Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

— Ну, я ему покажу! — возмущался Марсель, когда наконец снова завел мотор. Он у меня быстро вылетит на улицу. На его место в очереди триста человек стоят в затылок. Ему бы работать без сна за такие бабки! И ведь не лом же ремонтирует, не лохматки — тачки все новые. И оборудование у него импортное, и запчасти. Ну, я ему устрою!

Около одиннадцати вечера Марсель припарковал автомобиль к зданию, в котором ребята е крепкими мышцами арендовали спортивный зал. Юрьев первым вышел из машины и быстро пошел в зал. Марсель едва поспевал за ним, летящим к последней сегодня надежде.

Тренировка уже кончилась и атлеты — главным образом бритоголовые подростки, — вытирая майками пот с лица и груди, с удовольствием осматривали результаты сегодняшних непосильных трудов. Все, кажется, были довольны собой. Юрьев приметил самого старшего среди них — высокого и абсолютно лысого Геркулеса лет тридцати, подошел к нему и вытащил фотографию.

— Вы тренер?

— Ну, — ответил Геркулес недовольно.

— Вы его знаете? — спросил срывающимся от волнения голосом Юрьев.

— Да, Игорь у нас занимается… Тут Марсель, стоявший за спиной у Юрьева, высоким и немного деревянным голосом произнес:

— Мы его ищем. Вы не знаете, где он?

— Не знаю. Видел его в последний раз с неделю назад.

— А что он делал? — спросил с дрожью в голосе Юрьев.

— Да что и все, — усмехнулся гигант. — А что, парень пропал? Спросите у ребят, может, кто знает, где он.

Юрьев и Марсель начали расспрашивать ребят. Никто ничего особенного не знал. Тогда Юрьев, извиняясь, стал отводить атлетов по одному в сторону и просить, чтобы они рассказали, как вел себя Игорь в тот вечер, о чем говорил. Марсель стоял рядом и внимательно слушал.

Наконец один из качков, парень с еще по-детски припухлыми губами, сказал, что кое-что вспомнил: Игорь в тот день ушел раньше, чем все они, потому что к нему во время тренировки подошел вахтер и что-то сказал.

— Где этот вахтер? — в один голос закричали Юрьев и Марсель, который даже снял свою дорогую кожаную куртку, поскольку в зале было душно.

Оказалось, что вахтер уже ушел домой, оставив ключи от зала тренеру, и что он будет здесь завтра с десяти утра. Юрьев спросил адрес вахтера или его телефон. Телефона у вахтера не было, и адрес его никто не знал. Марсель стал уговаривать Юрьева поехать домой отдохнуть, а завтра в половине десятого, если только Юрьев даст ему свой адрес, он заедет за ним и они вместе отправятся в клуб, чтобы расспросить вахтера.

Нет уж, теперь, когда появилась хоть какая-то ниточка, Юрьев не собирался отправляться спать прежде, чем потянет за нее. Он пока не расстался с надеждой еще сегодня увидеть сына.

— От вас можно позвонить? — спросил он Геркулеса.

— Ради Бога. Вот телефон.

Юрьев набрал Колин номер, и автоответчик сообщил ему, что Николая Алексеевича нет дома, но всю необходимую информацию можно для него оставить. Юрьев бросил трубку и посмотрел умоляющими глазами на Марселя.

Марсель, кажется, понял Юрьева.

— Пойдемте скорее к машине, — сказал он взволнованно. — Можно связаться из машины.

— Мне нужно позвонить Коле, то есть Николаю Алексеевичу, — поправил себя Юрьев, обращаясь к Марселю. Потом он повернулся к атлетам: — Вы мне не подскажете, как зовут вашего вахтера, какой он из себя и сколько ему лет?

— Инвалид он, лет семидесяти, — прикидывал лысый Геркулес. — Зовут Петр Фомич. Фамилия, фамилия…

— Трубин! — крикнул кто-то из задних рядов.

— Может, и Трубин, не знаю.

Юрьев и Марсель уже бежали к машине. Марсель быстро набрал нужный номер и протянул трубку Юрьеву.

— Николай Алексеевич, Коленька, — кричал Юрьев, задыхаясь от волнения и глотая подступившие к горлу слезы, — нам нужен адрес одного человека, срочно, сейчас… Да. Его зовут Трубин Петр Фомич, примерно лет семидесяти, наверное, пенсионер. Да нет, что я говорю, точно пенсионер. Все. Мы в машине. Ждем твоего звонка.

Спортсмены вымылись под душем, оделись и выходили из зала. В машине зазвонил телефон. Звонил Коля. Усталым тихим голосом он сообщил, что таких или примерно таких Трубиных Петров Фомичей в Питере пятеро. Эту информацию дали ему в милиции.

Тогда Юрьев попросил Николая Алексеевича уточнить адрес инвалида Петра Фомича. Коля сказал Юрьеву, чтобы тот подождал, и, вероятно, связался с УВД по другому телефону. Минуты через две он назвал адрес инвалида и пожелал удачи.

Дрожащими руками Юрьев записал адрес вахтера на бумажке и, дважды прочитав его вслух, передал бумажку Марселю.

— Поехали, — сказал Марсель. — О, черт, я же куртку в клубе оставил! — И, выскочив из машины, он быстро вошел в парадную.

Юрьев остался в машине один. Он нервничал и все время смотрел на дверь, за которой скрылся Марсель.

— Прикурить не найдется? — Кто-то приблизил к нему свое лицо с сигаретой во рту.

— Не курю, — сказал Юрьев, не повернув головы.

— А, дядя, вот ты где! Мы к тебе целый день в гости ходим, со всеми соседями уже перезнакомились, а ты по городу в шикарной тачке катаешься. Ты что, про должок забыл, что ли? Мы же тебе говорили, козел, что нас лучше не обманывать.

И тут Юрьев узнал одного из вчерашних своих гостей.

— Подождите минуточку, сейчас мой знакомый выйдет и отдаст вам ваши деньги.

— Дядя, нам деньги уже не нужны. Ты же нам слово дал.

В этот момент на голову Юрьеву обрушился тяжелый удар. Успев только подумать, что это, наверное, кастет, Юрьев почувствовал, как летит на сырой асфальт лицом вниз. Нападавший буквально выдернул его за шиворот из автомобиля.

Еще находясь в сознании, он крутился под ногами бандитов, стараясь увернуться от ударов, подставлял локти и предплечья. Но ребята работали профессионально — молча и расчетливо. Особенно точен был один из них — в рыжих ботинках на толстой рифленой подошве.

Теряя сознание, Юрьев услышал, как появившийся наконец-то Марсель что-то крикнул и после этого раздались выстрелы. Громилы, оставив Юрьева, побежали, прячась за припаркованные по сторонам улицы машины. Последнее, что слышал Юрьев, — удаляющийся топот тяжелых сапог.

Юрьев очнулся в машине. Они ехали. Марсель держал у его распухшего до невероятных размеров носа открытый пузырек с нашатырем. Юрьев замотал головой и застонал.

— Ну, как голова? — спросил Марсель, не сводя глаз с дороги.

— Куда мы едем? — шепотом спросил в свою очередь Юрьев.

— В больницу, в больницу… Надо спешить: у вас, похоже, перелом носа.

— Нет, я ничего. Мне уже лучше. Едемте скорее к вахтеру.

— Нет уж, а что я Николаю Алексеевичу скажу? Ведь я должен был охранять вас. Что, тошнит?

— Немного, так, чуть-чуть…

— Надо в больницу. Скорее всего сотрясение мозга. Кто это были? И с чего вы вдруг с ними в драку ввязались?

— Я не ввязывался. Это мои вчерашние гости. — Юрьева мутило все сильнее. Должок с меня снимали.

— Не разговаривайте, я понял. Завтра разберемся.

Марсель доставил Юрьева в приемный покой ближайшей больницы. Рассказав о случившемся дежурному врачу и попросив его как можно скорее оказать потерпевшему необходимую помощь, он уехал, на прощанье сказав Юрьеву, что завтра утром заедет к нему сюда, в больницу, и, если все будет в порядке, они вместе возобновят поиски Игоря.

Врач, неожиданно оказавшийся таким же бритоголовым атлетом, каких он наблюдал еще полчаса назад на Камской, внимательно осмотрел голову Юрьева и озабоченно хмыкнул.

— Ногами били? — спросил он. — Еще хорошо отделались. Мог быть и летальный исход. Сейчас сестра промоет вам ссадины, а потом сделает хороший укольчик, чтобы вы уснули. Утром сделаем вам рентген и все остальное. И не вставайте, не вставайте — вам необходим строгий постельный режим, по крайней мере, до того момента, пока мы не выясним, что с вами, — сказал доктор и удалился.

Юрьев с закрытыми глазами лежал на кушетке. Его мутило. «Если душу свою за него положишь — спасешь», — вспомнились ему слова слепой. «Но как же я теперь смогу найти сына?» Юрьев боялся даже пошевелиться: болела голова, особенно нос; ныли ребра; каждый вдох причинял острую боль.

Вошла медсестра со шприцем и флакончиком перекиси.

— Ну вот, сейчас наведем порядок и сделаем укольчик. Не понимаю только, зачем вам его делать? Но раз доктор прописал, значит, надо…

— А что это за укол?

— Успокоительный, конечно, но очень сильный. Такие укольчики на Пряжке делают, чтобы мальчики тихонечко в кроватке лежали, а не ломали казенную мебель…

— Не нужен мне ваш укольчик. — Юрьеву вдруг стало невыносимо плохо. — Я же не псих.

— Понятно, что не псих, но раз доктор прописал… Ему виднее.

— Вот что, — почти шепотом, но твердо сказал Юрьев, — остаться у вас я не могу. Заклейте меня, пожалуйста, и я пойду. Никаких уколов не надо.