Часть картины - Анастасия Всеволодовна Володина

class="p1">— Не стоит. Ваша жена, должно быть, уже беспокоится.

— Она в больнице с Васей. И она бы не стала беспокоиться. Мы в разводе. — Он сделал паузу и подчеркнул, повернувшись к ней: — Официальном.

— И тем не менее…

— Софья…

— Львовна, — привычно продолжила она.

— Софья, я так и не представился. Андрей.

Спустя годы учительства ее имя, брошенное без отчества, казалось голым. Он протянул ей руку, она машинально подала свою в ответ. Вечно озябшим пальцам было неожиданно приятно оказаться в теплой мужской ладони. Вот только быстро отпускать он не собирался.

— Софья, позвольте вас подвезти.

Она все еще качала головой, но не так уверенно. А он говорил, поглаживая ее ладонь:

— Простите, если вдруг задел. Но ваша история задела меня, так уж вышло. Честно говоря, я вообще думал не приходить сегодня. Знал, что будет бестолковый ор. Думал отдельно поговорить с вашей директрисой. А Инна сказала, что явится педсостав. Вот я и захотел на вас взглянуть. Посмотреть, какая вы вживую. Наверняка неловко такое слышать, я понимаю. Но о вас теперь многие знают. И не всегда то, что вы бы сами о себе рассказали. Я поэтому и попросил вас взяться. Вы должны понять моего сына. Никому не было до него дела, пока он не ославился. Никто ничего не знал. Даже я. Я узнал о проблемах сына не от него и даже не от его матери, а вот так. Это пакостное чувство. У вас же нет детей, верно?

— Зачем вы спрашиваете? Об этом вы наверняка тоже знаете.

Несправедливо обвинять его в своей неудавшейся личной жизни, но…

Понимающие рыбьи глаза смотрят в упор. Я знаю, поверьте.

Одинокие женщины за тридцать часто становятся жертвами подобных преступников.

Они осыпают вас комплиментами, обещают боготворить, а вы и рады верить.

Но взамен они всегда просят помочь в каком-нибудь деле ради всеобщего блага.

У вас было то же самое?

Как они на вас вышли?

Она выдернула руку, та горела.

Даже после работы она под надзором, колпаком, прицелом, следствием, судом (отметьте предложение с рядом сочинительных членов предложения) — не официальным, так общественным. Человек снимаемый, человек прослушиваемый, человек надзираемый — остается ли человеком или превращается в муху в стакане? «Ребята» кивали, с восхищением отмечая глубину ее рассуждений.

Андрей же смотрел с сочувствием, что вывело ее из себя. Да кто он такой, чтобы ее жалеть?

— Тридцать два года, образование высшее гуманитарное, характер нордический, группа крови вторая, резус положительный, приезжая, привита от кори, оспы и чумы, нет жилплощади, мужа, детей, вредных привычек, любовника, кошки и аллергии тоже нет. Только на неуместные вопросы, разве что. — Гнев в ее голосе все набирал силу.

Он улыбнулся:

— Тридцать восемь, образование техническое, группа крови третья отрицательная, местный, одна бывшая жена, один настоящий сын, одна квартира, машина, дача и вредная привычка, ноль кошек и любовниц. Что думаете?

— Я думаю, что вы умеете составлять анкеты для сайта знакомств. Удачи вам в этом непростом занятии.

— Знаете, Софья, а я сомневаюсь насчет нордического характера.

— Сомневайтесь сколько угодно. Прощайте, Антон.

Он усмехнулся:

— А вот это вы нарочно.

Софья выскочила из машины и поторопилась к метро, пряча горевшее лицо в шарф.

* * *

Он морщится:

— Не понимаю, зачем вы вообще взяли под свое руководство этот класс? Проблемный, судя по всему? Тем более так скоро после… — он качает головой. — Неужели вам не хватило стресса до этого? Я же советовал вам отдохнуть, поехать в отпуск.

— Далеко бы я уехала со своим-то паспортом?

— Так зачем далеко, домой бы скатались, у вас там зимой хорошо. Я вот только на прошлый Новый год катался. А что так смотрите? Я вот, знаете ли, тоже невыездной, — он недовольно хмыкает.

Софья задумывается:

— Когда происходит нечто такое и нет дела, которое тебя занимает, то это нечто сводит тебя с ума. Так хоть чем-то мозги заняты. К тому же он был прав. Я уже отмахнулась от этого класса раз.

— И часто он так делал?

— Что именно?

— Давил на чувство вины.

Да, она многому научилась у Андрея.

И этому тоже.

тебе его и не очень жалко, верно?

— Ребята.

Двадцать пар глаз смотрят на нее. Настороженность, любопытство, благоговение, страх — и никогда доверие. Они слушались ее, они уважали ее, они хвастались обладанием ею перед другими классами и школами. Но они боялись ее.

После случившегося многие дети вели себя пришибленно. Были среди них те, кто в свое время сказал Васе слишком много, но были и те, кто переживал, что так и не сказал ему ничего.

Оля за последнюю пару недель заметно осунулась.

Едва ли она могла предвидеть, как именно срикошетит ее месть.

Едва ли она могла догадаться, что травить мальчика окажется проще, чем не имеющую ни одного аккаунта матушку. Матушку будто и не задело — она попросту исчезла из кабинета и списка педсостава на школьном сайте. О новой кандидатуре пока не заговаривали, решив повременить с занятиями до следующей четверти, а то и года.

Тем временем Софья вживалась в роль классного руководителя. Сама она видела себя максимально далеко от какого бы то ни было руководства, поэтому почерком первой ученицы написала в ежедневнике «План», поставила цифру 1 и обвела точку рядом. Когда точка распухла до размеров отъевшейся мухи, вдохновение окончательно покинуло Софью. Сейчас главным было не допустить появления нового врага. Или не стать таковым для них. Оля вновь могла бы попасть под удар, но после случившегося ее не трогали. Избегали, побаивались, но не трогали.

Так же как Софью.

Популярные, спорные, пренебрегаемые, избегаемые, средние — среди социометрических групп Софья всегда считала себя средней, но за последние пару месяцев она, кажется, побывала в каждой из них. После всех шатаний им была нужна именно средняя учительница, так что Софья нашла среднее решение и предложила вместо классного часа отправиться в больницу к Васе.

Вечером родительский чат разрывался. Кто-то не хотел отпускать ребенка в больницу (далеко, долго, бесполезно, заразно), кто-то до сих пор обвинял во всем Васю («Не хватало только связываться с суицидником и садистом!» — написал кто-то, но потом быстро удалил). Сначала она пыталась объяснять, почему это важно. Потом плюнула и написала, что договорится с остальными учителями, чтобы не было домашнего задания на весь следующий день. Как она и ожидала, этот аргумент перевесил любые этические колебания.

Началось все плохо. Васе было стыдно, ребятам неловко. Инна, мать Васи, взглядом цеплялась в каждого, отыскивая виновника несчастья. Оли