Соблазн в жемчугах - Мэдлин Хантер

— Я рада, что тебе нравятся твои комнаты, — сказала Одрианна, обращаясь к Верити. — Это мои любимые комнаты. Солнце и зеленый цвет напоминают мне о весеннем саде.

— А за окном растет большое дерево, — подхватил Хоксуэлл. — Я думаю, что она хочет на него залезть. Она сказала, что это можно сделать за четыре минуты. Похоже, она специалист. А в Камберуорте она никогда не лазила по деревьям?

— Я никогда не видела. Однако у нас есть высокая яблоня в самом дальнем углу, но спелые яблоки с верхних веток никогда не пропадали зря.

— В детстве вы, наверное, были активным ребенком, леди Хоксуэлл? — сказал Себастьян.

Обе женщины замерли, а Себастьян притворился, что не заметил этого. Хоксуэлл обрадовался, поскольку такое обращение к Верити свидетельствовало о том, что у него, вероятно, есть союзник.

— Я жила с отцом в его доме рядом с заводом, а играла в поле позади дома. Он многие годы не замечал, что я расту, так что мое детство длилось дольше, чем у многих других девочек.

— А когда он это понял? — спросил Себастьян.

— Он поступил так, как любой отец, если его дочь растет без матери. Он нанял гувернантку. — Она скорчила гримасу и на мгновение стала похожа на девочку из своего детства.

— И началась муштра, — предположил Себастьян.

— С утроенной силой, чтобы восполнить потерянные годы, — призналась Верити. — Она очень серьезно взялась за мое образование и воспитание. Каждый день она читала мне лекции о том, как ведут себя в свете и каковы последствия греха.

— Я могла бы помочь твоему отцу сэкономить кучу денег, — вступила в разговор Одрианна. — Все это можно найти в книгах, которые стоят менее шиллинга каждая. Ты ведь помнишь эти книги, Себастьян, не так ли? Те, что давала мне твоя мать?

Себастьян закатил глаза, вспомнив о постоянных оскорблениях своей матери. Одрианна рассмеялась. Верити тоже засмеялась — в первый раз за три дня.

Ее глаза при этом засияли, а на одной щеке появилась ямочка. Ее смех не был ни глупым, ни визгливым. Он был мелодичным и очень приятным.

— Я не была слишком прилежной ученицей, — продолжила свой рассказ Верити. — Признаюсь, я временами доставляла ей немалые неприятности. Если урок казался мне уж слишком скучным, я удирала в дом Кэти, где на час или два могла вновь становиться ребенком.

— Возможно, ты и ненавидела эти уроки, но ты их хорошо усвоила, — сказала Одрианна. — Даже Селия признала, что ты прирожденная леди, а ее не так-то легко одурачить.

— Думаю, что на самом деле она нисколько не была мной одурачена. Она заметила, что я пересказываю школьные уроки, а не говорю об опыте собственной жизни.

То, как ловко она это ввернула, не прошло для Хоксуэлла незамеченным. В который раз она напоминала ему, что они «не подходят друг другу». Он подумал — может быть, в ней живет страх, что и он, и высший свет всегда будут считать ее неподходящей женой.

Ей это будет неприятно. Даже сейчас, рядом с ним и Себастьяном, должно быть, мучительно репетировать про себя каждое слово и действие.

— Вы написали письмо Кэти? — спросил Хоксуэлл. — Эта женщина многие годы служила экономкой у мистера Томпсона, — пояснил он для Одрианны и Себастьяна.

— Я его почти закончила. Мне хотелось бы отправить его завтра, Одрианна.

— Конечно. Кому-нибудь еще ты должна написать?

— Мистеру Тревису, — ответила Верити, подумав. — Мне хочется кое о чем узнать, и я уверена, что он честно ответит на мои вопросы. Но мне следует подождать, когда моя ситуация станет более определенной.

«Твоя ситуация в том, что ты замужем», — подумал Хоксуэлл. Ее оговорка ясно свидетельствовала о том, что она по-прежнему надеется изменить эту ситуацию. Ему придется объяснить ей, и притом твердо, насколько беспочвенны ее ожидания.

— Кто такой мистер Тревис? — спросила Одрианна.

— Он управляющий заводом. Он также единственный человек, которому мой отец доверил полный секрет изобретенного им сверлильного станка. Мистер Тревис наверняка все еще на своем месте. Бертрам не сможет от него избавиться.

— Это рискованный шаг, — сказал Себастьян. — Что, если что-нибудь случится с мистером Тревисом? Производство может полностью прекратиться.

— Я имела в виду, что он был единственным мужчиной, которому доверял мой отец. Пока гувернантка вдалбливала в меня этикет, мой отец учил меня кое-чему другому. Мне тоже известен его секрет.

Хоксуэлл запечатал письмо, написанное тетке. Он просто объяснил, что его задержали дела и что он не появится в Суррее еще по крайней мере неделю, а может, и дольше. Другое письмо, кузине Коллин, было менее обстоятельным.

Его не волновало, что он обманывает тетку по поводу появления Верити. Другое дело Коллин. Она принимала активное участие в организации его брака и больше всех расстроилась, когда Верити исчезла. Она по-настоящему горевала, потому что уже считала Верити почти своей сестрой. Впрочем, у Коллин была большая практика по части оплакивания, и, возможно, у нее это вошло в привычку.

Он достал чистый лист бумаги и начал обдумывать, как написать следующее письмо. Он обещал никому не сообщать о том, что нашлась Верити, пока они будут в Эссексе, но за обедом он пришел к выводу, что ему все же следует связаться с ее попечителем, мистером Торнапплом.

Отношения между попечителем и Хоксуэллом были не самыми лучшими. Прошлой весной обнаружилось, что кто-то нанял сыщика для расследования исчезновения Верити. Хоксуэлл думал, что за этим стоит Бертрам, но потом выяснилось, что это был попечитель. Поскольку этот сыщик задавал наводящие вопросы относительно мужа пропавшей невесты, сам собой напрашивался единственный вывод — Торнаппл предполагает самое худшее.

Хоксуэлл очень тщательно подбирал слова, чтобы его обращение мало чем отличалось от прежних, но представил дело так, что ему интересно, правда ли, что возможно новое расследование исчезновения Верити.

Упоминание Верити имени мистера Тревиса огорошило Хоксуэлла. Возможно, было ошибкой поверить на слово Бертраму Томпсону, заявившему, что он управляет бизнесом, и согласиться на то, что после того, как Верити выйдет замуж, Бертрам получит полную свободу действий. Теперь выясняется, что Бертрам на самом деле не только не является управляющим, но даже не знает деталей изобретения, сделавшего завод таким процветающим. Их знают лишь мистер Тревис и Верити.

Хоксуэлл закончил письмо, запечатал и отложил в сторону. Потом лег на кровать. В открытое окно с моря дул прохладный ночной ветерок. Грешно было тратить на сон такую приятную ночь.

Впрочем, он и не ждал, что ему удастся уснуть. Сначала его начнут одолевать низменные инстинкты, напоминающие ему, что совсем рядом, в соседней комнате, лежит в постели очаровательная женщина, на которую он имеет законное право. Потом ему придется подавить свою физическую реакцию и прекратить вызванные ею видения.