Сны в руинах. Записки ненормальных - Анна Архангельская

– Ты как хочешь, Тейлор, но я свой выбор сделал. Можешь не стараться меня переубедить.

Я уже и не старался. Но этой фразой Расти словно тайно предъявил мне брешь в обороне. Стеснительно и предательски, будто просил себя уговорить, но не мог признаться в этом желании даже самому себе. Он мучительно сомневался. Упрямо пинал свои сомнения в дальний угол души, но даже забитые и обессилившие, почти незаметно эти колебания подтачивали его уверенность. И если бы Расти сейчас не выдал мне этого своего «диверсанта», то я бы, пожалуй, и не стал продолжать истязать и себя, и его, разубеждая и переманивая. Может, борьба с его упорством не такая уж и безнадёжная, как мне до сих пор казалось?

– Что Вегасу скажешь? – я сменил тему, подставляя Вегаса его сомнениям.

Расти насупился, уколотый этой хитростью. Но авторитет Вегаса, похоже, рухнул после пары ночей за металлическими прутьями.

– А почему я должен ему что-то говорить? Думаю, подыскать себе другого дурака он и сам догадается.

Я всё-таки попытался завлечь его:

– Пошли хоть сегодня… Вроде как «до свидания» скажешь.

Но Расти, видимо, сообразил, что если мы с Вегасом разом насядем с уговорами, то он может и не выдержать.

– Нет. Сам передай, что захочешь.

Он угрюмо топтался на месте. Что-то неуверенное и одновременно упрямое всё заметней проглядывало в нём.

«Ему сейчас придётся рассказывать всё дома… Своим решением он бросает мать и сестру без защиты, без единственной опоры, на которую они привыкли рассчитывать. Наверняка не обойдётся без слёз и причитаний. А завтра в эту войну снова включусь я, найду нужные слова».

– Зайди ко мне утром, ладно? – я просительно задержал рукопожатие, грустно заглянул Расти в глаза, не скрывая и сознательно пугая его этой своей грустью, словно мы виделись в последний раз.

Он угукнул. Но этого его «угу» мне было недостаточно.

– Пообещай мне, – я пытался поймать его взгляд, закрепить этот тщедушный договор. Ведь лишь взяв с него слово, я мог быть уверен, что увижу его до того, как он сделает окончательную глупость.

– Да зайду! – он нервно выдернул свою руку из моей. – Что ты… как будто я вешаться собираюсь!.. Ненормальный ты какой-то…

Зло топая, он зашагал по ступенькам, а я смотрел ему в спину, печально осознавая факт прощания. Задумчиво глядя на закрывшуюся дверь, я впервые поймал себя на мысли, что не хочу идти к Вегасу, что без Расти это будто теряло всякий смысл. После душной, удручающей реальности полицейского участка весь этот разбойничий азарт, которым мы так вдохновенно «болели», вдруг куда-то испарился. Как крысы мы копошились в тёмных делишках Вегаса, промышляя мелкими грабежами и кражами. Ловко растыканные им по местам, никогда не видевшие всей схемы целиком, делали только то, что поручали и не знали, что кроется за всеми этими, казалось бы, не связанными между собой, иногда довольно бестолковыми заданиями. Вегас вертел нами как хотел, закармливая до одури воровской, криминальной вседозволенностью, подсаживал на наркотик крутизны и сплочённости. Ловко вылавливал в каждом из нас сверкающую ниточку авантюризма, чтобы дёргать за неё снова и снова. И ничего захватывающего в этом не было. Совсем ничего.

«И почему я раньше этого не видел?»

Я встряхнулся. Нужно было идти, и я уже опаздывал. Вегас, несомненно, разведал, что нас сегодня выпустили, а потому не пойти я не мог. Меньше всего мне хотелось внезапно увидеть его среди ночи на пороге с ненужными, опасными, каверзными вопросами. И потому, как бы я ни хотел поскорее увидеть Венецию, приходилось через силу тащиться на свидание к Вегасу.

Издалека я посматривал на старые доки, где мы обычно толклись. Похоже, уже все были в сборе. Только один мальчишка, из новеньких, торопливо перебежал улицу, заметно волнуясь из-за своего мелкого опоздания, юркнул в дверь.

Неужели и я был так же жалок? Принципиально дисциплинированный, отвыкший задавать лишние вопросы гораздо раньше, чем попал к Вегасу, никогда не создававший проблем, максимально послушный, я служил ему как полководцу, сильному и уважаемому лидеру. Это не было преданностью, почти слепой, как у Расти когда-то. Скорее, проявлением уважения к самому себе – никого не подводить, не предавать оказанного доверия. Тщательно и размеренно я поднимал свой уровень в шайке, с самого первого дня понимая, насколько зависим в этом от Вегаса.

Я сам влез в эту свору и гордился этим. То, что я так презирал, наблюдая в приюте – все эти сбивания людей в стайки, группки, во что угодно, просто потому, что так надёжней, потому что слишком страшно быть одному – мало ли кто захочет тебя обидеть, такого слабого, но самолюбивого? – вот именно это и поймало меня здесь. Стая крупнее, вожак сильнее, а так – всё то же самое. Но если детская жестокость развлекалась лишь периодической травлей почему-то не понравившихся новичков и мелкими пакостями «надзирателям», то тут всё было намного серьёзней. Только сейчас я вдруг подумал, что абсолютно не представляю, чем занимается сам Вегас. Насколько ужасна общая картина деятельности нашей банды?

Иногда приходили какие-то мрачные, молчаливые типы, шептались с Вегасом, пугали и восхищали нас своими татуировками и взглядом из-под бровей. Бывало, они брали меня с собой водителем или «сбегай-посмотри» на какие-то загадочные, пленяющие таинственностью задания. Но лишь я выполнял своё мелкое поручение, Вегас тут же меня отсылал. И ни разу не возникла у меня мысль проследить, докопаться наконец-то, насколько далеко заходят такие вот «подарки для прокурора». Я любовался этим послушанием, радовался, что так легко справляюсь с любопытством. И моему самомнению непомерно льстило то, что Вегас, определённо, ценил это во мне. Что даже Расти – старше и опытней – не попадал на эти вылазки так часто, как я. Но может, именно потому, что Расти рассмотрел бы гораздо больше, чем я, Вегас и выбирал не его?.. Как незаметно и умело застегнули этот ошейник гордыни на моём горле…

Из странной, принципиальной вредности, вдруг выскочившей во мне, я дотянул своё опоздание до какой-то совершенно невероятной черты. Но всегда ворчливо-дотошный, помешанный на пунктуальности Вегас будто и не заметил. Конечно, не каждый день и не каждый из нас попадал в лапы закона, и это, безусловно, было мощным оправданием… Вот только оправдываться я вовсе не собирался. А Вегас и не дал мне повода, ни единого шанса на маленький, праведный бунт. Да уж, в хитрости не мне было с ним тягаться. Как обычно, он раскладывал свои «счастливые» карты, пытаясь изобрести какую-то беспроигрышную комбинацию раздачи в покере. По слухам, кличку он так и получил – всё мечтал сорвать миллионный куш в каком-нибудь казино.

– О, а мы уж гадаем, не запытали ли тебя там до смерти?

Он радостно хлопнул меня по плечу – редкая, почти уникальная «премия». Ай да Вегас!..

Томная зависть в глазах «мелочи» вздыбила моё неуёмное, жадное до обжорства тщеславие.

Господи, как же несказанно сложно бороться с собственной слабостью, чем бы она ни была рождена! Но теперь я так легко не сдавался. Нет, Вегас, придумывай что-нибудь действеннее, чем приевшееся, ложное благоволение…

Будто закрепляя за мной звание фаворита, он приветливо улыбнулся:

– Рад, что выбрался.

Выбрался?! Это он решил так пошутить? На мне висели обвинения в попытке угона и сопротивлении при аресте, и всё ещё было неизвестно на скольких камерах во скольких «шалостях» я успел засветиться. Не дай бог, до суда копы нароют ещё что-нибудь занятное. Такими темпами я стану тюремной легендой гораздо раньше, чем Вегас соизволит снова похлопать меня по плечу. А он назвал это «выбрался»?!

Как будто совсем новыми глазами я осмотрел всё наше разномастное, целенаправленно разбитое на нечто вроде каст сборище. Пара обдолбышей – информаторы, рыскающие по округе, вылавливающие сплетни и слухи в самых грязных уголках улиц. Восторженные «искатели приключений», ленивые авантюристы вроде меня, для которых всё это – скорее, увлекательная, замысловатая забава, наркотик преступности, от которого, как им кажется, с лёгкостью и в любой момент можно отказаться. Малолетки, большинству из которых просто некуда было идти, прибежавшие на запах тёмных, запретных соблазнов общественного дна, с завистью и беспокойным трепетом смотревшие на всех, кто повыше, посильнее, бойко мечтавшие перейти в касту поважнее и теперь глупо благоговевшие перед моей меткой «побывавшего в наручниках».

«Боже, неужели и я был таким же?..»

Был? Почему «был»? Разве ещё пару дней назад я не глазел с вот таким же слюнявым восхищением на тех, кто шепчется с Вегасом, кто проворачивает вместе с ним что-то интересное, по-настоящему серьёзное? Разве не манили меня все эти лёгкие деньги, радующие больше, чем любые заработанные, найденные, подаренные? Именно потому, что не заработаны, потому что незаконны…