Дон-Коррадо де Геррера - Гнедич Николай Иванович

Дон-Москозо

Вам это странно, вы изумляетесь?

Дон-Коррадо

Это загадка.

Дон-Москозо

Очень ясно — кровию.

Дон-Коррадо

Чьею кровию?

Дон-Москозо

Человеческою.

Вооз

Например, то есть, милостивый государь, верно, какой-нибудь человек для вас лишний?

Дон-Москозо

Дон-Коррадо! не только спасу тебя и Вооза от смерти, но еще царски награжу вас — награжу так, что вы в состоянии будете купить себе по двадцати черных невольников.

Дон-Коррадо (решительно)

Согласен! Говорите скорее.

Вооз (к Москозу)

Но позвольте, например, какое бы это было царское награждение?

Дон-Москозо

Я — любимец государя. Теперь говорите, что вам угодно?

Дон-Коррадо

Говорите скорее, что вам угодно?

— Видишь ли ты этот двухэтажный дом? — сказал Москозо Дон-Корраду, подведши его к окну. — Видишь ли, как он стар? Но в нем живет человек, который старее его; одним словом, в этом доме живет старый скелет, который, как мне кажется, зажился слишком долго.

Вооз (размышляя)

Он зажился слишком долго (скоро), то есть он вам не нужен, то есть его не надобно — его надобно удушить, или отравить ядом, или перерезать горло, так ли я понял?

Дон-Москозо

Ты имеешь редкий дар понимать. Теперь не нужно, я думаю, повторять вам; вы, вижу я, не школьники.

Дон-Коррадо

Однако ж и учитель не всякого автора читает без приготовления, и учитель, делая период, сообразится с циркумстанциями[48]. Quis, quid, ubi, quibus auxiliis[49][50] и проч., а мне, принимаясь не за период, а за целую орацию[51], надобно вспомнить то, что quidquid agis, prudenter agas et respice finem[52][53]. Итак, скажите мне, кто он таков.

Дон-Москозо

Он некто Дон-Перлато, известный не по чинам, не по достоинствам, но по одному богатству.

Дон-Коррадо

Есть ли у него дети, то есть наследники?

Дон-Москозо

Никогда и не бывало!

Дон-Коррадо

А родственники?

Дон-Москозо (с улыбкою)

Я.

— Как? Вы? — сказали вместе Дон-Коррадо и Вооз.

— Я! — отвечал, смеяся, Москозо.

Дон-Коррадо

И вы...

Дон-Москозо

Понимаю, что ты хочешь сказать; но ты не только перестанешь удивляться, но изумишься, этого мало — ты... ты затрепещешь от досады, если узнаешь причину моего намерения. Представь себе, старый черт, имея у себя одного племянника, меня — слышишь ли? — всё свое имение отдает какой-то бедной, глупой девчонке, которую взял он из разваливающейся лачуги. Всё свое имение, слышишь ли?

Вооз (взявши за руку Дон-Коррада)

Пойдем, Дон-Коррадо.

Дон-Москозо

Куда?

Вооз

К Перлату, скорее!

Дон-Москозо

A quis, quid, ubi? Quomodo et quando, quando[54][55]. Вооз! теперь день, или вы умеете ослеплять людей? Не горячитесь, делайте с рассуждением, — как можно, смотрите, чтобы не было крови, чтобы не было у него раны, ни малейшего знака. Смотрите, не давайте ему ни пискнуть; и когда он будет задыхаться, произнесите мое имя и скажите ему, что так мстит презренный, отчужденный племянник. Не забудьте же, остерегайтесь, чтобы не было ни малейшего подозрения; о развязке этой комедии постараюсь я. Да, вот еще бумага; вы должны принудить Перлата подписать ее. Притом вот еще другая бумага; в ней найдете вы всё для вас нужное, все переходы, все коридоры, словом — всё, всё!

Вооз

Милостивый государь! колесы в случае заскрипят; их надобно подмазать.

Дон-Москозо (давая ему кошелек)

Возьми! Тут будет довольно. Теперь время нам расстаться. Смотри же, Коррадо, Вооз!

Дон-Коррадо

С силою льва и с хитростию змея дать промах?

Вооз

Правду сказал Коррадо. Извольте, Дон-Перлато и Дон-Москозо будут довольны.

Дон-Москозо

Дон-Коррадо и Вооз будут также довольны — только поосторожнее!

Вооз

На цыпочках, потихоньку: бац! — и нет Перлата. Прощайте, Дон-Москозо!

Они разошлись. Москозо остался один и занимался мыслями.

— Случай, случай, — говорил он, — мог ли я думать, чтобы так счастливо кончилось мое предприятие. Если бы мои сундуки не приманили Вооза, я бы не имел сундуков Перлата. Случай, всё случай — и как прекрасно, как кстати! В то время, когда Перлато будет покоиться на мягких подушках, когда во сне своем будет видеть свою воспитанницу, соединяющуюся с своим Селадоном;[56] в то время, когда Перлато будет благословлять их, будет восхищаться, в то время предстанут пред него дьяволы. Ха! ха! ха! как бесподобно! как кстати! Га! тогда-то вспомнишь ты, Перлато, обо мне, вспомнишь о том, который тебе был противен, которого ты чуждался, которому из тысячей не дал даже ни полушки, которому предпочел нищую глупую девчонку; вспомнишь, говорю, обо мне, — говорил Москозо с адскою злобою, — и, когда будешь просить помощи, увидишь, как мало может твоя дочка; увидишь, может быть, раскаешься, но поздно, поздно! Дьяволы схватят тебя за горло, произнесут мое имя, ты произнесена на меня проклятие; но проклятие проклятого есть лай собаки, лающей на ветер. Гм! я хотел смотреть, как всё это кончится временем, но случай помог мне. Шаг сделан, еще один — и я достигну своей цели, я сделаюсь обладателем великих тысяч. Хорошо, если бы всё это кончилось благополучно. Сомневаться нечего; Коррадо-учитель — лев, Вооз-ученик — змея, но ученик, превосходящий и учителя. Тогда-то, любезная сестрица, тогда-то, любимое чадо Перлата, узнаешь меня, узнаешь того, на которого смотрела гордым оком. О! куда-то денется твоя гордость? Так, с уничижением будешь ползать у ног моих, будешь просить куска хлеба, а я... я... но постой, Москозо, — не восхищайся, не мечтай, лучше одним разом выпить чашу нектара.

Так говорил мстительный гишпанец. Но кто не знает гишпанцев, имеющих дух ненависти и мщения, почитающегося у них первою добродетелию!

Глава 13

Настал вечер. Дон-Коррадо, Вооз и Ричард были в готовности. Золотым магнитом слуги Дон-Перлата были притянуты[57]. Дон-Перлато призвал к себе Розину. Это была его воспитанница, его дочь. Она была уже сговорена за молодого Дон-Ористана — чувствительного, любезного человека. Более часа он с нею разговаривал, увещевал ее как отец, наставлял ее в добродетели и велел ей любить Ористана и почитать Дон-Москоза. — Так, — говорил он, — люби его, дочь моя, как своего брата; он горд, он презирает нас, но я не знаю, за что; я не слышал от него ласкового слова, но при всём том люблю его. Пускай он придет ко мне, пускай требует у меня всего, и я ему не откажу, я его люблю; но он... он... Бог ему судия!