Прогноз на завтра - Анатолий Гладилин

Напрасно. "Молодежная республика" - как я окрестил институт в Академгородке - решительно отличалась от нашей московской конторы. У нас бывало, что две лаборатории на одном этаже, втайне друг от друга, химичили над одной и той же проблемой, и это выяснялось случайно, через несколько лет, на всесоюзной конференции. У ребятишек было иначе. Если кто-то придумывал что-нибудь стоящее, это сразу бралось на вооружение всеми. Не было погони за открытиями, поэтому открытия делались чаще. Никто не стремился получить скорее научную степень, но Саша как-то так, невзначай (утверждали, что под одним давлением шефа), защитил кандидатскую.

Оба моих сокурсника ни капли не походили на начальство. Они вкалывали так же, как и все, вплоть до того, что сами подкручивали гайки. И только потому, что непрерывно звонил телефон и разные голоса требовали Вадика или Сашу, потому что Вадик и Саша ни минуты не могли пробыть в одиночестве - к ним буквально занимали очередь, спрашивали, советовались, спорили с ними, только поэтому можно было догадаться, что они понимают больше, чем остальные.

И солидности у них не было. Спокойствие было.

...Врывается личность в машинный зал и кричит воющим голосом:

- Вадик, поздравляю, ВЭПП сел на землю!

Паника заразительна, и уже кто-то вздыхает:

- Начинаются чудеса в электротехнике.

Вадик невозмутим:

- Нет чудес в электротехнике. Есть плохие контакты.

***

Мой начальничек всем начальничкам начальничек! Какой бы для него был прелестный повод тут же созвать производственное совещание да всех раздраконить...

***

И ведь не вели ребята реестр, не отмечали опоздания, не следили, чтоб сидели на работе от звонка до звонка. Только мне все время казалось, что люди просто не уходят из института. Когда надо, работали и ночью, а надо было довольно часто. И никто не делал вид: дескать, смотрите, как он надрывается, как он гибнет на ниве науки. Веселая подобралась "волейбольная команда".

Только давайте не идеализировать физиков. В разных институтах различная обстановка. Сам был физиком и знаю, что они те же люди, те же человеки.

Издавна каждый человек стремился обрести свое место в жизни. Любой крестьянин хотел научиться делать то, что в деревне никто не умел. Например, шорничать, ковать лошадей и т. д. Специалист - он ценился.

И теперь идут в науку затем, чтобы найти свое место. Ловить электроны, изучать космические лучи - это тоже ремесло, только не всякому доступное. И вот, достигнув некоторых высот в своей специальности, молодой ироничный кандидат наук чувствует себя уверенно. Не понимая (или не принимая) другой жизни, он смотрит на всех свысока, скрыто презирая людей других профессий.

***

Три месяца длилась моя командировка.

И хоть мне приходилось по своим делам мотать в Новосибирск, но часто я бывал у Вадика и у Саши. Я подружился со многими ребятами из их отдела, домой к ним в гости ходил, так что, можно сказать, там у меня друзья-приятели. Нравились мне эти парни, всем они хороши, только не пошел бы я туда работать ни за какие коврижки.

Добрые они ребята, но лишь к тем, кто им ровня, кто (опять мое любимое сравнение) бежит дистанцию с ними рядом, не отставая.

Мой начальничек, всем начальничкам начальничек, резок был. Сотрудника, который "не тянет", "не сечет", он сразу от дела отшивал, из лаборатории выбрасывал. Рубил сплеча. Такие комплименты в глаза высказывал, что человек уходил, покачиваясь. За это я и уважал своего начальника.

А тут никто никому ни одного худого слова. Все чин чинарем. На милой иронии. Только плохо становилось парню, который "не тянул". Вдруг замечал он, что один ковыляет, а остальные ушли на полкруга, и хоть бежит он изо всех сил, но холодно ему и неуютно. Ох как неуютно. Трибуны не свистят, не улюлюкают - тем более обидно. Значит, не верят. Дескать, чего требовать от бездарности? И сходил паренек с дистанции. Сходил молча, не прощаясь.

Со мной, конечно, было другое дело. Меня признавали. Относились даже с некоторым почтением (что выражалось именно в том, что обращались запросто, как со своим парнем). Но тут было две причины. Во-первых, в своей области я "тянул", это чувствовалось. А во-вторых, главное, Вадик и Саша по-прежнему считали меня специалистом на их уровне. И это все видели. И я, признаюсь, принимал уважение ребят как должное (возможно, авансом на будущее), хотя догадывался, что мне платили по старым счетам. Я все больше понимал, что отстал от ребят, отстал сильно, и если это сейчас не заметно, то скоро будет заметно, а куда же мне тогда деваться? В один прекрасный день Саша вдруг станет вежлив и предупредителен, а в глазах его промелькнет некая жалость. И скучно ему будет со мной разговаривать.

"Не люблю неудачников". Мои слова. Так я высказывался еще студентом.

Мартынов не мог допустить, чтоб его обгоняли старые товарищи. Лучше сойти с дистанции и попытаться взять реванш на другом стадионе.

Видимо, в Академгородке я впервые подумал о том, что мне надо бросать физику.

Когда я еще увлекался литературой, я обратил внимание, что герои советских авторов совершенно не думают о деньгах. В книгах "проклятого Запада" все время шла речь о презренном металле. Это понятно, там кругом капиталистическое окружение. У нас другое дело, у нас другие проблемы. Мне не казалось, что наши писатели что-то приукрашивают или стыдливо замалчивают. Например, лично меня деньги почти совершенно не интересовали.

Но вот теперь я все чаще замечаю, что становлюсь находкой для западной пропаганды, хотя не являюсь капиталистом, а, можно сказать, совсем наоборот. Признаюсь честно, я все больше и больше думаю о деньгах.

По-моему, с ними происходит что-то непонятное. Раньше, до реформы, если у меня была в руках сотня, я считал себя богатым человеком. Сегодня как пойдешь в магазин - так нет десятки. Раньше таксисту даешь рубль на чай - он счастлив. Теперь протягиваешь ему десять копеек - он морщится. Ну хорошо, такси я пользуюсь крайне редко. Но пучок зеленого лука на рынке как стоил 20 копеек до реформы, так стоит и сейчас.

Я получаю прилично. Сто пятьдесят в месяц. На руки - 135 рэ. Экономить на еде, а значит, в первую очередь, на Алене, не собираюсь. То, что мы покупали раньше, покупаем и сейчас. Без роскоши и кутежей. Самое необходимое:

Молоко, кефир

60 коп.

Мясо (1 кг)

2 р.

Масло (200 г)

72 коп.

Сахар (1 кг)

94 коп.

Маргарин (пачку)

36 коп.

Яйца (десяток)

1 р. 30 коп.

Капуста, картошка

50 коп.

Сигареты (2 пачки)

60 коп.

Хлеб (2 батона)

26 коп.

Майонез (1 банка)

36 коп.

Рыба (филе трески)

77 коп.

Яблоки (1 кг)

1 р. 30 коп.

Лук (1 кг)

50 коп.

Все это нам нужно на два дня. Плюс еще рубль (ежедневно!) Алене на школьный завтрак и мне на обед в буфете. Итого - 11 рэ за два дня. Умножить на пятнадцать - 165 рэ в месяц только на еду.

Домашние хозяйки как-то ловчат, выстаивают очередь за дешевым мясом, за столовыми яйцами. Я покупаю то, что нахожу после работы. Готовить вегетарианские блюда я не умею. Опять же нет времени. С мясом и рыбой проще и быстрее.

За квартиру, газ, свет, телефон - 18 рэ.

В месяц я выпиваю примерно 3 поллитра водки. В среднем на день по 50 граммов, меньше, чем в старой армии полагалось нижним чинам к обеду.

Итого - 192 рэ.

Передачи в больницу. Тут я не экономлю. Слава богу, что Наташка просит принести ей чего-нибудь вкусного. Еще рублей двадцать пять.

Всякая мелочь для Алены - кино, пуговицы, носки, книги.

Получается 220 рэ.

Когда Наташка работала и приносила 80 рэ, мы сводили концы с концами.

Наташка в больнице почти два месяца. Наташка умудрялась как-то выкручиваться. Ира хозяйничает хуже. И потом, если Алена канючит "купи конфет", Наташка могла отказать, а Ира не может.

Деньги за свой неиспользованный отпуск я взял. Ушли.

50 рэ из кассы взаимопомощи. Ушли.

50 рэ, которые одолжил мне Кероспян. Ушли.

У кого занимать дальше?

Надеяться на премию за удачный прогноз? Когда эта премия будет и будет ли вообще... Занимать под Наташкин бюллетень? Но сможет ли она сразу после больницы приступить к работе? А вдруг ей порекомендуют отдохнуть?

Я давно себе ничего не покупаю. Пиджак порвался в локтях. По сравнению с мальчишками, которые ждут своих девочек под часами, я похож на нищего.

Приближается зима. Какое бы мы тепло ни предсказывали, а холодно будет - это уж точно. Алене нужны сапоги.

Как минимум мне необходимо 250 рэ в месяц. Я получаю сто тридцать пять.

Когда, после окончания института, я работал в конторе у "начальничка", моя зарплата вместе с прогрессивкой достигала двух тысяч (старыми деньгами). Мы с Наташкой даже по ресторанам ходили. И на Севере мне хватало - в Москву привозил.