Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год - Вокруг Света

В период работы отрядов Великой северной экспедиции таймырские пути вновь ожили. Один из маршрутов феноменального 6000 верстного санно-лыжного марафона штурмана Челюскина проходил в 1741 году через Авамское зимовье. Бывал здесь и командир отряда Харитон Лаптев. Еще столетие спустя Таймыр посетил известный географ А. Ф. Миддендорф. На побережье и в глубине Таймыра позднее начали перекрещиваться пути Норденшельда и Русанова Нансена и Вилькицкого, Ушакова, Урванцева, Бегичева.

Было время (после 1930 года), когда снабжение северо-восточных районов Сибири решили производить морским и речным путем с Енисея через Таймырский волок и устье Хатанги. Провели изыскания между Дудинкой и Пясиной с целью шлюзовать водную дорогу из Енисея на реку Пясину. Однако развитие транспортного судоходства по Северному морскому пути по-другому решило проблему снабжения северных окраин страны.

Бывалые люди

Утром в дверях моего гостиничного номера появился Виктор Васильев — сварщик госпромхоза. Сбросил рюкзак, присел к столу.

— Позавтракаем? — сказал он и начал потрошить рюкзак. Шесть буханок хлеба, какие-то консервы, чайник, котелок, свертки с малосольной рыбой.

— Не много ли?

— Всяко бывает — Виктор подмигнул мне выискивая что то еще.

— Индийский чай,— и рассыпал по столу дюжину «слонов».

Пока знакомились, я рассмотрел гостя. Жесткие выцветшие волосы над открытым морщинистым лицом. Глаза голубые и веселые. Говорил он о себе так, словно читал послужной список. Двенадцать лет назад из родных Сланцев под Ленинградом с дипломом индустриального техникума отправился на строительство Хантайской ГЭС. Через три года — монтаж высоковольтной аппаратуры на строительстве Вилюйской ГЭС. Потом были другие сибирские гидроэлектростанции, курсы трансформаторщиков в Днепропетровске, снова Колыма и госпромхоз «Таймырский».

— Вот закончу монтаж оборудования для школы интерната и — Вик тор засмеялся,— не знаю, куда податься. Вроде бы домой надо, но прирос я здесь.

Он потрогал холодное тело чайника и мы поели всухомятку.

— В пути чай сварим

Виктор спрятал хлеб в целлофановый мешок, и мы засобирались.

Лодка оказалась «южанкой» и вы глядела игрушкой. Рядом в устье ручья звенели ледышками стебли ивняка. Льдинки срывались и тихо булькали в неспешном потоке. Было что-то около нуля, но солнце из за бугра грело землю и радостно сверкало на воде.

Человек, сидящий у мотора, поднялся сдвинул на затылок треух, огладил рукой усы и подбородок. Сверкнул раскосиной глаз и белыми зубами. Василий Аксенов без церемоний потряс мне руку, побросал груз в носовую выгородку и кивнул Виктору.

Мотор завелся быстро и охотно. Его шум на стынувшей реке сразу привлек к нам провожающих. Настойчивый лай псов был слышен до первого поворота.

После шиверы Авам открывался широко. Аксенов жестами управлял действиями Виктора. Я прятал нос от встречного ветра на скорости четырнадцать узлов и смотрел по сторонам. «Полетела» шпонка. Я сел на весла. Лодка ткнулась в вязкую террасу.

— Ну вот, волок начался, Иваныч. Пройди вперед, посмотри глубину под самым берегом. Вроде раньше все было не так.

Да волок начался. Здесь надо пояснить, что волок — это не только место, где волокут судно по суше. Это проводка бечевой, с шестами или протаскивание через перекаты, наносы, между камней или в лесных завалах. И даже неважно, вверх или вниз. Одним словом, всюду волочешь посудину за собой.

Потом мы снова плыли по желтым пескам перекатов, черным зеркалам плесов и по стремнинам у обрывистых берегов. Еще одна шпонка сломалась на песке. Тащились к берегу в сапогах. Снова возился Виктор с мотором. Дали ход, но уже через полчаса Василий указал налево. Над обрывом торчала изба, дальше на сопках виднелись остатки чумов.

— Новорыбное! — прокричал мне в ухо Виктор.

Я, не глядя на карту, понял, что прошли половину пути. Ребята загремели котелками, а я в мыслях уже возвращался к разговору в кабинете директора госпромхоза.

Авам – Тагенарка

Здесь, в Новорыбном Авам петляющий среди островов и отмелей, вы глядел достаточно свирепо. Берег, словно слоеный пирог, бело-черно-коричневый. Искры вечного льда и ползучая слизь оттаявшего перегноя вместе с корнями текли к воде. А на карте в кабинете директора госпромхоза «Таймырский» Авам безобидной прожилкой тянулся к желтеющим хребтам Путорана.

Альберт Леонидович Дубровский вытряхнул из кресла свою массивную фигуру, подошел к карте.

— Вот вы хотите добраться на волок. Но знаете ли вы о подступах к волоку?

— О каких подступах?

— От Усть Авама. Для вас это исходная база. Раньше был еще один поселок — Новорыбное. В 1951 году его перенесли вниз, туда, где теперь Усть Авам.

— Хотя это и вовсе не устье.

— Да, если хотите, парадокс. Или, лучше сказать, дань памяти тому самому зимовью, которое стоит действительно при устье.

— И которое помнит Хабарова, Челюскина, Лаптева.

— Усть Авам стал наследником этого исторического поселения. А у зимовья название сложилось само собой — Старый Авам.

Дубровский сел на место и продолжил рассказ, как то по особому внимательно рассматривая меня.

— Так вот, основная причина переноса Новорыбного в том, что добраться с грузами к нему трудно даже на мелкосидящих баркасах.

— Но в половодье.

— Вот здесь как раз и загвоздка. Когда на Дудыпте и Аваме высокая вода и подходящее время для движения вверх по рекам — а это первая половина июля,— озеро Пясино часто еще сковано льдом. А ведь оттуда начинаются грузовые рейсы в отдаленные поселки. Вот и появился Усть Авам. Поселок новый и вроде бы древний. По крайней мере теперь туда легче за возить грузы. Строят там дома, школу интернат и главное котельную. А от Новорыбного осталось одно лишь «место». Да вы увидите сами...

Маленькая избушка Новорыбного теперь удобный тундровый приют на пути к верховьям, охотничьим и рыбным угодьям. Чай пили долго, обогревались. Потом пополнили «дровосеку» в избушке, оставили пачку «слона» в целлофане. Проверили, есть ли соль и спички.

— Пойду мотор готовить,— Виктор поднялся и исчез за обрывом.

Мы с Аксеновым взяли рюкзаки и выбрали для спуска некрутой спад к воде.

Дальше пошло все как обычно. Василий оседлал выпуклый нос «южанки» на месте лоцмана, за его спиной от встречного ветра прятался я. Виктор следил за руками лоцмана и бросал моторку от берега к берегу. И лишь на редких плесах толкал меня в спину и совал папиросу.

— Прикури...

К вечеру показался островерхий остов чума, выгоревшие на солнце балки Анциферова и легендарный откос Таймырского волока. Мы поднялись наверх, постояли у памятной доски, поставленной десять лет назад капитаном Янцелевичем в честь своего экипажа и устьавамцев, помогавших одолеть волок яхте «Пингвин».

— Дня три перетаскивали яхту. На откосе катки использовали и ворот,— Аксенов показал на врытый в землю столб.— Потом озерами и болотами тянули. Грузы обносили суходолами...

Сопки, поросшие чахлыми лиственницами, едва возвышались над плоской равниной с плешинами озер. Картина завершалась у горизонта темной полоской.

— Это лес вдоль Тагенарки. По ней уже можно плыть с грузом.

Еще постояли молча. Подумалось, что вот здесь следовало бы поставить памятник братьям Хабаровым. Нелишне напоминать о славных делах землепроходцев не только на площадях крупных городов, но и здесь, в глубинке...

Заглянули в яму для рыбы. Она была пуста. Соль густо осела на потемневшем брезенте. Решили, что рыбу добудем на Тагенарке.

— Есть там старенькая лодка. Возьмем мотор, бак с бензином. Далеко не уйдем, но до речки Волочанки дойдем. Дальше, я думаю, нет смысла, так, Иваныч? — Аксенов посмотрел на меня и, не ожидая ответа, заключил: — Так и порешим. Волок-то главный вот он, перед глазами. Виктор, поищи бочки с бензином...

Таймырский или Авамо-Тагенарский волок — удивительное явление в речных системах. Обычно водораздел — это гряда, разделяющая истоки ручьев и рек. Она имеет вид хребта или явной возвышенности. Такие водоразделы для волока недоступны. Ручьи и реки с крутым падением не годятся для сплава на добрых два десятка километров от водораздела. Но водораздел «столового» типа, где есть верховые болота или цепь болот и озер,— идеальное решение для переброски судов из «моря в море». Всего три километра отделяют сравнительно судоходный Авам от узкой, но и глубокой Тагенарки, протекающей через систему верховых озер. Три километра сочащихся водой болот и заболоченных озер. Десятиметровый подъем из Авама — и уже виден первый заливчик верхового болота. Из него вода в принципе может течь в обе реки в зависимости от уровня воды в болоте. Но здесь, кажется, оказался односторонний слив в Тагенарку. То есть весь «стол» с болотами был наклонен к юго-востоку.