Эммелина - Джудит Росснер

Сердце отчаянно колотилось, и все-таки она тихо, на цыпочках прошла в комнату, но почти сразу же замерла, услыхав чьи-то шаги на крыльце. Кто это? Обернувшись, она увидела в дверях девушку, на которую обратила внимание еще за завтраком. Та молча ела, не принимая участия в разговорах, и прижимала ко лбу что-то вроде компресса. Сейчас она стояла на пороге, высокая, худенькая и очень бледная.

– Ой, извините, – прошептала Эммелина, заикаясь. – Я не… я не хотела…

– Не надо извиняться, – ответила девушка, – Конечно, заходить к миссис Басс не разрешается. Но глянуть в зеркало кому не хочется?

Эммелина стояла, как столб. Впервые в жизни она поняла, что чувствуют дети, когда их, пойманных на проступке, ставят лицом к лицу с классом.

– Миссис Басс разрешает нам поглядеться в зеркало, когда по воскресеньям мы собираемся в церковь, – продолжала между тем девушка. – Только если на кого рассердится, тому запрещает. – Вздрогнув, она опять приложила ко лбу компресс.

– Вы больны? – наконец обретая дар речи, спросила ее Эммелина и сама не узнала своего голоса.

– Нервы больные, – ответила девушка.

– О, как жаль! – Смысл сказанного был Эммелине неясен, но слова наводили на мысль о серьезном недуге. Удивительно было только, как эта больная девушка смогла попасть в пансион миссис Басс.

А та продолжала разглядывать Эммелину и что-то, казалось, обдумывала. Потом сказала:

– Меня зовут Мери Стедман.

– Эммелина Мошер.

– Ну, посмотритесь же в зеркало, – придерживая платок на лбу, предложила Мери. – Не бойтесь. Я посторожу.

Слишком смущенная, чтобы сказать «спасибо», но неспособная противиться соблазну, Эммелина повернулась и стала буквально подкрадываться к зеркалу. При этом она невольно закрыла глаза, словно хотела не дать ему разглядеть себя. Почти вплотную оказавшись перед зеркалом, она, решившись наконец, их открыла – и сразу же снова зажмурилась. Потому что из зеркала на нее глянула жалкая и нескладная деревенщина. Страшно было подумать, что это и в самом деле ее отражение. Она еще раз открыла глаза, но нелепая фигура не исчезла. Старательно сшитое платье из домотканой материи выглядело каким-то грязно-бурым и мешковатым, причесанные по-детски волосы казались совершенно неухоженными, да и весь облик больше напоминал сосунка-жеребенка, чем взрослую девушку. Ужас! И как могла она хоть на секунду поверить, что превратилась в красотку? А те, кто заставил ее так думать, они что – сумасшедшие? Или пытались ее подбодрить? Отшатнувшись от зеркала, она пролетела стрелой мимо Мери Стедман, промчалась через прихожую и вылетела на крыльцо.

Не будь все вокруг таким страшным и незнакомым, она, не останавливаясь, побежала бы и дальше. Но перед ней был пугающий мир. Стоило ей открыть дверь, шум фабричных машин стал вдесятеро сильнее, и трудно было даже поверить, что они не здесь, рядом, а в нескольких сотнях ярдов. Перед глазами были кирпичные дома и кирпичная мостовая, которую она запомнила с вечера. Само небо, сам воздух были здесь не такими, как дома, в Файетте. Сильный ветер стремительно гнал тяжелые облака, и они, закрывая ежесекундно солнце и превращая молниеносно ясный день в пасмурный, а потом снова в ясный, казалось, действовали заодно с безостановочно грохочущей фабрикой.

Прямо напротив, на двух крылечках соседних домов, хозяйки, перекинув через перила половики, усердно их выколачивали и так же усердно болтали. В отличие от миссис Басс, обе были не страшные и внушали доверие. Эммелине даже захотелось, чтобы они вдруг взяли да и заговорили с ней. Потом она вспомнила свое отражение в зеркале. Страшилище! И этому страшилищу надо сейчас идти устраиваться на работу.

Что делать? Надо взять себя в руки и попытаться хоть как-то исправить дело. Она пригладила волосы, заново запахнула шаль, провела рукой по лицу, пытаясь согнать с него выражение страха, и стала смотреть на женщин напротив, стараясь казаться уверенной и спокойной, хотя в душе сомневалась, что это ей хоть в какой-то степени удается.

По улице изредка проезжали экипажи, но в основном одноконные. Они были черными, а не яркими, как дилижанс, привезший ее из Халлоуэлла в Портленд. Но почему-то смотрелись еще наряднее. В окошке одного из них она разглядела очень красивую даму и двух малышей с прелестными локонами и мысленно последовала за ними. Экипаж прокатил вверх по улице, немного не доехав до фабрики, свернул в сторону и исчез.

«Уж не королевское ли это семейство?» – подумалось ей. Хотя из какой же они страны и почему вдруг попали в Лоуэлл, было неясно.

Прошло еще какое-то время, и крошечная фигурка вынырнула из дверей прилепившегося к фабрике небольшого кирпичного дома – конторы, как выяснила позже Эммелина. Когда фигурка немного приблизилась, стало понятно, что это идет миссис Басс в своей яркой шали. Она шла одна, и это значило, что Мейми с Элизой уже устроены. Нельзя допустить, чтобы она, Эммелина, была первой, кому откажут! Решив встретить миссис Басс на дороге, она стала спускаться с крыльца, но сделала это слишком поспешно и, оступившись, как куль, скатилась со ступеней.

– Не ушиблась, деточка? – донесся к ней через улицу женский участливый голос.

Но подоспевшая миссис Басс заглушила его:

– С ней все в порррядке! Не о чем беспокоиться – я и сама спррравлюсь!

Эммелина с трудом встала на ноги.

– Ну-ну, – хлопотала возле нее миссис Басс, – ты ведь и вправду не ушиблась, Эммелина?

Она кивком подтвердила это, хотя ей и было отчаянно больно. Миссис Басс помогла ей отчистить испачкавшееся платье, и, когда Эммелина снова приобрела относительно аккуратный вид, они сразу направились к фабрике.

С каждым шагом шум становился сильнее, и миссис Басс приходилось кричать все громче.

– Сначала пойдем в чесальню, – пронзительно звучал ее голос. – Прочесывание – это мужская работа и ужасно грязная. В воздухе полно хлопка и всякой гадости. Все это летает вокруг, попадает в глаза, застревает в одежде, в волосах – всюду, где только можно. Но рядом, в соседнем отсеке, стоят волочильни. Это такие станки, на которых натягивают волокна, а потом скручивают. У волочилен не так уж и грязно, работа хорошая, легкая, и я хочу, чтоб такая глупышка, как ты, попала на приличное место, а не в ткацкую, под начало пройдохи Магвайра. Конечно, за скручивание не заплатят сколько ткачихам, но пока это неважно, все равно поначалу ты где угодно получишь как ученица: пятьдесят пять центов (кроме стола и квартиры, конечно). Если будешь справляться, так месяца через два-три платить будут доллар, а дальше – смотря по тому, что делаешь и сколько успеваешь вырабатывать.

На них уже падала тень фабричной стены – слов миссис Басс было больше не разобрать. Грохот стоял немыслимый и не только закладывал уши, но, казалось, проникал в легкие и в глаза и еще странным образом действовал на живот, вызывая что-то похожее то ли на чувство голода, то ли на тошноту. Миссис Басс приходилось легонько подталкивать Эммелину, так как та временами невольно застывала на месте.