не мертвый, не потерявший надежду. Ты такая, как в нашу первую встречу, в тот день, когда Нед стучать нам в дверь. — Она улыбнулась. — Я бы подумать, ты влюблена, но знаю, что это не так.

Я нервно рассмеялась:

— Нет-нет, я не влюблена, и все это вообще не по-настоящему и никогда не станет реальным. Видишь ли, это всего лишь мое воображение. — Должно быть, у меня был жалкий вид, потому что она подошла и обняла меня.

— Нужно же с чего-то начинать. Все хорошо, пусть чувство растет, заботься о нем. Это хорошо, знаешь? Ты возвращаешься к жизни.

Глава 4

Шли недели, и лето было в самом разгаре. Я видела Чарли примерно раз в неделю, так как вела себя аккуратно и старалась особо не мелькать. К тому же одного раза мне было достаточно. Он садился в автобус, я видела его и тоже садилась. Бог знает по какому маршруту мы ехали, но я просто сидела за его спиной пару минут в полной эйфории, после чего выходила на следующей остановке и, сияя, шла домой. Это было безумие. Я была почти одержима, но мне нравилось это ощущение. Я лелеяла его и убеждала себя в том, что оно безобидно.

И с каждым днем я узнавала о нем все больше. Я знала, какую газету он читает, какую марку овсяных хлопьев любит больше всего, какие сигареты курит, но до сих пор не выяснила, где он живет. Он явно обитал поблизости, но мне, если честно, не хватило мужества — и наглости — проследить за ним до дома. Поскольку ситуация и так приобретала странный оборот, я решила, что это и хорошо, хотя, должна признать, у меня просто не было возможности. Одной из особенностей Кингс-роуд является то, что иногда здесь столько народу, что улица прямо-таки лопается по швам, прохожие в буквальном смысле отпихивают друг друга с тротуара, но стоит свернуть в переулок, и — вуаля! Там пусто. Тихо. Так тихо и безлюдно, что слышны твои шаги по тротуару. В этих переулках Челси даже голуби похожи на снобов, и именно здесь все время исчезал Чарли.

Как-то раз я набралась храбрости и пошла за ним, но было так тихо, что я слышала собственное дыхание. Дышала я нервно и прерывисто. Надрывными вздохами. Мне казалось, что он вот-вот повернется и скажет: «Ага, это опять вы! И что вы тут делаете?» И мне захочется сгинуть в пучине морской, как Атлантида; я покраснею до ушей, и мою игру раскроют. Он поймет, что я за ним следила, и мне никогда не удастся проделать тот же трюк снова. Надо быть осторожной.

Через пару дней после того эпизода меня осенило. И я взяла напрокат собачку Тео и Рэя.

— Люси, он уже хорошо погулял сегодня, — заметил Рэй, стоя в коридоре и глядя, как я надеваю Бобу поводок. Боб был довольно тощим йоркширским терьером, которому завязывали бантик на челке (бедняга) и у которого был вечно испуганный вид. Сегодня он казался еще более обеспокоенным, чем обычно.

— И у него ужасная одышка, — добавил Тео. — Он уже немолод, у него хрупкое здоровье.

— Если он устанет, я понесу его на руках, — с улыбкой пообещала я. — Поверьте, ребята, я выросла среди собак! С ним все будет в порядке. — Я потянула за модный поводок в шотландскую клетку, и мы с Бобом отправились побродить по уютным сонным переулкам, мимо сказочных площадей и конюшен, и Боб был у меня вместо пропуска. Боб был идеальным оправданием, рядом с ним я выглядела невозмутимой богачкой (надеюсь, что так) и выискивала самые благоухающие фонари и ухоженные площади, чтобы Боб сделал свои делишки — а он делал их довольно часто для такого маленького песика.

Мы с Бобом преодолели не одну милю. Вверх и вниз по этим чертовым незаметным переулкам, мы кружили от одной элегантной площади к другой, и в один прекрасный день все-таки встретили Чарли. Как раз в тот момент, когда я наклонилась, чтобы подобрать какашки. Я проворчала: «О боже, Боб, ну неужели опять!», и из кармана моей рубашки выпала пачка «Мальборо» и солнечные очки — прямо в кучку.

— Черт! — завопила я. — О черт, теперь у меня все руки в дерьме! Вонючая псина!

Разумеется, Чарли не задержался, чтобы поболтать. Он коротко нервно улыбнулся, аккуратно обошел мою скрюченную фигуру и бодро зашагал прочь.

Вот в такие моменты, как сейчас, когда я отряхивалась от экскрементов, клянусь, я слышала, как Нед надо мной потешается. И не просто смеется, а ржет, хватаясь за бока. «Ну и идиотка ты, Люси, — гогочет он. — Ты что творишь, черт возьми?»