Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - Сергей Бавин

Легкая газетная сенсация о том, как «обнаженное привидение пугает влюбленных» в городском парке, обернулась в ходе раскрывающихся все более серьезных обстоятельств для Мейсона трудной задачей. Он «впервые в своей практике оказался безоружным, не зная сути обвинения, предъявляемого его клиентке, не зная об улике, которую намеревался преподнести суду прокурор, не зная о том, что произошло с его подзащитной. Он оказался в таком положении, когда мог рассчитывать лишь на свои силы, на свою наблюдательность, на умение вести перекрестный допрос, с помощью которого ему удавалось добыть нужные ему факты из уст враждебно настроенных свидетелей».

Гарднер — мастер диалогов, где раскрывается «кухня» работы сыщика-адвоката. Неожиданными, но всегда глубоко продуманными вопросами Мейсон вынуждает собеседника выкладывать самые потаенные мысли — «следы», которые и выводят героя на цель.

Любопытно, что «покончил» с Мейсоном в конце концов в шестидесятые годы не его автор, а Верховный суд США, изменивший практику ведения судебного заседания так, что методы работы «тигра социальных джунглей» стали невозможны, и Мейсон утерял raison d’être[1].

В период расцвета Гарднер создал еще несколько сериалов, уже с другими героями.

Под псевдонимом А. А. Фэйр вышло 29 романов, в центре которых частный сыщик миниатюрного телосложения Дональд Лэм и его неизменная партнерша, вспыльчивая обладательница крупных форм Берта Кул; серия из девяти романов посвящена провинциальному прокурору Дугу Селби, защитнику общества и закона от злоумышленников.

В каждой из этих серий проявились те же привлекательные черты Гарднера — умение построить захватывающий сюжет с неожиданными поворотами, мастерство диалогов, высокое качество логического расследования тайны.

Адвокат Перри Мейсон/Пер. Т. Никулиной. — М.: Юрид. лит., 1980.

Дело ее зеленоглазой сестры/Пер. А. Вулиса//Неделя. — 1975.— № 5–8.

Дело об отпечатке губ/Пер. Г. Дмитриева//Смена. — 1989.— № 12–13.

Дело о хромой канарейке/ Пер. Ю. Мельника//Простор. — 1986.—№ 8.

Дело очаровательного призрака/Пер. Д. Розанова//Искатель. — 1980.— № 4–5.

Долина маленьких страхов/Пер. Г. Дмитриева//На суше и на море. — М., 1983.

Мейсон рискует/Пер. С. Вебер//Искатель. — 1983.— № 3.

Показания одноглазой свидетельницы/Пер. Е. Дмитриевой и Т. Никулиной//Зарубежный детектив. — М., 1975;//Мастера детектива. — М., 1989.— Вып. 2.

Рассерженный свидетель/Пер. Д. Вознякевича//Искатель. — 1985.— № 1; пер. также под назв.: Перри Мейсон и сердитый свидетель/Пер. А. Обухова//Неделя. — 1981.— № 33.

ГРЭМ ГРИН (Graham Greene)

Романы

Наемный убийца, 1936

Брайтонский леденец, 1938

Тайный агент, 1939

Ведомство страха, 1943

Третий человек, 1950

Тихий американец, 1955

Наш человек в Гаване, 1958

Человеческий фактор, 1978

Доктор Фишер из Женевы, или Ужин с бомбой, 1980

Десятый, 1985

Грэм Грин (р. в 1904 г.) не писал детективов. Тем не менее в ряду мастеров детективной литературы имя этого английского писателя не только уместно, но и необходимо. Дело в том, что основные признаки жанра — тайна, преступление, напряженная динамика действия с криминальным сюжетом — вполне освоены автором, хотя в значительной мере выполняют роль строительных лесов, вспомогательного материала, часто сливающегося с основным содержанием. Видимая легкость повествования дополняет сказанное.

На первых порах Грин выделял те из своих произведений, где признаки детектива были проявлены наиболее заметно, специальным термином entertainment (развлечение). Впрочем, наличие или отсутствие такого предуведомления принципиально не сказывается на манере исполнения и связано скорее с конкретным житейским материалом, уровнем мировоззренческих проблем и степенью их обобщения в том или ином произведении.

Один из ранних романов Грина — «Наемный убийца» — близок триллеру. Рэвен, его главный герой, — профессионал своего дела, и в этом читатель убеждается на первых же страницах. Но Грин уходит со стандартного пути: герой-убийца оказывается в роли детектива, идущего по следу нанявшего его человека, чтобы отомстить за допущенную по отношению к себе вопиющую несправедливость. Писатель добивается неожиданного эффекта: вопреки всем разумным соображениям и правилам игры тот, на кого должен обрушиться праведный гнев, постепенно начинает вызывать сочувствие. И уж совсем «не по правилам» в действие на стороне преступника, гоняющегося за своим подлым коллегой по ремеслу, вступает юная девушка, невеста сержанта полиции, имеющего непосредственное отношение к происходящему, но вынужденного довольствоваться в основном ролью статиста. Кстати говоря, английский детектив — вполне в духе традиций английского общества, — как правило, игнорирует полицейских в роли сыщиков и борцов за справедливость; не исключение в этом смысле и романы Грина. Еще одна характерная черта, имеющая отношение ко многим романам Грина и к социально-критическому направлению литературы в целом: человек, находящийся на относительно низкой ступени социальной лестницы, может рассчитывать на понимание и поддержку только от подобных себе или еще более униженных, но никогда — от «вышестоящих».

Так и в романе «Тайный агент», который можно отнести к «шпионскому» ответвлению детективной литературы, посланец некоей сражающейся за свободу республики, приехав в Лондон, чтобы заключить тайную сделку о поставках угля, избегает смертельных опасностей благодаря бедной девочке — служанке в гостинице и шахтерам, сочувствующим его родине. Впрочем, он и сам, несмотря на возраст, слабое здоровье и абсолютно мирную профессию, обнаруживает незаурядное умение выпутываться из сложных ситуаций в борьбе с тайно и явно преследующими его врагами. Для большей «развлекательности» автор вводит и мелодраматическую любовную линию.

Мелодрама весьма часто присутствует в романах Грина. Иногда она «повисает в воздухе», а иногда перерастает в серьезную моральную драму, осложненную религиозными мотивами. Именно так можно рассматривать, например, сюжет романа «Брайтонский леденец», где сочетаются элементы уголовщины (борьба формирующейся и матерой мафиозных группировок за сферы влияния) и детективного расследования (частное лицо, случайный человек берет на себя роль сыщика).

Здесь Грин пытается проверить реальность борьбы со злом путем обращения к религии. Грин долгое время был искренним католиком, но фанатиком он не был и потому столь же искренне и настойчиво — роман за романом — анализировал суть своей веры — веры не победителей, а побежденных, по его словам. В этом романе вера не спасает возомнившего себя победителем молодого бандита Пинки, но веры недостаточно и самодеятельной сыщице, бедной простушке Айде, которая прониклась за короткое время симпатией к убитому молодому человеку: «Кто-то причинил Фреду зло, и кому-то надо за это тоже причинить зло. Око за око. Если верить в бога, можно предоставить заботу о мести ему, но нельзя же доверять этому единому, этому всемирному духу. Месть выпала на долю Айде, точно так же, как ей досталась награда: мягкие, влажные губы, прижавшиеся к ее губам в такси, теплое рукопожатие в кино — это была единственная награда. Месть и награда — и то, и другое ее влекло».

В «Брайтонском леденце» реализуется еще один из постулатов Грина-писателя. Причиной того, что расследование убийства ведется «пунктиром», является убеждение автора: преступник важнее преступления, и грешник — важнее греха, им совершенного. Иными словами, Грин предпочитает анализировать человека, его психику, мотивы его поведения, а не восстанавливать «технологию» преступления.

Психологическое состояние лондонцев в разгар второй мировой войны, не столкнувшихся, к счастью, с врагом лицом к лицу, но познавших и бомбежки, и лишения, и моральные потрясения различного рода, — действующий фон романа «Ведомство страха». Его главный герой оказывается втянутым в сложную криминальную интригу, где задействованы самые разные, в том числе и политические, силы. Слабый, небезгрешный, отнюдь не социальный боец, Артур Роу исключительно на чувстве морального долга преодолевает стадии невольного свидетеля преступления, затем преследуемого, чтобы самому стать и следователем, и судьей, и даже исполнителем приговора. В этом объемном романе в полной мере проявилось и умение Грина воссоздать художественными средствами приметы исторического момента и обстоятельства общественной жизни.