Эммелина - Джудит Росснер

Не в силах еще унять дрожь, Эммелина ответила благодарной улыбкой.

– Мы с Лидией здесь уже восемь месяцев, – продолжала Эбби, – но застряли на чердаке, потому что хотим быть вместе, а внизу места чаще всего освобождаются по одному.

– А я здесь три года, – перебила ее Хильда, – и никуда отсюда не пойду.

– Но почему? – тихо спросила Эммелина, так как ей показалось – от нее ждут такого вопроса.

– А потому, что мне и здесь хорошо, – ответила Хильда. – Внизу всегда все забито, а здесь – свободное место не редкость. Так что почти все время кровать в моем полном распоряжении. А кроме того, чердак дальше всего от Басс, по кличке Луженая Глотка.

Эбби и Лидия нервно хихикнули.

– Тшш! – начала урезонивать Хильду Эбби. – Она ведь может явиться в любую минуту!

– Мисс Эбби добровольно возложила на себя обязанность защищать всех (и меня в том числе) – от меня, – с шутливой театральностью сказала Хильда. – По крайней мере она исправно делает это девять месяцев в году, и удивительно, как я не гибну без ее опеки в остальные три месяца!

– То есть в то время, когда она учительствует в городе Кине, – закончила Эбби, и в ее голосе слышались нотки как гордости, так и враждебности. Эти слова страшно смутили Эммелину. Оказалось, она надерзила школьной учительнице.

– Ну вот! Вогнали девочку в краску, – мягко заметила Лидия. – Не забывайте: ей нужно время, чтобы привыкнуть к таким языкастым девицам, как мы. Правильно я говорю, Эммелина?

Однако у Эммелины не было сил отвечать. К счастью, заметив, что Мейми с Элизой вовсю прислушиваются к разговору, девушки обращались теперь и к ним тоже.

– Дразнятся все, – объясняла им Эбби. – Не только Хильда. Пока слышно будет, что вы не из Лоуэлла, над вами будут смеяться. То же самое с одеждой. Насмешки не прекратятся, пока не купите себе шляпки. Сейчас ведь, наверно, кроме старенькой шали, вам прикрыть голову нечем?

Эммелина смущенно кивнула. И ей было не легче оттого, что Элиза и Мейми кивнули тоже.

– Ну, хватит болтать, уже поздно, – сказала Лидия, и они с Эбби как вихрь закрутились по комнате. Мейми с Элизой вылезли из кровати и тоже начали одеваться, но медленнее.

– А что, я здесь самая младшая? – спросила Эммелина Хильду, которая, казалось, торопилась меньше всех.

– Здесь, в пансионе, безусловно, – ответила Хильда. – Но вообще-то на фабрике есть твои сверстницы. Мало, но есть. А найдутся и помоложе. Например, почти все съемщики бобин. Эта работа легкая, и ее дают детям, если семья уже живет в пансионе какой-нибудь корпорации.

Хильда держалась теперь иначе. Резкость ушла из голоса, и сквозь прежний облик вдруг проступила учительница.

– Но для тебя, думаю, безусловно, найдется работа получше, – заканчивая прическу, сказала она и повернулась, уже совершенно готовая.

На всех трех лоуэллских девушках были опрятные черные платья с белыми воротничками. По сравнению с тем, что имелось у Эммелины (да и у Элизы с Мейми тоже), они были просто великолепны, но совершенно неотличимы одно от другого, что заставляло вдруг вспомнить о пряничных человечках, которые подавала во время рождественского чаепития жена пастора Эванса.

– Ты разговариваешь так, словно училась в школе, – докончила Хильда.

– Да, до прошлого года, – ответила не без гордости Эммелина. Она хотела добавить, что мама настаивала на этом, но вдруг увидела: все три девушки, секунду назад еще занятые сборами, совсем готовы и идут к выходу. Паника охватила ее. Эбби, Лидия и, последняя, Хильда были уже у лестницы.

– Когда же мы снова увидимся? – невольно выкрикнула она: оставаться с Элизой и Мейми было, пожалуй, еще страшнее, чем вовсе одной.

– Когда мы вернемся к завтраку, – ответила, обернувшись, Хильда.

– А когда это будет?

– Через два часа. В семь. – Разглядев ужас на лице Эммелины, она приостановилась, помедлила и вернулась.

– Ой, извините! – воскликнула Эммелина. – Я не хочу, чтобы вы опоздали из-за меня!

– Ничего страшного. Мы должны быть на месте в пять, но я работаю с готовой тканью, а сегодня утром готовая ткань так рано еще не поступит, в пять мне просто нечего будет делать.

– А вы довольны своей работой? – спросила Эммелина, втайне надеясь, что сумеет устроиться там же.

– Как сказать. В других местах платят больше, но здесь приятнее. Видишь ли, я могу выбирать. Для тебя выбора, вероятно, не будет. Басс намекнула, куда она думает отвести тебя?

– Она сказала… что я товар для витрины, – подумав, ответила Эммелина.

– Ах она старая… – раздраженно начала Хильда, но сразу же оборвала себя. – То, что она сказала, Эммелина, относится не к работе, а к внешности; означает только, что ты хорошенькая, вот и все.

Эммелина залилась краской. Как нескромно, как глупо все получилось! Она подумала, что пора бы уже одеться, но не смела пошевелиться, боясь спугнуть Хильду. Она чувствовала, что Элиза и Мейми поглядывают на нее, и в душе надеялась, что они не услышали ее слов.

– Ну а теперь мне и вправду пора, – сказала Хильда. – Ну что, сделать тебе городскую прическу? Хочешь?

– Нет, спасибо. Не надо, – ответила Эммелина, сразу же испугавшись, что, если ее примут за лоуэллскую девушку, спрос с нее будет больше.

– Как знаешь, – ответила Хильда. – А теперь слушайте все. Покрепче перевяжите свои сундучки, если не хотите, чтоб Басс в них шарила. Она это любит. Все. Ухожу. Увидимся за завтраком.

Миг – и ее уже не было в комнате. Потом, почти сразу, ушли Элиза и Мейми. Оставшись одна, Эммелина минуту-другую смотрела по сторонам, пытаясь заставить себя встать, одеться и причесаться, но подняться никак не могла. Глаза смыкались, как будто она не спала ни минуты. Подушка манила. Уткнуться в нее и заснуть – и фабрика сразу исчезнет, как ей хотелось этого!

Однако реальность напомнила о себе шумом начавшегося рабочего дня. Грохот заставил встрепенуться. С каждой секундой он становился все громче. Она попыталась выглянуть из окошка, но не увидела ничего, кроме ряда домов. А стук машин делался все оглушительней. Это было необъяснимо. Если она вчера правильно разглядела, фабрика была все же довольно далеко и окна пансиона на нее не выходили. Закончив сборы, она, никого не встретив, спустилась по лестнице и направилась в сторону кухни, откуда слышался перекрывающий шум фабрики пронзительный голос миссис Басс.

Дневной свет робко пробивался в столовую, где было уже накрыто к завтраку. Помявшись в дверях, Эммелина наконец вошла в кухню. Там, стоя возле огромной плиты, миссис Басс жарила на сковородках оладьи и что-то безостановочно говорила Элизе и Мейми, которые, с интересом присматриваясь к стряпне, явно меньше внимания уделяли словам. Элиза с Мейми сделали друг другу «лоуэллские» прически, но одинаковые проборы в одинаково скрученных на затылке каштановых волосах не придали им, увы, городского облика, а только заставили выглядеть чуть ли не близнецами.