Время убивает - Василий Головачёв

Истомин умер от остановки сердца. Медики ведь подтвердили?

– Появились дополнительные факты, связанные с работой Истомина в ОИЯИ. Он исследовал чисто теоретические гипотезы коллег об энтропийных процессах. Но при этом создал какое-то устройство, изменяющее время, по словам Сомова. Я направил ему в помощь Ветлову.

– Ветлову? – не сразу сориентировался председатель СК.

– Она только что вышла из отпуска.

– Хорошо, вернёмся к нашим баранам. Каким образом устройство Истомина изменяет время? И почему вообще речь зашла о времени, если он занимался энтропией?

– Обе эти категории взаимосвязаны. Сомов и сам окончил физмат, поэтому ему легче будет разобраться с такими вещами, но подробностей я пока не знаю.

– Дело в том, что мне несколько минут назад звонил Мосолов.

– Зам Берегового? – Баринов имел в виду министра обороны.

– Вот его людей, посланных к Истомину, и отшил Сомов в резкой форме. В чём дело?

Полковник помянул следователя недобрым словом.

– Истомин работал под присмотром военных.

– Тем более зачем нужно было тянуть тигра за хвост?

– Я выдал ему карт-бланш боевого применения.

Новиков потемнел, глаза генерала, наоборот, налились тигриным свечением.

– Кирьян Валерьевич, ты что творишь? Не хватало ещё нам драки с оборонщиками!

– Дело в том, Евгений Павлович, что любая задержка расследования дела Истомина чревата катастрофой. Сомов уверен в этом на все сто процентов. А если мы сейчас начнём передавать материалы расследования военспецам, задержка неизбежна.

– Что там происходит? Ты можешь объяснить толком?

Баринов поёрзал на стуле:

– Возможен… взрыв.

– Взрыв?! Тем более надо отдавать дело людям Мосолова! В случае чего они и будут отвечать.

– А обвинят нас.

Новиков пожевал губами, не сводя горящих глаз с полковника.

– Ладно, подождём. Пусть Сомов срочно подготовит отчёт и представит лично мне.

– Разрешите идти?

– Иди, и не дай бог нам ошибиться, Кирьян! Какой-то пустяк может стать таким провалом, что до конца жизни не отмоешься!

– Сделаю всё, что необходимо, – пообещал Баринов, подумав, что в случае провала конец жизни может наступить намного раньше ожидаемого.

Из кабинета он позвонил Сомову.

Связь почему-то была никудышная, терялись слова и знаки препинания, лицо Никифора то и дело передёргивали электрические зигзаги, но в конце концов Баринов услышал:

– Буду… позже…

Потом связь окончательно оборвалась.

Дубна

Квартира Истомина

Четырнадцать часов пять минут

(плюс-минус час)

Звонок Баринова оказался некстати, но делать было нечего, ослушаться Никифор не мог, и он в сердцах выругался. Правда, про себя, вовремя вспомнив о присутствии Анны. Мастером непечатного слова он себя не считал, однако мог при случае и матернуться, зная, что это часто помогает разрядить обстановку и успокоить нервы.

– Шеф? – догадался изнывающий от безделья Климчук, оторвавшись от экранчика айфона, который он использовал как персональный компьютер.

– Надо ехать, требует отчёта.

– Ничего, мы подождём.

– Не хочется прерывать эксперимент. Сколько мы уже просидели вместе?

– Всего полчаса.

– Мало.

– Всё равно не проверишь, сколько прошло в коридоре, ведь у Тарасова часы небось отстали?

– Хорошо, я быстро обернусь, никуда не выходите. И дверь не запирайте.

Никифор забежал в кабинет Истомина.

– Как вы тут, Аня?

– Нормально, – осоловело ответила женщина. – Холодно, но я уже привыкла. Ох и аппарат он использовал для вычислений.

– Какой аппарат? – не понял следователь.

– Математический, – улыбнулась Анна. – Это был блестящий учёный, жаль, что он умер. Я даже не все термины понимаю. Не думала, что я такой дауншифтер.

– Вы себя явно неправильно оцениваете. Это скорей я дауншифтер.

– Почему?

– Потому что нередко стремлюсь замедлить темп жизни.

– Ну это смотря как воспринимать этот термин. Я имела в виду, что принижаю роль проблем в своей жизни.

– А я понимаю дауншифтинг как замену философии «работай, чтобы жить», на модель «живи, чтобы работать».

– А я вам обоим поражаюсь! – расстроенно признался Климчук. – Вообще ни одного подобного термина не слышал и не понимаю.

– Умные книги надо читать, – подколол его Никифор. – А то зависаешь в соцсетях, как десятилетний пацан, не понимая, что увлечение интернетом отучает думать.

– Сам-то разве не зависаешь? – огрызнулся Виктор.

– Давно перестал. Ладно, идём, не будем мешать.

Они вышли в гостиную.

– Скучно, – пожаловался капитан. – Я не привык сидеть без дела. Не понимаю, как жил хозяин, тут даже зэтвэйва нет, не говоря о датчиках посещения доверенных лиц.

– Дом старый, технологии «умного дома» доступны не каждому жильцу, а Истомин вообще не от мира сего, ему цифровые системы были не нужны.

– Может, мне помочь Анне?

– Чем ты поможешь?

– Чего-либо открутить или прикрутить.

– Она сама разберётся.

Климчук с сомнением оглянулся на дверь кабинета.

– Вряд ли кто может разобраться в этой штуковине, кроме самого Истомина.

– Лучше телик включи.

– Он здесь тоже старый, хозяин, наверно, приобрёл его лет двадцать назад.

– Какая тебе разница? Узнаешь, что творится в мире.

– Я и так знаю, что и всегда, льют на нас грязь и угрожают войной. Особенно укры-нацики, которые ещё не вымерли, как динозавры. Их президент недавно заявил, что Крым принадлежал Украине ещё две тысячи лет назад.

– Может, он прав?

– Ты что? – удивился Виктор. – Он же провокатор!

– Он попугай, повторяющий слова фашиствующих молодчиков, которые уже прорвались в их Раду.

Климчук проводил его до двери.

– Можно выйти с тобой?

Никифор хотел ответить отказом, но передумал.

– На секунду.

Дверь открылась.

Боец из группы Марина, стоявший у приоткрытой форточки на лестничной площадке, оглянулся и покраснел, пряча руку с сигаретой за спину.

– Извините, я быстро…

– Кури, – разрешил Никифор. – Сколько на твоих?

Тарасов посмотрел на часы.

– Четырнадцать ноль-пять.

– Давно ушли гости?

– Да только что.

Никифор закрыл дверь.

– Интересно, – проговорил Климчук, терзая пальцами ухо. – Мы после их ухода провели здесь никак не меньше десяти минут, а он говорит – только что.

– Это ещё раз подтверждает наши оценки разброда времён. Время в квартире Истомина течёт в два раза быстрее, чем снаружи, но в обратном направлении.

– Так мы при выходе можем оказаться ещё до прихода оборонщиков.

Мысль пронзила голову вспышкой молнии.

Никифор застыл как сомнамбула.

– Твою курносую!

– Ты чего? – всполошился Климчук.

– Спасибо за подсказку. – Никифор бросился в кабинет. – Аня, есть идея опередить смерть Истомина!

Женщина оторвалась от экрана, провела ладонью по лицу, с недоверием посмотрела на него.

– У вас очередное сатори?

– Нечто вроде этого. Все события снаружи, начиная с момента смерти Истомина, уже произошли. Но если мы, благодаря работе эн-накопителя в квартире, вернёмся к восьми часам утра, эти события будут нивелированы! Значит, появись мы до восьми, могли бы спасти Истомина от сердечного приступа. Как вам это просветление?

Анна мило сморщила носик, превращаясь в молоденькую девчонку.

– В традиционной физике это невозможно. Парадокс дедушки отменить не в силах даже Господь Бог.

– Но вполне может отменить физика, которую применил Истомин, создавая эн-накопитель. Все прошедшие события можно закапсулировать как временные петли, и тогда ничего незаконного не произойдёт.

Анна задумалась.

– Я не во всём разобралась…

– У нас будет, по крайней мере, два часа, чтобы догнать время, длившееся с восьми утра до нынешних двенадцати. Успеете?

– В принципе мне осталось не так уж и много копаться в записях, которые вы взяли в институте.

– Но ведь для этого нам придётся сидеть в квартире всем вместе, – неуверенно сказал Климчук. – Иначе не получится нужного эффекта, если ты будешь отлучаться. Разве не так? Или снова образуется петля?

Никифор и Анна обменялись взглядами.

– Не знаю, –