Фиалки по средам (сборник рассказов) - Андрэ Моруа

Провал книги немало озлобил его. Отныне он начал делить человечество на две категории людей: "те, кто хорошо отнесся к моей книге", и "те, кто плохо отнесся к ней". Это чрезвычайно осложняло наши связи с обществом. Когда мы устраивали обед, Шалон говорил:

-- Нет, этого не зовите! Терпеть его не могу!

-- Почему? -- удивлялся Фабер.-- Он умен и совсем неплохой малый.

-- Он неплохой малый?--возмущался Шалон.--Да он ни слова не написал мне о моей книге!

Этот человек, прежде такой скромный и обаятельный, теперь страдал невыносимым тщеславием. Он неизменно носил в кармане хвалебную рецензию, опубликования которой я добился с огромным трудом, и читал ее всем и каждому.

Когда какой-нибудь критик перечислял наиболее талантливых романистов нашего поколения, Шалон негодовал, не обнаружив в этом списке своего имени. "Биду--подлец!"--говорил он. Или: "От Жалу я этого не ждал!.." В конце концов, подобно тем безумцам, которые сначала уверяют, будто их преследуют соседи, а

(61)

затем начинают считать своими врагами собственную жену и детей, он вдруг решил, что и "Пятерка" недостаточно хорошо отнеслась к его книге, и постепенно отдалился от нас

Быть может, в какой-нибудь другой, менее искушенной среде он все еще находил то беспричинное и слепое уважение, которое мы так долго выказывали ему. Три раза подряд он не являлся на наши встречи. Бельтара написал ему, но ответа не получил. Тогда было решено, что я отправлюсь к нему как посланец всей "Четверки".

-- Ведь в конце-то концов,-- говорили мы,-- бедняга не виноват, что лишен таланта!

Я застал его дома, он принял меня, но в обращении его сквозила холодность.

-- Нет, нет,-- отвечал он мне.-- Все дело в том, что люди подлы, и вы ничем не лучше других. Пока я был у вас на ролях советчика, восторженного поклонника ваших талантов, вы оставались моими друзьями. Но как только я вздумал сам заняться творчеством, как только ты, да, именно ты, почувствовал во мне возможного соперника, ты сделал все, чтобы замолчать мою книгу.

-- Я?--воскликнул я.--Да если бы ты знал, сколько я предпринял усилий в твоих интересах...

-- Знаю... Видел, как это делается: начинают за здравие, а выходит за упокой!..

-- Боже мой, Шалон, ты чудовищно несправедлив! Да вспомни тот день, когда ты пришел ко мне сказать, что уезжаешь в Напуль, где сможешь наконец спокойно поработать. Ты колебался, говорил, что нс чувствуешь подъема творческих сил,--если бы я не поддержал тебя тогда, ты бы остался. Но я ободрил тебя, похвалил твое решение!..

-- Вот именно,--сказал Шалон.--Этого-то я никогда вам не прощу--ни Глэдис Пэкс, ни тебе.

Он поднялся, подошел к двери и распахнул ее, давая понять, что разговор окончен. Уходя, я успел расслышать следующие знаменательные слова:

-- Вы загубили мою карьеру.

* * *

-- Но всего любопытнее,--заметил Бельтара,--что Шалон был совершенно прав.

(62)

______________________________________________________________________

Отель "Танатос"

-- Как с акциями "Стал"? -- спросил Жан Монье.

-- Пятьдесят девять с четвертью,-- ответила одна из двенадцати машинисток.

В треске пишущих машинок слышался джазовый ритм. В окно видны были громады Манхеттена. Хрипели телефоны, торопливо ползли бумажные ленты, наводняя контору зловещими полосками серпантина, испещренного буквами и колонками цифр.

-- Ну как "Стал"? -- снова спросил Жан Монье.

-- Пятьдесят девять,-- ответила Гертруда Оуэн.

Она на минуту перестала печатать и взглянула на молодого француза. Он сидел в кресле, не шевелясь, стиснув голову руками. Казалось, он сражен наповал.

"Еще один, чья песенка спета,-- подумала она.-- Тем хуже для него. И для Фанни..."

Жан Монье, представитель нью-йоркского отделения банка Холмэна, два года назад женился на своей секретарше, американке.

-- А "Кэнникот"? -- снова спросил Монье. . -- Двадцать восемь,--сообщила Гертруда.

За дверью послышался чей-то громкий возглас. Вошел Гарри Купер. Жан Монье поднялся с кресла.

-- Ну и представление! -- загремел Гарри Купер.-- Курс акций упал на 20%. А еще находятся дураки, отрицающие, что это кризис.

-- Да, это кризис! -- сказал Жан Монье и вышел.

-- Погорел бедняга! -- произнес Гарри Купер.

-- Да,--откликнулась Гертруда Оуэн,--Он поставил на карту последние деньги... Мне сказала сама Фанни. Она сегодня же бросит его.

-- Что поделаешь?--вздохнул Гарри Купер.--Одно слово -- кризис.

(63)

Красивые бронзовые двери лифта неслышно сомкнулись.

-- Down *,-- приказал Монье.

-- Как "Стил"?--спросил мальчик-лифтер.

-- Пятьдесят девять,-- ответил Монье.

Он покупал эти акции по 112 долларов и, значит, потерял 53 доллара на каждой. С остальными акциями, приобретенными им, дело обстояло не лучше. Он вложил в них то небольшое состояние, которое ему удалось сколотить в Аризоне. У Фанни не было ни цента. Да, это конец... Выйдя на улицу, он быстро зашагал к метро. Он пытался думать о будущем. Начать все сначала? Прояви Фанни мужество, это было бы вполне возможно. Он вспомнил свои первые трудные шаги, вспомнил, как пас стада в степях Аризоны, свое быстрое восхождение. В конце концов, ему всего тридцать лет. Но он знал, что Фанни его не пощадит.

Так оно и вышло.

Проснувшись на следующее утро в полном одиночестве, Жан Монье почувствовал, что у него нет больше сил бороться. Он любил Фанни, несмотря на всю ее душевную черствость. Негритянка принесла ему обычный его завтрак--ломтик дыни и овсяную кашу и попросила денег.

-- Где хозяйка, мистер?

-- Уехала.

Он дал служанке пятнадцать долларов, затем подсчитал, сколько у него осталось. Около шестисот долларов. На эти деньги можно было прожить два, в лучшем случае, три месяца... А что потом? Он выглянул в окно. Последнюю неделю газеты почти каждый день сообщали, что кто-то покончил с собой... Банкиры, маклеры, биржевые спекулянты искали в смерти спасения от краха. А что, если прыгнуть с двадцатого этажа? Сколько секунд будешь лететь вниз? Три или четыре? Потом удар о мостовую... Но если не сразу умрешь? Он представил себе ужасные страдания, раздробленные кости, искромсанное тело. Он вздохнул, зажал под мышкой газету и отправился завтракать в ресторан. К своему удивлению, он с большим аппетитом съел оладьи, по-литые кленовым сиропом.

__________

* Вниз (англ.)

(64)

"Палас-отель "Танатос", Нью-Мексико"... Странный адрес... Кто может мне оттуда писать?..

Среди утренней почты Жан Монье нашел еще письмо от Гарри Купера, он вскрыл его первым. Патрон спрашивал, отчего он не является в контору. Он должен вернуть в кассу восемьсот девяносто три доллара (893)... Каким образом он предполагает уладить это дело?.. Вопрос жестокий или наивный. Впрочем, чем-чем, а уж наивностью Гарри Купер не страдал.

Жан Монье вскрыл другое письмо. Вверху были изображены три кипариса, а ниже шел следующий текст:

ПАЛАС-ОТЕЛЬ "ТАНАТОС"

Директор Генри Берстекер

Дорогой господин Монье!

Мы не случайно сегодня обращаемся к Вам. Сведения, которыми мы располагаем, позволяют нам надеяться, что наши услуги могут быть Вам полезны.

Вы, конечно, не могли не заметить, что в жизни даже самого мужественного человека порой бывает такое роковое стечение обстоятельств, против которого невозможно бороться, и тогда мысль о смерти представляется * желанным избавлением.

Закрыть глаза, уснуть, чтобы никогда больше не просыпаться, не слышать ни вопросов, ни упреков... Многие из нас лелеяли эту мечту, выражали это желание... Между тем, за весьма редким исключением, люди не ре" шаются оборвать собственные страдания, и это вполне понятно, когда вспоминаешь о тех, кто пытался это сделать. Один хотел пустить себе пулю в лоб, но при этом задел зрительный нерв и ослеп. Другой, желая уснуть навсегда, выпил снотворное, но ошибся дозой и очнулся дня через три разбитый параличом, с тяжелыми поражениями мозга, лишившись памяти. Самоубийство--это искусство, которое не терпит ни невежества, ни дилетантства, но вместе с тем по самой своей природе не позволяет человеку приобрести соответствующий опыт.

Располагая именно такого рода опытом, дорогой господин Монье, мы готовы предоставить себя в Ваше распоряжение, если, как мы склонны полагать, Вас интере

(65)

сует затронутая проблема. Владея отелем на границе Соединенных Штатов и Мексики и не опасаясь, в силу пустынного характера нашего края, неуместного контроля со стороны властей, мы пришли к выводу, что наш прямой долг--помогать ближним. Тем из наших братьев, кто под влиянием серьезных и непоправимых несчастий желает расстаться с жизнью, мы предоставляем возможность осуществить это желание без всяких страданий и, смеем утверждать, без всякого риска.

В отеле "Танатос" смерть настигнет вас во время сна самым безболезненным образом. Техническая сноровка, приобретенная за 15 лет непрерывных усилий (в минувшем году мы удовлетворили более двух тысяч клиентов), позволяет нам гарантировать тщательную дозировку смертоносных средств и мгновенный результат. Добавим также, что если кто-либо из наших клиентов испытывает законные сомнения религиозного характера, то с помощью разработанных нами хитроумных методов мы освобождаем их от всякой моральной ответственности за случившееся.