Флирт и ревность - Джейн Донелли

Для Сайан это тоже был сюрприз, и она от злости и ярости даже стала заикаться.

— Что ты здесь делаешь? — произнесла она высоким, истерическим голосом.

— Пришел поесть, — сказал Барни.

— Почему сюда?

— Мне нравится китайская кухня. Как тесен мир, не правда ли?

Он взял меню и наклонился к Сайан:

— Что вы себе заказали?

Она увидела у него в руке записочку, которую он большим пальцем прижимал к меню, и прочитала: «Не будь дурочкой, любовь моя. Если ты мне приглянулась, я никакому другому мужчине не дам ужинать с тобой вдвоем при свечах». Свечей тут не было, на столике стояла только низкая толстая лампа с красным абажуром. Если бы Лэнгли увидел и прочел эту записку, она никогда не смогла бы оправдаться.

— Два вечера подряд ездить по ресторанам — это может плохо сказаться на твоем здоровье. Кстати, ты ужасно выглядишь, — в бешенстве сказала она.

Интересно, откуда он узнал? Наверняка не от Фионы. Он мог подслушать их разговор с Лэнгли сегодня утром, когда Лэнгли приглашал ее. Сайан многое дала бы сейчас за то, чтобы иметь возможность высказать вслух все, что об этом думает. Ей больше всего на свете хотелось, чтобы Барни остался ее поклонником только в шутку, как они и договаривались сначала. Ей стало так горько, что захотелось плакать, в глазах появились едкие слезы разочарования и обиды. Она посмотрела на Барни и еще раз сказала:

— Ужасно выглядишь.

— Я всегда так выглядел. Это Лэнгли в нашей семье красавчик.

— Зато тебе досталась вся наглость. Иди домой!

Барни пожал плечами, приподнялся из-за стола, покачнулся и снова сел.

— Ты в порядке? — спросил Лэнгли.

— Конечно. Я попрошу нашего друга, чтобы вызвал мне такси.

— Сайан, может, позволим ему остаться? — спросил Лэнгли.

Барни сам был виноват в том, что совершенно не соблюдал режим, предписанный врачами, но, если ему станет хуже, неприятности все равно лягут на плечи Эмили и Лэнгли. Было как-то совсем уж нелепо просить его пересесть за другой столик, потому что он все равно будет все время пялиться на нее, и вечер в любом случае испорчен.

— Я не знаю, зачем ты сюда заявился, — сказала она Барни. — Ты и в Лондоне не мог бы вести более бурной светской жизни.

— Полагаю, ты шутишь, — сухо ответил он.

Значит, ему уже здесь наскучило, и она даже представить себе не могла, что он может сделать в следующую минуту. Весь ужин она просидела как на пороховой бочке, но огня к ней так и не поднесли. Если бы не слишком экзотическая еда и отсутствие Эмили, можно было вообразить, что они сидят у себя на кухне. Закончив ужин, они встали все вместе.

На улице дождь злобно барабанил по мостовой.

— Я подгоню машину, подождите здесь, — сказал Лэнгли и поплелся под дождь.

Сайан смотрела, как Лэнгли идет по улице. Не глядя на Барни, она сердито спросила:

— Что это за игры такие? Зачем тебе нужно было здесь появляться?

— Тебе же нужен реализм, не правда ли? Если предполагается, что я влюбился в тебя с первого взгляда, мне еще рано сдаваться. Не беспокойся ни о чем.

Сайан кипела от возмущения, все еще глядя в спину Лэнгли.

— Все равно он победит, и в тот момент, когда он наденет кольцо тебе на руку, я признаю свое поражение и вы оба обретете во мне брата на всю жизнь.

— Не рассчитывай на смех за кадром, мой дорогой. Может быть, в нашей тихой заводи не так много интересных событий, но оставь свои приколы для своей подружки с телевидения и не пытайся развлекаться за счет местных.

— Ты удивляешь меня с каждым разом все больше и больше, — сказал Барни. — Все вокруг твердят мне, что ты мягкая, добрая девушка.

Она и была мягкой и доброй, но, глядя на свое отражение в темном окне «Ветки лотоса», она увидела такие злые глаза, что сначала узнала свое платье и только потом — лицо.

Барни вышел из машины у салона, и Сайан сказала Лэнгли:

— Пожалуйста, зайди к нам на чашечку кофе, я тебя очень прошу.

— Спасибо. — Он остановил машину перед магазином Фионы и Джорджа, и они вместе вышли. — Извини, все вышло совсем не так, как я рассчитывал.

— Я тоже рассчитывала совсем на другое. — Они улыбнулись друг другу в свете фонаря, потом прошли через боковую дверь и поднялись наверх по лестнице.

Лэнгли был здесь раньше только один раз, теперь он огляделся вокруг и сказал, что комната очень милая.

Сайан налила кофе, извинившись за то, что он растворимый. Наконец они одни.

— Ты говорила Барни, куда мы идем? — спросил Лэнгли.

— Ну конечно нет. Хотя, даже если бы и сказала — я все равно не поверила бы, что он туда явится.

— А я бы поверил. Он считает тебя привлекательной. — Вид у него стал беспокойным. — Ты ведь тоже не испытываешь к нему отвращения, правда?

Сегодня она испытала именно это.

— Моя привлекательность для него состоит в том, что я под рукой и что я не замужем, — улыбнулась Сайан. — Но я же не идиотка, я же не стану принимать всерьез то, что говорит Барни.

— И не надо. Не делай этого. — Лэнгли взял ее за руку. — Для Барни жизнь всегда казалась шуткой. Он всегда был таким. Знаю, что это просто привычка, но я до сих пор чувствую себя в ответе за него, и я не вынес бы, если бы он тебя обидел.

— Я не обиделась. — Она наклонилась к нему и с жаром произнесла: — Мне кажется, он забавный, вот и все. Каждый, кто думает только о себе, может быть беззаботным, и в этом есть свой шарм, но меня это не привлекает.

Так что конец вечера оказался очень милым. Они выпили кофе и еще поговорили о выставке картин Лэнгли. Он рассказал ей об отце, и она в который уже раз пожалела, что ей не довелось с ним познакомиться, потому что наверняка он был прекраснейшим человеком, таким же, как Лэнгли, и Эмили ей говорила то же самое.

Сайан рассказала ему про тетушку Мэри, и теперь они уже не могли снова стать просто коллегами по работе. Конечно, они с самого начала были друзьями, но сегодня они стали роднее и ближе друг другу, и, когда Лэнгли пора было уходить, он обнял ее и сказал:

— Сайан, ты такая необыкновенная.

Он поцеловал ее, и она подумала с абсолютной уверенностью, что он ждал ее с того момента, как она появилась на свет. Что ее жизнь была дана ей только для того, чтобы встретить его, и ничего лучше и правильнее этого не могло быть…

На следующее утро она проснулась под стук пишущей машинки и резко села в кровати, в мозгу закружились панические мысли. Она снова проспала, и теперь уже не на несколько минут. Сайан схватила домашний халат, лежавший рядом с диваном, и высунула голову за занавеску.

— Который час? — спросила она.

— Без четверти десять, — ответил Барни. — Кстати, сегодня воскресенье.