Забавы с летальным исходом - Эд Макбейн

— Уоррен Чамберс, — сказал он и поднес свое удостоверение к носу мужчины. Два частных сыщика, как вам это нравится? Но они до сих пор не знали, был ли человек, стоящий перед ними, Питером Донофрио.

— Ну и что дальше? — снова спросил он.

— Мы разыскиваем вашу подружку, — сказал Гутри.

— Серьезно? Это еще зачем? Чего она такого сделала?

— Холли Синклер. Когда вы ее в последний раз видели?

— Такой не знаю.

— Ну а имя Мелани Шварц вам что-нибудь говорит?

— И такой тоже не знаю.

— Ее мать из Сент-Пита дала нам ваш адрес и имя, — сказал Гутри. — Ваши прежние дела нас совершенно не интересуют. Просто мы пытаемся найти человека, которого она, возможно, знала.

— А что вам известно о прежних делах, а?..

Он по-прежнему преграждал вход в квартиру. Стоял, выпятив грудь, и прикрывал ее точно щитом.

— Кое-что известно, — ответил Гутри. — Ладно, как насчет того, чтобы все же впустить нас? Чтоб мы могли сесть, как нормальные люди, и потолковать, а не торчать у входа, как какие-нибудь придурки?

— Входите, — довольно вежливо произнес мужчина и, отступив в сторону, распахнул дверь еще шире. Только тут они заметили, что он бос. А также заметили то, что он прятал в правой руке за широким дверным косяком. Донофрио — если, конечно, то был Донофрио — держал в правой руке, прислоненной к бедру, внушительных размеров пушку. Пистолет.

— Он вам не понадобится, — бросил Гутри.

Но сердце тем не менее у него громко билось.

— Кстати, — самым небрежным тоном бросил он, — вы ведь Питер Донофрио, не так ли?

— Да, присаживайтесь, — ответил Донофрио и взмахом руки, в которой все еще был зажат пистолет, пригласил садиться.

Детективы стали выискивать глазами место, где можно было бы присесть, но все кресла и стулья, а также пол и столы были погребены под грудами рубашек, носков, носовых платков, маек, под кипами газет «Калуза геральд трибюн» и «Нью-Йорк таймс», журналами «Ньюсуик», «Плейбой», «Пентхаус», пустыми бутылками из-под пива «Будвайзер», «Хейнекен», «Миллер» и «Курс», пустыми банками из-под «Кока-колы», «Спрайта» и «Др. Пеппера». Словно смерч какой пронесся по комнате и продолжил свое разрушительное действие в крохотной кухоньке, где раковина, стол и буфет были завалены грязными тарелками, вилками и ложками, кастрюлями и сковородками. Через открытую дверь спальни была видна неубранная кровать, а рядом — те же горы грязного белья и газет. От внимания Донофрио не укрылось, какими взглядами обменялись сыщики.

— Бунт против матери, — сказал он и хихикнул. Во рту не хватало двух передних зубов. И вообще, было в нем нечто проказливое и мальчишеское, даже несмотря на огромный пистолет в правой руке. — Так кто тот парень, которого вы ищете?

— Просто один человек, с которым, возможно, была знакома ваша подружка, Холли Синклер.

— Холли Синклер… — произнес он и покачал головой. — Нет, это надо же! Прямо не верится… Черт!.. Присаживайтесь, — повторил он и на сей раз смахнул пистолетом хлам с двух кресел на пол. Выяснилось, что кресла были обиты черной тканью в крупный розовый цветочек, напоминавший гибискус. Они сели.

— Кстати, — бросил Уоррен, — какой марки у вас пистолет?

— Знакомьтесь, мистер Смит, — сказал Донофрио и приветственно взмахнул своей пушкой. — А также его друг, мистер Вессон, 38-го калибра! Отличная, доложу вам, штука! «Чиф спешиэл»!

— Отличная, — согласился Уоррен. — Но только уберите ее, пожалуйста.

— Это почему? — спросил Донофрио.

— Потому что это уголовно наказуемое преступление, если вы освобождены досрочно.

— А вы позвоните в Тампу и проверьте.

Гутри уже подумывал об этом, Уоррен — тоже. Донофрио привалился к столику, стоявшему у стены, скрестил на груди руки, ствол револьвера был теперь нацелен в потолок. За спиной у него красовалось на стене изображение фламинго в рамочке — под цвет гибискусам, что украшали обивку кресел. А сами стены были выкрашены в персиковый цвет. А все дверные косяки — в лимонно-зеленый. Интересно, подумал Уоррен, кого нанимал Донофрио в качестве дизайнера этого интерьера.

— Пивка хотите? — спросил Донофрио.

— Нет, спасибо, — ответил Уоррен.

— А я, пожалуй, выпью, — сказал Гутри.

Донофрио отправился на кухню, открыл дверцу холодильника. Гутри порадовался тому, что не видит отсюда, что там у него внутри. Донофрио вернулся с двумя бутылками — «Курса» и «Хейнекена».

— Какое желаете? — осведомился он.

— «Хейнекен», если можно.

Донофрио сорвал с бутылок крышечки. Протянул Гутри бутылку зеленого стекла.

— Бокал желаете? — спросил он.

Гутри покосился на раковину в кухне.

— Да нет, и так сойдет, — сказал он.

— Ну а откуда вы узнали насчет моих прошлых дел? — спросил Донофрио, поднося бутылку ко рту.

— Просто перед тем, как ехать сюда, позвонил одному другу.

— Какому еще другу?

— Одному полицейскому из Калузы. И он проверил данные о вас по компьютеру.

Детектив, с которым он говорил, был обязан Гутри. Поскольку однажды тот лжесвидетельствовал в суде в его пользу. Гутри нарушил клятву, утверждая, что человек этот вовсе не был пьян, когда автомобиль его врезался в витрину винного магазина, что на Саут-Трейл. Они с Харлоу Уинтропом — ибо именно так звали детектива полиции — ехали в этот самый магазин купить бутылочку-другую горячительного, как вдруг Харлоу потерял контроль над автомобилем по некоей неведомой причине. Возможно, просто потому, что был уже хорош. Машина перескочила через бордюр тротуара и врезалась в витрину, перебив все выставленные там бутылки. Гутри во время аварии сидел на заднем сиденье и был совершенно трезв — факт сам по себе довольно поразительный, особенно учитывая то, что произошло это субботним вечером.

Свидетелем обвинения на суде выступал владелец магазина, свидетелем защиты был, естественно, Гутри. Гутри не знал ни единого легавого в мире, который согласился бы свидетельствовать против другого легавого. Сам же он являлся частным сыщиком, которому тоже иногда необходима помощь полиции. Таким образом, силы были явно неравными — двое против одного. И Харлоу удалось благополучно избежать обвинения в управлении транспортным средством в нетрезвом состоянии.

Он перезвонил Гутри минут через десять после того, как от последнего поступил запрос. И сообщил, что на Питера Донофрио действительно имеется досье здесь, в солнечном штате Флорида. За ограбление табачного киоска — правда, самому Питеру Донофрио было тогда всего восемнадцать. Имелась и еще одна судимость, совсем недавняя, за «незаконное владение веществами, состоящими под особым контролем». И он, Питер Донофрио, был досрочно освобожден и обязан регулярно являться к курирующему его офицеру полиции города Тампы. Последний известный полиции Тампы адрес был зарегистрирован в Калузе, дом № 6412 по Пеликан-Уэй.

— Ну и что с того, черт возьми? — сказал Донофрио. — Сейчас я чистенький.

— Ага. Если не считать мистера Смита с мистером Вессоном.

— Да кто вам поверит!

Гутри обдумал услышанное. Уоррен — тоже.

— И на кой хрен вам понадобилось звонить этим копам? — спросил Донофрио. — Тот парень, которого вы ищете, он что, на чем-то попался?

— Нет.

— А кто он вообще такой?

— Человек по имени Джек Лоутон, — ответил Уоррен.

— И говорят, был знаком с Мел?

— Да, говорят, знал ее, — сказал Гутри.

— А вы сами встречались когда-нибудь с Лоутоном? — спросил Уоррен.

— Нет.

— Он мог познакомиться с ней в Нью-Йорке.

— Или, возможно, в Лос-Анджелесе.

— Нет, я его не знаю, — ответил Донофрио.

— А человека по имени Эрнст Коррингтон?

Тут по выражению лица Донофрио оба они поняли, что это имя ему знакомо. А также заметили, как он быстро поднес бутылку к губам и отвернулся, избегая смотреть им в глаза.

— Отбывал срок в Калифорнии, — сказал Гутри.

— А я — во Флориде.

— И тем не менее вполне могли где-нибудь столкнуться с ним. Он отсидел два срока. Оба раза — за вооруженное ограбление.

— В жизни не занимался вооруженными ограблениями.

— А как насчет табачного киоска?

— Да мне просто пришили это дело! Нашли козла отпущения.

— Как же, как же, конечно! — протянул Гутри.

— Нет, это чистая правда! Да Господи, что там говорить, мне ж тогда всего восемнадцать было! И потом, разве я обязан знать каждого гребаного грабителя в Соединенных Штатах?..

— Нет, конечно, нет. Не каждого, но двух-трех здесь и на побережье, вполне возможно, — заметил Уоррен. — Были когда-нибудь в Лос-Анджелесе?

— Нет. А вы?

— Один раз.

— А лично я — ни разу! Ладно… Как бы там ни было, но никакого Коррингтона я не знаю и знать не хочу. И Лоутона — тоже. И вообще, если допили пиво, пора и честь знать. У меня тоже дела есть.