Халиф на час - Шахразада

«Как же это могло случиться, – думала она с удивлением. – Как?»

Было это рождением любви, или просто молодая, полная сил женщина позволила своему телу взять верх над требованиями долга, традиций…

Этот вопрос быстро промелькнул у нее в голове, и она отдалась чуду его объятий. Поцелуи становились все более пламенными, и она почувствовала, как он дрожит от подавляемой страсти. Она крепче прижала его к себе.

Ее грациозные, сильные руки ласкали его шею, перебирали густые темные волосы. Она скользила пальцами сквозь их мягкий шелк, ощущала на своих губах его язык. Он нежно побуждал ее позволить ему это первое, самое интимное объятие, и без всяких колебаний она покорно согласилась. Бархатный огонь наполнил ее рот. Он исследовал, изучал и ласкал с бесконечной нежностью. Первая волна тепла разлилась по ее телу, и она задрожала от восторга.

Остановившись и позволив ей глотнуть воздуха, Абу-ль-Хасан поцеловал уголки ее рта. Потом его губы двинулись к нежному местечку у нее под ухом и дальше, вниз, к ямочке на границе между плечом и шеей. Там Абу-ль-Хасан на мгновение задержался, вдыхая необыкновенный запах ее тела, смешивавшийся с гиацинтовым ароматом благовоний.

Наконец он вздохнул, поднял голову и заглянул ей в глаза.

– Я хочу большего! – просто сказал он, оставляя решение за ней.

Фатьма не сказала ни слова и встала с ложа. Ее взгляд ни на минуту не отрывался от его лица, пока она развязывала кушак. Длинная стола соскользнула на прохладный каменный пол. За ней последовала и тонкая сиреневая рубашка, которая мельком позволяла увидеть те прелести, которые скрывались под ней. Фатьма подняла руки и вытащила из своих черных как полночь волос украшенные драгоценными камнями шпильки.

Волосы свободно рассыпались. Ее открытый, пронизывающий взгляд говорил яснее всяких слов.

Он встал и быстро разделся. Все это время его глаза не отрывались от Фатьмы. «О Аллах, как же она прекрасна, эта женщина! Если бы сама богиня любви сошла на землю, в мир простых смертных, – подумал он, – то она, должно быть, была бы похожа на Фатьму». Ее тело околдовывало его. Это самое прекрасное тело, какое ему когда-либо приходилось видеть.

Теперь, уже обнаженный, он протянул руку и обнял ее за тонкую талию. Фатьма была на полголовы ниже его. Он привлек ее к себе и почувствовал небольшую округлость ее живота, прижавшегося к нему. Она протянула руку и погладила его по щеке. Они не испытывали ни стыда, ни застенчивости.

Он приподнял ее лицо, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Я желаю тебя, – тихо сказал он. – Я всегда желал такой женщины. Я жажду насладиться тобой и дать тебе наслаждение, какого ты заслуживаешь.

Он поднял ее на руки, уложил на ложе и лег рядом.

Несколько минут они не двигались. Потом она произнесла голосом, тихим от смущения:

– Я не могу этого понять, Абу-ль-Хасан, но все же я желаю тебя. Я хочу, чтобы ты любил меня. Почему?

– Ты сама должна найти ответ, прекраснейшая. Но я никогда не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь. Если таково твое желание, я сейчас встану и уйду.

– Нет!

При этих словах он снова обхватил ее сильными руками и поцеловал с такой страстью, что она не смогла удержаться и ответила ему. Она возвращала ему поцелуй за поцелуем, словно пробуя его на вкус. Она опаляла его своим огнем, пока пламя внутри него не начало взметаться вверх. Это было пламя, которое могло бы когда-нибудь перерасти и в великую любовь. Оно горело и плясало в нем, и его желание обладать ею становилось все горячее и горячее.

Он развел ее ноги в стороны, сел на корточки, протянул руки и коснулся ее грудей. Он смотрел и восхищался ими.

Ее глаза были закрыты, и, пристально глядя сверху вниз на ее веки, покрытые пурпурными тенями, он задавал себе вопрос, осознает ли она вообще его присутствие.

– Фатьма! – произнес он.

Ее глаза открылись, и она улыбнулась ему.

– Я здесь! – Она легко коснулась губами его губ.

Они снова стали целоваться, и их страсть разгоралась все сильнее. Теперь он дал своим рукам ту свободу, которой они так жаждали – свободу ласкать ее. Он гладил ее спину, доходя до прекрасных полных бедер. Потом перевернул ее лицом вниз и начал свое восторженное поклонение ее телу. Он медленно и жадно целовал ее, двигаясь по той же самой дорожке, по которой до этого скользила его рука. Однако он не остановился на ягодицах, а продолжал свое движение дальше, по ее ногам и узким ступням.

Фатьма с наслаждением вздохнула. Муж никогда не любил ее так. Абу-ль-Хасан – нежный любовник, внимательный и страстный. Он осторожно подготавливал ее. Она никак не могла понять, почему не чувствует себя виноватой. Возможно, потому что она не искала этого чуда, этого восторга, и найти его сейчас, в эту странную ночь – дар самого Аллаха всесильного. Большего она и не могла бы просить.

Он снова повернул ее на спину и, прикасаясь к ней легкими поцелуями, двинулся по ее ногам вверх, дошел до бедер, но остановился. Это – особое удовольствие, и он решил приберечь его до следующего раза. Он стал раздражать языком ее пупок, и она вся извивалась от удовольствия, когда он снова добрался до ее грудей. В этот раз он сосал ее соски цвета меда до тех пор, пока от полноты ощущений они не встали упругими ядрышками.

Своим сильным телом он накрыл ее. Их губы снова слились, и она почувствовала, как он тяжел. Со вздохом она раздвинула ноги, давая ему дорогу, и прошептала:

– О да, мой восхитительный, да!

Нежно, с бесконечной осторожностью, он проник в ее тело. Фатьма сразу же поняла, что его орудие огромных размеров, и слегка вздрогнула. Он остановился, чтобы дать ее телу время привыкнуть к нему, привыкнуть к этому ощущению. Потом начал глубже проникать в нее, и, к своему изумлению, она ощутила волшебное начало.

«Слишком быстро!» – еще смогла подумать она, но потом закружилась в неистовстве, не в состоянии помешать этому. Задыхаясь, она вскрикнула, приоткрыла веки и увидела, что его пылающие глаза смотрят на нее сверху вниз.

Он видел, как черноту ее зрачков затопила первая, сладкая и долгожданная волна наслаждения.

– Нет! – всхлипнула она. – Это слишком быстро!

Но он стал успокаивать ее.

– Это только начало, восхитительнейшая! Я дам тебе море наслаждения!

И он сдержал слово. Он доводил ее до вершин блаженства несколько раз и лишь потом позволил себе присоединиться к ней на прекрасной дороге высокой страсти.

Наступившее утро разбудило Фатьму. Разбудило оно и ее задремавший разум. О да, ей было очень хорошо… И пусть этот славный мальчик Абу был чуть навеселе… Это же не помешало ему столь умело ласкать ее, возвращая всю радость некогда уснувшей женской силы.