Наш маленький Грааль - Анна и Сергей Литвиновы

– Че-го? – изумленно протянула Ася.

– Лотерейный билет, – повторил старик. – Знаете, такая на всю страну идет дуриловка – называется «Золотой сундучок»? Пятьдесят рублей за штуку, тиражи по субботам, ведущий – такой противный лысый хлюст?

– Не знаю, – пожала плечами Маша. – Я с государством в азартные игры не играю.

– Да я тоже не играю! – горячо воскликнул дед. – За всю жизнь единственный раз билет купил. Этот. И то потому, что у кассирши сдачи не оказалось. Вот она и всучила мне его, а я положил билет в шкаф и напрочь о нем забыл. И вдруг, весьма неожиданно, билет снова попадается мне на глаза… Вот я и подумал: а чем черт не шутит? Очки мои, к счастью, уцелели, и я смог увидеть, что розыгрыш уже состоялся – в минувшую субботу. И я подхватил свой жалкий скарб и отправился в поселок. Зайду, думаю, на всякий случай в сберкассу, проверю. Вдруг какие полсотни рублишек выиграл? Будет хоть на какие деньги несколько дней перекантоваться… И что вы думаете? Прихожу в сберкассу, прошу таблицу выигрышей – и у меня едва сердце не останавливается. Там первая строчка, как сейчас помню, такая была: «Джек-пот, который прирастал двадцать тиражей подряд, наконец-то разыгран!» И дальше – идет номер как раз моего билета!..

– Мистика, – прошептала Ася.

– И сколько же ты выиграл? – требовательно спросил Макс.

– В пересчете на доллары – почти миллион! – гордо произнес дед. – Как раз хватило – и виллу построить, причем работяги у меня в три смены пахали, и машину купить, и шоферу с Аришей за год вперед зарплату выплатить!

– Такого не бывает, – покачала головой Маша. – Я читала: в этих лотереях все крупные выигрыши организаторы на подставных лиц выписывают. А потом между собой делят.

– И тем не менее, – усмехнулся дед. – Дом – сами видите. И джип. А к организаторам лотерей я, как вы понимаете, никакого отношения не имею.

– А нам ничего не сказал… – с укором произнесла Ася. И тут же поспешно добавила: – Я не в плане, чтобы деньгами делиться, просто такое событие! Вместе бы порадовались!

– Извини, Ася. – Дед прижал руки к груди. – Но посуди сама: своими бедами я с вами никогда не делился. Вот и богатством – тоже не захотел.

Ася попыталась что-то сказать, но Шадурин-старший ее перебил:

– Нет-нет, я, конечно, не имею в виду, что вы бы претендовали на мои деньги. Но я ведь знаю вашего папеньку. Тут же бы началось: «Вкладывать деньги в роскошный дом – да в такой глуши?! Покупать дорогую машину?! Неразумно! Неэкономно! Нужно в сберкассу их положить – и безбедно существовать на проценты!» Так скучно… Я-то совсем по-другому мечтал: прожить остаток своих дней так, как хочется именно мне. И я, – он гордо обвел взглядом свой роскошный холл (свечи в старинных канделябрах уже почти догорели), – своей цели добился.

– Что ж, дед, мы рады, – слабо улыбнулась Маша.

Она по-прежнему не сомневалась: обе дедовы истории – и про несостоявшееся кораблекрушение, и про лотерейный билет – не более чем сказки. Но не спорить же со стариком! К тому же вон какое у него лицо волевое да упрямое. Человек еще при Сталине начал нелегальный бизнес вертеть, во времена застоя подпольными цехами владел, два срока отсидел – разве такой признается в истинном источнике своего богатства?..

А вот Ася с Максом деду если и не поверили, но находятся явно под впечатлением. И смотрят на чашу, которая по-прежнему красуется на столе, с неприкрытым интересом.

– Ладно, ребятки, идите спать, – улыбнулся им дед. И обратился к внуку: – Если хочешь, Максим, можешь чашу потрогать. Теперь – разрешаю.

Макс осторожно, будто щеки Спящей красавицы, коснулся холодного металла. И изумленно выдохнул:

– Теплая…

Никитка проснулся с первыми лучами зимнего солнца – в половине девятого. Сел в своей кроватке, удивленно повертел головой: «Где это я?» Одеяло с мишками и настольная лампа в форме старинного канделябра заинтересовали его ровно на минуту, а потом он немедленно взялся пищать, подняв Асю.

– Зайка, ну поспи еще, миленький, пожалуйста!.. – простонала она в полусне.

Но что ее уговоры семимесячному малышу? Орет все громче и громче, чтоб мама уж наверняка проснулась.

– Наказание ты мое… – выдохнула Ася.

Открыла глаза, вылезла из-под одеяла. Голова раскалывалась, в глазах щипало. Вдруг вспомнилось, как одна подружка – бездетная – говорила: «Если бог хочет наказать человека, он посылает ему ребенка». Пожалуй, подруга права…

Но стоило окончательно проснуться, взглянуть на малыша – такого свеженького, глаза сияют любопытством, – и настроение сразу стало улучшаться.

Ребенок ведь не виноват, что проснулся ранним утром, – детям так положено. Откуда ему знать, что мама только к четырем утра заснула? Ночью он почти не орал – и на том спасибо.

– Доброе утро, Никитка! – поприветствовала Ася сына.

– Бу-у-у! – радостно откликнулся тот. И протянул ручки – обниматься.

Она с удовольствием вынула его из кроватки, поцеловала и посадила к себе на постель. Сменила теплую со сна пижамку на свитер и ползунки. А теперь внимание! Аттракцион: удастся ли одеться самой и одновременно проследить, чтобы малыш не сверзился с кровати? Никитка в последнее время – ползучая катастрофа. Носится на четвереньках со страшной скоростью – кровать, даже двуспальную, пересекает за пару секунд.

Одеться удалось, потому как Никитка выбрал себе другую забаву: Ася с трудом оттащила сына от спинки кровати, которую он с аппетитом пробовал на свой первый зуб. Ася покачала головой – на светлом дереве остались видимые отметины, дед, наверно, рассердится – и предложила:

– Пойдем ползать?

– У-у-у! – с готовностью откликнулся сын.

Ася подхватила его под мышку и вышла из спальни.

Весь дом, похоже, еще спал – ни единого звука не доносилось, только море где-то вдалеке шумело. Что ж, имеют право. Дед – старенький, а брат с сестрой – свободные… И Ася, чтобы не будить счастливчиков, решила унести малыша куда-нибудь подальше.

Дед вчера показывал, что на третьем этаже в его вилле расположен солярий – огромная светлая комната со стеклянными стенами и стеклянным же потолком. И на полу, отметила еще тогда практичная Ася, огромный и достаточно чистый ковер – будет малышу где поползать.

«А я, если получится, в кресле подремлю», – подумала она.

И отправилась на третий этаж. Никитка ехал на ее руках молча – только головой вертел, и Ася его прекрасно понимала. Столько, на его детский взгляд, кругом интересного! По стенам, вдоль лестницы, – картины с корабликами. Перила – по виду бронзовые и так смешно изогнуты. А как ступеньки интересно поскрипывают!..

До солярия добрались без приключений. Ася с облегчением опустила сына на пол – вот тяжеленный стал! – и Никитка с готовностью стартанул по пушистому, необъятных размеров ковру. А она цепким материнским взглядом осмотрела помещение – выискивала потенциальные опасности. Стеклянные стены Никитке, наверно, разбить не под силу. А вот огромные антикварные вазы, что расположены по четырем углам комнаты, он опрокинет запросто. И цветы, что стоят в своих горшках прямо на полу, здесь тоже явно лишние – на Никиткин, конечно, взгляд. И кофейный столик, сплошь из стекла, малыша, разумеется, заинтересует. А уж часы – небольшие, но по виду бронзовые – и вовсе суперпредмет. Особенно если стучать ими по стеклянному столу. Да уж, подремать в кресле ей, похоже, не удастся.

И Ася, то и дело поглядывая на сына (пока что он вполне безопасно ползал вокруг кожаного дивана), подошла к огромной стене-окну. Ух, ну и вид! Море будто бы совсем рядом полощется. В дедовом прежнем, бедненьком и самодельном поместье, чтобы море увидеть, нужно было лезть по крутой и опасной лестнице в некое подобие голубятни. А тут – просто встань у окна и наслаждайся бескрайней свинцовой гладью. И чайками, что тревожно кружат над кромкой побережья. И тем покоем, который невольно разливается по телу, когда смотришь на водную стихию…

«Эх, сейчас бы еще в кресло упасть, в плед из альпаки закутаться, да чтобы Арина чайку горяченького подала, да с пирожными! – размечталась Ася. – И с малышом пусть гувернантка возится, а я бы только издали наблюдала и пару раз в час подходила его поцеловать!»

Положительно, богатство – даже чужое – действует на человека разлагающе. В их-то скромной московской квартирке подобных мыслей сроду не возникало. Наоборот – Ася привыкла, что именно она всегда и подает, и подносит, и возится.

«Нет, дед – молодец, – думала Ася. – Откуда бы ни взялись на самом деле его миллионы – распорядился он ими правильно. Пусть все говорят, что строить в подобной глуши такой роскошный дом неразумно. Ну и ладно, что неразумно. Зато красиво».

Море хоть и зима, а все равно не просто серое, сверкает целой палитрой. Тут и черные краски, и пенная седина, и даже, в робких солнечных лучах, вполне летняя лазурь. Зря папа называет деда чудаком. Даже ради одного этого вида стоило уехать из поселка сюда, в лес… Вот дядя Митя, будь он жив, наверняка бы такой дом оценил.