Часть картины - Анастасия Всеволодовна Володина

Что-то этот год богат для нее на редких людей.

я всегда была послушной

Васю выписали в конце декабря. Андрей мотался к сыну и едва у нее появлялся, но обещал заехать первого января. Софья даже не спрашивала, где он будет в новогоднюю ночь. Знала — с семьей.

Есть бывшие жены, но нет бывших семей, а Новый год, как известно, праздник семейный.

Для нее же он самоотменился вместе с родителями. Вот кто любил праздники, конкурсы, песни под гитару, поиск подарков по карте сокровищ. Отмечать без них она не приучилась, а как с ними — уже не могла. Даже срубленные елки казались чем-то неправильным, ведь Софья с детства привыкла наряжать сосну у входа в дом. Эту сосну посадили за год до рождения Софьи, эта сосна росла с Софьей вместе. Сейчас в давно запущенном саду сосна давно переросла дом и остальные деревья, как переросла когда-то свой дом и Софья. Она не бывала там зимой с тех пор, как все случилось.

В новогоднюю ночь она привыкла после салюта выпивать бокал мадеры из родных мест и ложиться спать, ничего не ожидая от грядущего года.

Но в этот раз она ждала Андрея — да, не в ночь, да, днем первого января, но все же.

Она украсила квартиру еловыми ветками. Приготовила подарок, потратив уйму времени на выбор упаковки. Впервые в жизни приготовила «мимозу». Сожгла пирог — еще один почти утраченный навык. Сделала новый, волнуясь, сможет ли угодить Андрею. Само слово «угодить», промелькнув в голове, не вызвало в ней протеста. Вспоминались только старания матери: она сама просыпалась за час до остальных, чтобы испечь Соне блинчики с топленым маслом да сделать мужу гренки с яйцом посерединке, как он любит.

«Как он любит» вдруг стало важнее всего — и днем, и ночью.

И все же к вечеру тридцать первого она, уставшая и голодная, рухнув на диван, вдруг поняла, что старается ради человека, который в этот самый момент, возможно, решает, что семей бывших не бывает, и пишет ей сообщение «Ты очень хорошая, но…».

(Выберите подходящее продолжение после противительного союза:

1) но играя, разбила мне душу.

2) но я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит.

3) но все равно я тебе желаю счастья, нам незачем больше встречаться.

4) но причина другая семья.)

Софья обозлилась, открыла холодильник, вытащила из него салатник и принялась есть «мимозу» прямо оттуда, ложкой, передразнивая неискоренимую Надю Шевелёву в телевизоре. Ее воображение уже в красках нарисовало картину семейного воссоединения: второй поход в загс, второй медовый месяц, второй ребенок, может быть…

Они разошлись, когда Вася только пошел в школу — как сказал Андрей, он не хотел, чтобы Вася все понимал, как понимал в свое время он, когда в детстве прятался в шкаф, под кровать или за шторы, пытаясь отвлечь родителей от постоянной ругани. Его родители оставались вместе не из любви или расчета, а из одной только привычки, которую и прикрывали сыном, постоянно ставя ему это в упрек. Андрей рос, ширился в плечах, переходил на экстерн, зная, что только от него зависит, когда родители наконец обретут долгожданную свободу. Окончив школу и поступив в институт, он перебрался в общагу нелегалом к одногруппнику. Каждые выходные, когда он заезжал домой, он ждал, что ему наконец сообщат радостную весть, но нет, мать все так же жаловалась на отца, отец все так же огрызался, но о разводе и речи не шло. Только тогда Андрей понял, что все это время они обманывали не только его, но и себя. Только тогда он понял, что если он и был им тюремщиком, то эти сокамерники так свыклись друг с другом, что, отпусти их на волю, они своруют хлеб, только бы вернуться обратно.

И если дети повторяют сценарий родителей, Андрея должно притянуть обратно, только куда же тогда потянет ее?

В обрыв, не иначе.

Она вытащила бутылку мадеры, привезенную еще летом из дома, и налила себе полстакана.

Одиннадцать. За день он ни разу не написал.

Ее стакан всегда наполовину пуст.

Софья разделась, поставила набираться воду в ванне и села на теплый пол у двери. Снаружи раздавались возбужденные голоса, на улице уже вовсю взрывались салюты, а она собиралась помыться и лечь спать, как всегда.

Вдруг шум за дверью стал громче. Стук?

Она накинула халат и вышла в коридор. В глазке никого не было видно.

— Кто там? — она спросила неуверенно.

— Дед Мороз.

Она сразу распахнула дверь.

Андрей обнял ее с порога, а она уткнулась ему в плечо и пробормотала:

— Знаешь, кажется, я тебя люблю.

* * *

Он излишне напряженно всматривается в нее.

— Вас так просто поймать?

— Поймать?

— Конечно. Это же манипуляция, причем довольно банальная. Вы этого в нем не чувствовали?

— Он работает на большую аудиторию. Ему нужно уметь манипулировать.

— Даже вами?

— Женщина за тридцать, одинокая, не слишком обеспеченная, травмированная. Такие легко попадаются. Вы же сами говорили, не помните?

— Тогда я плохо вас знал.

Думаешь, ты сейчас хоть что-то знаешь?

— Отчего же? Вы были правы. На его месте мог бы оказаться любой, кто взглянул на меня чуть пристальнее и многозначительнее обычного. В нем не было ничего такого. Ничего особенного.

Она быстро моргает и не переставая вертит в руках карандаш, неосторожно оставленный на столе.

Его жест.

* * *

Он был особенным.

Софья поняла еще там, в актовом зале школы, когда одной тихой фразой он заставил умолкнуть всех вокруг. Андрей был из тех людей, кто нравится очень или не нравится вовсе, раздражая умением подмять пространство под себя, сделать себя его центром. Обычно Софья остерегалась таких людей — из зависти или из страха угодить под чужое обаяние, но с недавних пор она обнаружила в себе желание у них учиться, пусть и не верила, что талант, как и харизму, можно приобрести.

Как агностик, она не верила в него, как не верила в Деда Мороза и любого из богов, она не верила, что он настоящий, и только ночью, прижимаясь к нему крепче, заставляла себя поверить. Ей всегда было тяжело спать с кем-то, даже находиться в одной постели. Чужое дыхание душило, заставляя прятаться и отталкивать даже самых близких. Даже с родителями она не могла спать в обнимку, отпихивая мамины руки вопреки всем уговорам. Не говоря уж о мужчинах. Все было чужим: человек в постели, который ожидает продолжения, его