Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после - Эдуард Лукоянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игорь Ильич выпил еще немного компоту, о чем-то как будто задумался и перелистнул страницу, стараясь больше не смотреть в глаза собравшимся.
– Евангелие и «Шатуны» – две основные и принципиальные вехи на пути человечества к высшему (тайному) знанию и обретенной благодаря ему абсолютной свободе. Отношения Мамлеева и христианства – проблема, которая смущает многих современных фарисеев. На самом деле никаких противоречий нет. Мамлеев – будучи абсолютно русским православным мыслителем – резко расширил границы христианской мысли, распространив ее на некоторые области, о существовании которых традиционные богословы даже не подозревали, а потому многие из них восприняли откровения Мамлеева как апологетику чуть ли не сатанизма.
Мария Александровна недовольно зашевелилась, но отпила коньяку и продолжила слушать. Староверы о чем-то перешептывались, философ Дугов внимал, явно запоминая каждое слово, которое проникало в его уши, прикрытые стальными, как гаубица, локонами.
– Однако глубокое метафизическое исследование тьмы и зла вовсе не означает, что исследователь – «сатанист». Тьма и зло – одновременно и неотъемлемые категории христианской теологии, и конкретные области потустороннего мира. Поэтому хотелось бы посоветовать руководству духовных академий незамедлительно включить в образовательный курс такую дисциплину, как мамлееведение. Предмет позволил бы резко расширить кругозор будущих ученых-богословов и придал бы им дополнительные аргументы в противостоянии силам ада – тем более что кругозор паствы постоянно расширяется и у мыслящей части аудитории с каждым отрезком времени возникает все больше неудобных вопросов, уходить от которых становится все труднее.
Один из староверов хохотнул, его поддержали братья, и даже непроницаемый философ Дугов улыбнулся. Дудинский обиделся и закапризничал:
– Если неинтересно, я могу не читать. А если кому интересно, могу ссылку потом написать…
К сожалению Игоря Ильича, никто не запротестовал, поэтому ему пришлось самому убедить себя сделать любезность и дочитать речь:
– «Шатуны» не отменили Новый Завет, а всего лишь расширили и обогатили великое откровение, придав ему новое качество – адекватное наступившей эре. Мамлеев не отрицает ни одно из философских, религиозных или метафизических учений – в первую очередь авраамических – и даже, заметьте, ни с кем и ни с чем не полемизирует. Будучи метафизическим плюралистом, он, напротив, старается примирить всех – за исключением материалистов и атеистов, которые для него просто не существуют. А главное, что Мамлеев ничему не учит – он просто показывает, что мир в миллионы и миллионы раз шире и многообразнее, чем наши представления о нем, и простирается бесконечно далеко во всех направлениях и измерениях. И надо всего лишь быть готовым принять все, что нас ждет на бесконечном пути к Абсолюту, и по возможности уметь ориентироваться в будущей неизвестности[51].
Дудинский еще раз от души прокашлялся, никого не спрашивая, влил в узкий рот рюмку водки, нахмурился, будто прикидывая: еще покапризничать или спокойно закончить выступление. Склонился, похоже, ко второму:
– Продолжу свою тему прощального слова о том, что живой гений мешает биографам рассказать правду. Слава Богу – теперь у нас в какой-то степени развязаны языки. Я видел весь мир. Я познал устройство и механизм мироздания. Уж поверьте. Я проник даже туда, куда не в состоянии проникнуть человеческий разум. И вот главное, что хотелось бы сказать.
Повисла драматическая пауза. В тишине слышно было одно: как некий неприметный бородач, неизвестно кем приглашенный, воевал редкими зубами с предательски пищащим масленком.
– Юрий Витальевич Мамлеев познал и увидел гораздо больше меня и всех нас вместе взятых – возможно, в миллионы раз больше, – продолжал свое Дудинский. – Но тут дело не в количестве. Просто слишком много людей во всем мире сегодня выдают себя за тех, кто что-то смыслит в метафизике. На самом деле метафизика – исключительно русское явление. Причем русское и только русское. Вот что главное. Никакой метафизики, кроме русской, в принципе быть не может.
Дугов притворно кивнул, но настолько подчеркнуто притворно, что все приняли его согласие за абсолютную искренность.
– Дело в том, что русские, – уточнил Дудинский, – все поголовно носители романтического мироощущения и люди верующие, то есть идеалисты. Социологи давно выяснили, что среднестатистический русский – единственный в мире, кто мастурбирует, представляя в своем воображении образ Прекрасной Дамы, а среднестатистические европейцы и американцы все поголовно давно уже мастурбируют на пачку долларов[52].
– Чтоб козла этого здесь больше не было, – отчетливо сказала Мария Александровна, все это время хранившая молчание.
II. Рождение
Мамлеев уже при жизни стал мифом. Его биография? Да, официальная есть, конечно. Но за ней – такая бездна всего, что даже смешно говорить обо всех этих «родился», «учился», «уехал», «приехал»… Не надо так – о Мамлееве. Обо всех нас – только так, а о нем – нет. Самим-то не странно – так писать о Мамлееве?
Наталья Макеева. На смерть Юрия Мамлеева
Аномально теплой ночью 11 февраля 1998 года радиоволны донесли до неспящих москвичей известие. Граф Хортица, ведущий передачи «Трансильвания беспокоит», объявил о том, что скоро в Музее Маяковского состоится встреча из цикла «Конец Кали-юги», а гостем станет Юрий Витальевич Мамлеев.
«Тот, кто никогда не рождался, предвечный хаос, повелитель шатунов» – так Граф в своей характерной манере представил великого писателя-метафизика[53].
Сказанное Хортицей невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть, но мы все же будем исходить из официальной версии того, как пришел в этот мир один из главных авторов советского культурного подполья и новейшей русской литературы. В конце концов, даже у Федора Соннова, самого мамлеевского из монстров Мамлеева, были родители. «Но сначала о детстве, о том, кто я такой и откудава я взялся. То есть о радетелях», – сказал однажды Соннов только что убитому им прохожему[54]. Последуем и мы его примеру, начав рассказ о рождении нашего героя с истории отца и матери Мамлеева.
По отцовской линии будущий писатель принадлежал к прерванному революцией дворянскому роду, одним из последних представителей которого стал Виталий Иванович Мамлеев, родившийся
