Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1) - Сергей Гусаков

Так, прийду, заначу где-нибудь шмотки — и бегаю по Системе сам-один либо с кем-то. А то и в гости к кому-нибудь загляну. Всё хотелось самому разобраться, въехать в этот ваш бардак, не занимая ничьей стороны. Потому как о войнах ваших — я имею в виду, когда вы “за экологию” поделили Систему и на свою половину никого не пускали — о войнах ваших разное говорили. Кто злился, кто смеялся над вами — но по-моему, никто вас тогда всерьёз не принимал, да.

Впрочем, я не об этом. Это я так — отвлёкся, обстановочку тех лет напомнил, чтоб понятнее было. А в общем, и погудеть иногда неплохо; ведь кто знает — зачем мы здесь на самом деле?.. Главное, чтоб не было: после нас — хоть потоп... Второй, ильинский. После наводнения тринадцатого года, что разработки остановило, я имею в виду. И чего это всё в нашей стране в тринадцатом году происходило, а? Будто ключевая точка какая-то... Не сомневаюсь, с того мартовского наводнения все мировые ‘катакомбенные клизмы’ и начались, да.

— Хорошо, хорошо. Так вот об этом самом обходняке, да.

Закинулся я как-то; народу в Системе достаточно — так, ни много, ни мало — я канистрочку из заначки свою достал и за водой намылился, на выход. Я тогда за Сейсмой стоял, в Дальней; там гротик есть такой уютненький — Жван называется; в честь Жванецкого, должно быть,— ну и облюбовал я его. Да только с водой проблема была: что до водокапов, к тому времени, слава богу, оборудованных вами, что до выхода, чтоб в Роднике набрать — одинаково было. Не близко, в общем. Да.

Водокап — дело ненадёжное, особенно когда в Системе народу полно: высасывается в момент, сам видел — утром в воскресенье как-то даже плита, с которой капает, сухая была — вылизали досуха! — с Родником же такого казуса белли пока не было,— в общем, взял я свою канистрочку из укромного уголка, где она меня с прошлого выхода дожидалась, и шуранул через Сейсму напрямик. На выход, к Роднику нашему припасть. Заодно, думаю, Журнал посмотрю — вдруг вы пришли. Да. Только с егоровским случаем ничего общего, это я сразу предуБреждаю — вижу, как друг Егоров щерится... да и Пищер вот-вот в плагиаКте обвинять начнёт. Так что слушайте дальше, и без идиотских замечаний, пожалуйста.

… Ах, слово не нравится? Так язЫку не прикажешь, да. Коль имеются претензии в области языкознания — потренируйся вначале на академиках соответствующих, научи их говорить не «сидели на кухне», а «сидели в кухне»; не «пошли в кино», а так, как правильнее. Бо в кино не ходят – в нём снимаются. ДА.

... Сейсмой напрямик — это песня; впрочем, эту песню вы и сами не раз пели. Короче — запарился я немного. Всё, думаю, не фиг так далеко стоять; у Шагала — я место гибели его, конечно, а не его самого в виду имею, да, тут мне и самому не нравится, как иные выражаться соизволят — у Шагала обязательно передохну; а сам лечу, между прочим, на полных парах своей максимальной скорости и так с пятого на десятое рассуждаю, а в руках у меня не фляжка солдатская, а канистра водоизмещением в 20 “л” ровно — пока пустая. И трудно даже вообразить мне, как я намучаюсь с ней полной — обратно по этим шкуродёрам и шкурникам скакать. Да.

Только из обходняка шагаловского наверх выскочить собрался — уже канистру вперёд метнул — раз! Искры из глаз, глаза в кучку — мозги шрапнелью по стенам: вззз... Есть Контакт, да. Получаю этой своей дурой прямо по лбу — аж слёзы из ноздрей выскочили. Полный абзац, в общем.

Я в проход наверх — разбираться, кто это там распсиховался — а меня трансом грязным назад в обходняк так мягко и настойчиво: два!.. И по тому же самому — представляете?! — месту... Оказывается — Шурка-Гитарист. «Ох, примити’в, в’друг Сталкер, мои паз’драбления — в следуЮщий раз, мол...»

«Следующего раза,– говорю,– надеюсь не будет». «Ну, говорит, тогда я уж и не знаю, каким обом мне с тобой расквитаться. Бить,– говорит,– просто так отдавать себя жалко, но если очень уж хочется, если ты такой злой и склочный членовек — обязательно вдарь, не стесняйся; а лучше приходи к нам с Мамонтом в Весёлый. Там сегодня на всех хватит.»

«Угу,— говорю, утирая морду лица,— обязательно загляну. Только не было ещё случая, чтоб вас в Весёлом трезвый человек нашёл».

«Да,— говорит Шурка,— тут есть некоторая трудность. Но это дело мы сейчас мигом поправим». Залезает он в свой транс и достаёт оттуда флягу.

«Что это?» — говорю. «ОН,— отвечает. — Лишней воды терпеть не могу таскать — жахни, сколько сможешь, и да доведёт тебя до нас Двуликая».

— Ну, я и жахнул — чуть-чуть; мне ведь ещё-таки за водой наверх выползать надо было. Он тоже принял — грамм 100, на дорогу,— “для памяти” — и отправился искать свой Весёлый.

“Искать” — это потому, что Мамонт с Братьями построились в самом центре Сейсмы — вот психи! — и найти грот каждый раз было проблемой. Трезвый человек его точно никогда б не нашёл, да. Тут надо было так поступать: принять грамм 100 — 150, лечь, расслабиться, выключить свет и выкурить сигаретку — а потом вскочить, повернуться в темноте три раза на месте, врубить свет — и ломиться туда, куда глаза уставились. Как дойдёшь — там и будет Весёлый. Они и сами, случалось, дороги найти не могли — как-то Мамонт в Систему трезвый ввалился ( и такое бывало ) — так бился, бился, пока в Сетку не вывалился; там плюнул на всё, сказал: «где стою — там Весёлый» — и упал. Да. Там его Братья и подобрали. Влили, конечно, стакан чего-то — ну, после этого он сразу дорогу вспомнил — сам дошёл, и Братьёв вывел.

А однажды Шурка попался — трезвый выехал, всю хань Мамонт с Братьями везли — они в складчину гастроном взяли; отсюда, кстати, братьёвская мода на коробки и пошла — а что, перепаковывать не надо: доложил сверху в ящик или коробку шмотья или закуси — поверх штатных бутылок — и вперёд. И ничего не побьётся, и доставать всё удобно: свет, закуска — а под ними тут же и выпивка, сколько хочешь. Да.

— Так вот, об том случае. Мамонт с ящиками и Братьями первыми приехали: приняли на грудь и не заметили, как в родном гроте упали. А Шурка-Гитарист всего на полчаса опоздал: бегал, бегал потом по Сейсмозоне, искал их, кричал и звал — жалобно-жалобно уже под конец, я и сам через стенку слышал,— да что толку?.. Так и не нашёл никого. А они его всю ночь слышали — то из-за одной стены, то из-за другой... Но помочь ничем не могли: стакан сквозь монолит не просунешь...

: Да. В общем, уполз Шурка; выбрался и я наверх из обходняка и прилёг отдохнуть. Потому что совсем не годится распаренному и взмокшему насквозь на мороз выскакивать — а дело уж в декабре было — так и ‘простудифилис’ подхватить не долго,— да и “шило” шуркино... Сами понимаете, да.

..: Лежу чуть в стороне от Шагала — я то место, где Свечи ставят, имею в виду,— отдыхаю, а у Шагала — у места гибели, в смысле — Свеча горит: жёлтый такой ореол, и лучи светлые из прохода в темноту надо мной пальцами: м-да...

«Шуркина»,— думаю о Свече. И радуюсь: потому что хорошо горит Свеча, ровно — а это значит, что так и ходить ему под землёй: ровно и хорошо. Без ненужных ЧП и глупостей — многие лета. И лежу я так, и тихо радуюсь данному факту — потому что, конечно, “я в эти сказки не верю” — но ведь всегда хорошо, если всё хорошо у кого-то. Хотя б и так, образно. Да. А тут и спирт его на меня воздействовал, и стало мне совсем тепло и уютно — хоть не вставай и не иди никуда — и в этот, такой спокойно-красивый во всех его смыслах момент, я услышал музыку. “RETURN TO FANTASY”, URIAH HEEP. То есть “Возвращение к фантазии”, как переводят некоторые дауны,— но что: перевод? Добра на гАвно, да. Всё определяет контекст — и фразеология, то бишь фигуры речи, принятые в Кругу. Но не в этом дело. «Надо же,— думаю,— кто-то с мафоном ползёт или в Четвёртом сидит слушает...» Там же рядом, из Четвёртого всё слышно, что у Шагала — я имею в виду место, где его засыпало — происходит. И наоборот, соответственно.

— Да. Только это не в Четвёртом играло — а у меня в голове: словно от удара или от шила шуркиного что-то включилось. И лежу я, значит, музыку эту эту волшебную изнутри слушаю — так слушаю, как в натуре никогда не слышал: и так мелодию поверну, и этак; здесь бас-гитару добавлю, здесь — орган, хор... Человек-оркестр, одним словом. Жаль только, что не записать на плёнку — а значит, надо сейчас наслушаться, пока играет. Ну, я и слушаю, да. И на Свечу у Шагала гляжу сквозь ресницы, и тихонечко в такт мелодии моргаю: светомузыку делаю. Тоже, конечно, одному мне заметную.

И тут вижу — у Шагала... Как бы это сказать: ну, словно тень возникла. Я даже не испугался — так это совпало и с музыкой, и с моим настроением. Да и не верю я в ваши сказки. Хм, Двуликая... “Тоже мне: бином Ньютона”.

— Погоди ты, не дёргайся. Опять юродивого обидели... Уж и полслова правды сказать нельзя, да. Ну что — не рухнул же на меня ‘освод’? Не рухнул. И ты спокойно сиди и слушай, что дальше было. Дальше очень интересно всё получилось...

— Да, понимаю, что ничего из ничего не возникает, а единственную торную дорогу к Шагалу — к месту гибели его то есть — я заслонял. Через меня же ничто не перешагивало, да. Поскольку расстояние от меня до свода не более полуметра было, и не заметить такое очень трудно. Но то — торная дорога, доходит?..