Белый, белый снег… (сборник) - Александр Александров

Из леса на дорогу выскочил Абрек, отряхнулся от снега и, заметив меня, приветливо замотал скрученным в калач пушистым хвостом.

Пес подбежал, ткнулся мокрым холодным носом в руку. Я погладил его по голове.

– Ищи, Абрек, ищи!

Собака послушно сунулась в заросли и пошла вдоль дороги.

Вдыхая свежий морозный воздух, я не уставал восхищаться – какая чудная выдалась пороша. Любой следок – как печатный… Вот белка прошла, вот горностай наследил, а вот – куница пробежала.

Азарт охотника наполнял душу радостью. Как в старые добрые времена опять я был наедине с природой. И снова все во мне ликовало.

– Фр-р-р!.. Фр-р-р-р-р!

Сбоку поднялся выводок рябчиков. Один дымчато-серый петушок сел на припорошенную снегом рябину, совсем рядом с дорогой. Осторожно, стараясь не делать резких движений, я стянул с плеча ружье.

– Гав! Гав! – звонко пролаял Абрек, почуяв запах дичи.

Я не успел толком прицелиться, как рябчик, вспугнутый собакой, шумно захлопал крыльями и исчез. Спустя мгновение, только ветка с осыпающимся снегом, слегка покачиваясь, напоминала о нем.

Вообще, конечно, зверовая лайка не должна была реагировать на птицу. Это считается недостатком. Но как тут удержаться, когда волнующе пахнущая дичь вылетает буквально из-под носа… Да и Тимка, судя по всему не очень-то в этом отношении воспитывал свою собаку.

На минуту из-за туч выглянуло солнце. И лес сразу ожил, заиграл скупыми зимними красками. Ярче зазеленели хвоей сосны и ели, оттеняя девственно-белый свежий снег. Легкие сиреневые тени мягко заструились по земле. И на запорошенных кустах дикого шиповника яркими красными огоньками вспыхнули ледяные, насквозь промороженные ягоды… Я мимоходом сорвал одну из них, бросил в рот. Кисло-сладкая холодная мякоть напомнила знакомый, давно забытый вкус.

Дорога свернула к болоту и пошла вдоль него, огибая по краю. Редкие сосны с рыжими стволами хранили безмолвие. На белом снежном полотне отчетливо были видны свежие наброды глухарей. Наклонившись над следом, я приложил к отпечатку раскрытую ладонь. Большой, средний и мизинец легли как раз по трафарету, оставленному птичьей лапой. Я покачал головой – вот так птичка!

– Гав! – подал голос Абрек.

Да я и сам понял, что птицы где-то рядом. Свежий помет еще не успел замерзнуть.

Сделав пару шагов, я встал, как вкопанный. Отовсюду, слева и справа, с оглушительным шумом стали слетать глухари. Огромные черные птицы взлетали с таким грохотом, что, казалось, будто падают сваленные ветром деревья.

Четыре или пять глухарей поднялись с земли. Два из них сели неподалеку… Абрек бросился туда, голосом подавая знак, что видит дичь. Я хотел идти к нему, в болото, но неожиданно услышал: «Гэг! Гэг! Гэг!» Звуки, чем-то похожие на гусиный гогот, только более резкие и отрывистые, исходили со стороны леса. Осторожно повернувшись, я увидел на фоне белых заснеженных деревьев черный силуэт глухаря. Он был достаточно близко. Отчетливо можно было рассмотреть подрагивающую в такт тревожным звукам «бородку» из перьев, на длинной, настороженно вытянутой шее; темно-красные широкие брови…

Я вспомнил, что у меня в одном стволе пуля, а в другом – мелкая дробь на рябчика. Надо было поменять патрон… Аккуратно, насколько это было возможно, я сдвинул вправо «флажок» замка и ружье бесшумно открылось. Потихоньку достав из подсумка патрон, я поменял заряд в левом стволе, вставив вместо «четверки» «нулевку». Потом так же медленно и бесшумно закрыл ружье и поднес к плечу.

Все это время глухарь беспокойно «гэкал», напряженно вытягивал шею, но никуда не улетал. Нас разделяло метров двадцать, не больше. Мне снизу хорошо было видно сидящую на ветке птицу, а глухарю сверху – наоборот… Заснеженные ветви надежно скрывали меня и он, не видя меня полностью, мог лишь угадывать опасность.

Прицельная планка и мушка совместились, как надо; я навел стволы на черный силуэт, слегка задержал дыхание… «Бах!» – сухо хлопнул выстрел. Глухарь сорвался и, ломая ветви, полетел вниз.

Меняя на ходу стреляный патрон, я подбежал к добыче, поднял с земли тяжелый трофей. Ликование и радость переполняли меня.

На выстрел примчался Абрек. С веселым лаем принялся скакать вокруг, по-своему поздравляя с удачей. Я убрал глухаря в рюкзак и бросил псу кусок пирога – пусть тоже порадуется.

Самое время было попить чайку. Я нашел подходящее место и запалил костер. Срубив небольшую березку, соорудил «таган», потом воткнул его рядом с костром и повесил на него котелок, доверху набитый снегом.

Присев на валежину, я отрешенно смотрел на языкастое жаркое пламя… Рядом, под раскидистой густой елью, где снега было совсем мало, пристроился Абрек. Предварительно он лапами расчистил все до основания и улегся на сухую, взрытую когтями землю.

Тишина… Слышно было только, как умиротворяющее потрескивают в костре дрова, да где-то далеко каркает ворон. Ветер совсем стих и ни одна веточка на деревьях не шевелилась. Все вокруг замерло и, казалось, даже время остановилось. Я расслабленно созерцал открывшийся мне неброский лесной пейзаж и думал о вечном. Сколько же лет здесь ничего не менялось? Век за веком шли чередой, люди рождались и умирали, рушили города и отстраивали их заново, опускались на дно океана и поднимались в космос… А тут все было по-прежнему. И сейчас, и сто лет назад – то же болото, то же безмолвие, то же серое низкое небо…

Костер прогорел, надо было двигаться дальше. Я достал карту, посмотрел и прикинул, что до избушки Виктора, где мы должны были встретиться с Тимкой и Борисенком, оставалось не так уж много. Каких-нибудь пять или шесть километров. Час ходьбы…

После чаепития и удачной охоты настроение было прекрасным. Не испортили его даже внезапно подступившие сумерки. В любом случае я рассчитывал добраться до избушки засветло.

Поднявшись на пригорок, где деревья были пореже, я увидел такую картину: высокая береза, с вырванными наполовину корнями, наклонясь, стояла бок о бок с могучей сосной. Причем сосна, как бы поддерживала, привалившуюся к ней, соседку…Очевидно летом здесь бушевал ураган и сильный ветер почти уронил большую березу. Но, падая, она зацепилась стволом и ветвями за стоящую рядом сосну.

Я заметил, что черная пожухлая листва была только на нескольких ветках. С других она благополучно облетела. А это значит, что дерево не погибло… Пройдет время, береза снова укоренится, и вновь зазеленеет молодыми клейкими листьями. Только теперь ветви обоих деревьев так и останутся навсегда переплетенными. И когда придет срок, они упадут вместе.

Сумерки потихоньку брали свое. Уже не так различимы были отдельные деревья, уже снег сделался блекло-серым и в воздухе появилась та особенная вечерняя свежесть, вдохнув которую, так хочется побыстрее к теплу, туда, где тебя ждут.

Я спустился в ложбинку. Бежавший впереди Абрек вдруг остановился… Настороженно поведя чутким носом, пес предупреждающе зарычал.

– Р-р-р-р…

Впереди темнел густой мелкий ельник, вплотную подступающий к самой дороге. Абрек, осторожно ступая, как по струне, двинулся в эти заросли. Нырнул под снежный полог – и пропал.

Что почуял он там? Кого заприметил?.. Я внимательно слушал звенящую тишину.

– Аф-аф!.. Аф-аф! – низко, незнакомо залаял пес.

Холодок пробежал по спине. Неужели… Быстро скинув с плеча ружье, я заменил дробовой патрон в левом стволе пулей. В другом стволе пуля уже была.

– Аф! Аф! Аф!.. Аф! Аф! Аф! – все настойчивее лаял Абрек.

Я стоял и не знал, что делать. Идти на лай – бессмысленно. Что ты увидишь в таких зарослях? Да еще снегом запорошенных… Идти дальше по дороге – тоже как-то… Непроходимый ельник прямо у обочины. Если что – и ружье вскинуть не успеешь.

А между тем смеркалось все сильнее. Надо было что-то решать… Еще двадцать минут – и совсем стемнеет.

Я переломил ружье, достал пулю, а взамен вставил старый дробовой патрон. Из тех, что не жалко… Абрек лаял, крутясь на одном месте.

– Э-эй! – крикнул я. – А ну, пошел!.. А-а-а-а-а!

И выстрелил из ружья в воздух. Потом, быстро выкинув стреляную гильзу, тут же вставил пулю… Прислушался.

Лай стал уверенно отдаляться. Я двинулся вперед, по дороге, держа наизготовку ружье со взведенными курками.

Миновав опасную ложбину, я остановился и принялся кричать, подзывая собаку.

– Абре-е-э-эк! Абре-е-э-эк!

Звуки моего голоса с трудом пробивались сквозь мрачную стену леса.

«Только бы собаку не потерять!» – мелькнула тревожная мысль.

– Абре-е-э-эк! Абре-е-э-э-эк! – снова закричал я. – На-на-на-а-а!

И тут, к своему удивлению, увидел бегущую на зов собаку.

– На-на-на! – радостно затряс я зажатым в руке куском хлеба. – Иди, Абрек, иди!.. На!

Пес, довольно виляя хвостом, принялся уплетать горбушку, а я тем временем достал поводок и прицепил его. Теперь можно было не волноваться, что собака убежит.

Мы немного прошли, и я увидел огромные медвежьи следы. Они были прямо на дороге. Чуть дальше я заметил развороченный трухлявый пень. Очевидно, косолапый хотел там чем-то поживиться – личинками или муравьями.