Магия мечтает (ЛП) - Эндрюс Илона

*** *** ***

Был почти полдень, когда я добралась до Южной Азии. Громкое название для маленькой точки на карте на юге Атланты, где азиатские магазины образовали огромную рыночную площадь на месте бывшего торгового центра. Я бывала там пару раз в месяц — это ближайшее место, где можно купить хороший манго. Кроме того, Бакалея Комацу являлась лучшим азиатским магазином в этом районе. У них был широкий ассортимент, а их салат из морских водорослей был просто восхитительным. Всякий раз, когда я наведывалась сюда, покупала двухфунтовый бочонок этого салата, и объедалась им, как только возвращалась домой.

Я остановила Пуки на дальней улице, выбралась из машины и разделась.

Есть вещь, которая не понравится семье Августа даже больше, чем общение с посторонними. Они пойдут на многое, лишь бы не привлекать внимание. А я собиралась «устроить сцену».

Трусики долой. Я присела и нацарапала ключом от авто на тротуаре имя — Джим. Затем я положила очки на пассажирское сидение, закрыла машину, бросила ключи за левое колесо и глубоко вздохнула.

Мир растворился, бурлящий тысячами мутных, размытых искорок всех цветов радуги.

Чудесные цвета.

Ооо, такие красивые цвета.

Ммм, красиво-красиво.

Так много запахов. Этот мне нравится, и тот тоже, а вот этот отвратительный, а от другого мне хочется есть.

Я облизала губы. Мням. Аппетитный запах, такой приятный.

Размытое пятно начало медленно обретать фокус, я лежала на улице. Хммм. Я знала эту улицу, это была Южная Азия.

Зачем я здесь?

Я посмотрела вниз. Передо мной на тротуаре, как раз между лап было одно — единственное слово — Джим.

Джим. Мой прекрасный, потрясающий, пугающий Джим. Ррар. Я улыбнулась и понюхала имя. Оно не пахло Джимом.

Воспоминание взорвалось в моей голове, как лопнувший мыльный пузырь: Джим умирает, душу крадут, Кеонг Эмас, браконьеры, Август. Я пришла сюда, чтобы выяснить, почему Август пропал на сутки.

Я поднялась и потрусила за угол. Магия все еще была на подъеме, и когда свет падал на мой мех, каждый волосок мерцал. Люди останавливались и глазели. Они знали, кто я такая; я бывала здесь много раз. Так же они знали и мою магию, потому что она скатывалась с меня при каждом шаге.

Я подошла к двери Бакалейной лавки Комацу и легла посреди улицы, уставившись на дверь.

Люди ошеломленно смотрели на меня.

Я подарила им премилую широкую улыбку. Вот так, взгляните, какие у меня большие зубы. О том, что я — вегетарианка, знали я, Джим, несколько друзей и все. Кроме того, даже если я не ем мясо, это не значит, что я не могу укусить.

Несколько человек, держащих путь в магазин, решили, что им будет лучше где- то в другом месте.

Через пятнадцать минут троюродная сестра Августа, которая любила называть себя Джеки, высунула голову из двери. Я выпустила когти и потянулась, оставляя длинные царапины на асфальте. Она сглотнула и нырнула обратно.

Я могла только представить себе разговор внутри: «Она лежит перед нашим магазином! Перед нашим магазином? На улице, где все могут видеть? Да! О, нет».

Минуты шли. Маленькая голубая бабочка приземлилась мне на нос. Я моргнула, глядя на нее, и она подлетела к моему уху. Большая желтая бабочка мягко подплыла и приземлилась на лапу. Вскоре целый рой этих созданий кружил вверх и вниз вокруг меня, как вихрь разноцветных лепестков. Тоже самое обычно происходило на моем заднем дворе, если магия была достаточно сильной. Бабочки — маленькие, легкие и очень чувствительны к магии. По какой-то причине я заставляла их чувствовать себя в безопасности, и они притягивались ко мне, как железная стружка к магниту. Они разрушили мой образ свирепой крутышки, но нужно быть настоящим зверем, чтобы прихлопнуть их.

Если бы сейчас олененок, резвясь, показался между зданиями, и попытался прижаться ко мне, я бы зарычала. Я бы не укусила его, но зарычала. Всему есть предел.

Я дернула хвостом. Хм, прошло полчаса, и мы приближались к отметке в сорок пять минут. Семья пыталась сохранить лицо, но, если в ближайшие несколько минут никто не придет поздороваться, их поведение будет граничить с грубостью. Нельзя игнорировать мистического белого тигра на их пороге. Это так не работает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дверь открылась, и тетушка Августа, поклонившись, придержала ее открытой.

— Пожалуйста, входите.

Я поспешила внутрь, оставив свою свиту чешуекрылых снаружи. Тетя Августа провела меня мимо стойки в заднюю комнату, где сидели бабушка Августа, его дядя и мать. Вся семья Комацу, за исключением детей и белого отца. Их лица были смертельно бледными.

Я села, обернувшись хвостом.

Мы смотрела друг на друга.

Первым молчание нарушил дядя. Мистер Комацу и в лучшие времена выглядел серьезным мужчиной, но сейчас выражение его лица было таким тяжелым, словно высечено из камня.

— Мы знаем, почему вы здесь.

Я ждала.

— Август мертв, — сказал он.

Я вздохнула. Август был первенцем мужского пола в своем поколении. Он был тем, кому простят все промахи и одарят всевозможными привилегиями, потому что позже, когда его отец и дядя состарятся, он возложит на себя бремя заботы о семье Комацу. Это была ужасная потеря для семьи.

— Мы похоронили его. Это семейное дело, — объяснил мистер Комацу.

Я медленно покачала головой. Август был оборотнем, и другие оборотни погибли из-за него. Теперь это стало нашим делом.

Мистер Комацу смотрел прямо перед собой.

Бабушка наклонилась вперед.

— Это та самая женщина. Ее зовут Хироми. Мы не знаем ее фамилии. Это случилось семь лет назад, как раз перед прошлой Вспышкой.

Вспышка случалась каждые семь лет. Если обычные колебания магии были волной, то Вспышка была настоящим цунами. Она приносила с собой дурную магию. Она исчезала примерно через три дня, но эти три дня были кошмарными. Позапрошлая Вспышка сбросила феникса на город, прямо над азиатскими кварталами. В этом году у нас была еще одна Вспышка, и я заставила свою семью отправиться в Крепость, чтобы оставаться в безопасности.

— Злая магия надвигалась, — добавила мать Августа. — Люди заколотили свои дома и наводнили магазины для покупки припасов. Все торопились. Хироми зашла купить продуктов. Я видела ее раньше несколько раз. Она выглядела бедной. Ее одежда была плохой, и она совсем похудела. Истощала. С ней была ее дочь, маленькая девочка. Ей могло быть два или три года.

— Дитя любило печенье, — сказал мистер Комацу. — Мы каждый раз предлагали ей немного. Хироми позволяла ей взять только одно. Очень гордая.

Мать Августа глубоко вздохнула.

— Хироми купила продукты и вышла, неся на руках свою маленькую девочку. Какой-то бродяга ударил их ножом возле двери на выходе. Мы нашли его позже. Он оказался сумасшедшим стариком. Вспышка свела его с ума. Он даже не помнил, как сделал это. Он просто ударил их ножом и ушел. Хироми прислонилась к стене, держа на руках своего ребенка, а мимо проходили люди. Все ужасно спешили. Никто не хотел вмешиваться. Никто не остановил его, и никто не помог ей.

Какой ужас. Лежать там и медленно истекать кровью на улице, зная, что твой ребенок, которого ты держишь на руках, мертв. Чудовищно.

— Мы не знали, что она умирает у нашего магазина, — сказал мистер Комацу. — Когда мы нашли ее, у нее не было пульса. Она выглядела мертвой. Мы принесли ее и малышку внутрь, сюда. Они обе остыли, и ни у кого из них не билось сердце.

— Вспышка выпустила феникса, и город полыхал, — сказала мать Августа. — Мы должны были уходить. Мы оставили ее. Тем временем Вспышка пробудила в Хироми магию и спасла ее от смерти, но ее маленькая девочка не выжила. Когда мы вернулись после Всплеска, она сплела кокон внутри магазина. Перед тем как уйти, она предупредила нас, что все заплатят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У меня появилось это тошнотворное леденящее ощущение в животе. Я точно знала, как закончилась эта история.

— Она запомнила всех, кто проходил мимо нее, когда она лежала при смерти, и не остановился, чтобы помочь, — сказал мистер Комацу. — В первую годовщину смерти ее ребенка на двери первой семьи появились метка и записка. Хироми потребовала жертву: один из членов семьи должен был пойти к ней, чтобы она могла… питаться. Если бы кто-то вызвался добровольно, остальную часть семьи не тронули бы. Сначала они не обратили на это внимания. Через три дня она забрала всю семью.