Итерации Иерихона - Аллен Стил

«Нет, спасибо, — набрал я. — Прекрати поиск. Отключаюсь».

«Отключаюсь. Спокойной ночи, Джерри».

Я отключил ПТ, сунул его в чехол и положил в карман; поезд тем временем уже въезжал на станцию «Стадион Буша». Долгий оказался вечер, и я уже хотел поскорее попасть в то место, которое называл домом. Встав с сиденья, я пошел к выходу, не обращая внимания на спикер под потолком, требовавший, чтобы я оставался на месте до полной остановки поезда.

— Покайся, грешник! — прошипел мне старик, когда я с ним поравнялся по дороге к открывающейся двери. Я слишком выдохся, чтобы еще как-то выпендриваться.

И уж если было в чем покаяться, то прежде всего — перед призраком маленького мальчишки, все еще едущего в этом бесконечном поезде.

4. СРЕДА, 22:45

Несмотря на поздний час, мой обычный рейс домой ждал меня на станции. Трехколесник сидел верхом в седле своей трехколесной велорикши на стоянке такси под платформой и читал последний выпуск «Биг мадди инкуайрер». Он едва взглянул, когда я забрался на заднее сиденье.

— Ты эту видел? — спросил он.

— Которую? — Я не спрашивал, что он имеет в виду: каждую среду, когда выходил очередной номер «Биг мадди инкуайрер», вопрос бывал один и тот же. Его интересовал только один раздел газеты.

— Блондинка, — прочитал он громко, — голубоглазая, около двадцати пяти лет, пять футов восемь дюймов, с хорошим характером, ищет компаньона для танцев, чтения стихов, путешествий по ВР[4] и уик-эндов в Озарке. Некурящий, возраст безразличен. Наркоманов, краснорожих и госчиновников просят не беспокоиться. — Он пожал плечами. Кажется, я подошел бы, коль скоро не проговорюсь о Секретной Службе.

Трехколесник был тот еще тип: хиппи пятидесяти пяти лет от роду, огромная рыжая бородища, вегетарианская диета и налепленная на задник велорикши переводная картинка «Благодарность мертвых». Казалось, его интересует только спать каждую неделю с новой бабой и сплетать о себе неимоверные небылицы. В разные времена он оказывался то агентом Секретной Службы, то отставным астронавтом из НАСА, то бронзовым призером Олимпийских игр, а то наследником Чарльза А.Линдберга. Я так и не знал его настоящего имени, хотя ездил на его самодельной рикше с тех пор, как восемь месяцев назад переехал в деловую часть города. И никто не знал. В Суларде каждый называл его просто Трехколесник или Трайк.

Я покопался в памяти, стараясь припомнить всех женщин, заходивших на прошлой неделе в стол частных объявлений.

— Ага, — сказал я. — Что-то вроде этого я видел.

У Трехколесника загорелись глаза, и я добавил:

— У нее здоровенный кадык.

Он снова помрачнел:

— Черт возьми. Мог бы и сам догадаться. — Он швырнул газету на пассажирское сиденье рядом со мной и нахлобучил капюшон ярко-красного пончо.

— Тебя в офис отвезти или домой?

Я пожал плечами:

— Давай домой.

Разницы не было — место было одно и то же, и Трайк это знал. Он заржал, встал на педали и заработал мускулистыми ногами, выводя рикшу из-под платформы на Арсенал-стрит в сторону Суларда.

Когда мы проезжали перекресток Пятьдесят пятой улицы, низко над нами прогрохотал «Апач» ВЧР, следуя за движением выводящей на запад федеральной дороги. Еще один вертолет. Мой город подвергся вторжению чужаков из космоса, а вместо летающих блюдец они раскатывают на вертолетах. Трайк проводил вертушку взглядом.

— Вроде сегодня в парке были беспорядки, — сказал он. — Многим башку расколотили. Слыхал что-нибудь?

— Кое-что, — ответил я. — Знаю, что это правда.

Я не удивился, что Трайк знает о налете вертолетов на Муни: по улице слова разносятся быстро, особенно если в деле замешаны федералы, но я не хотел добавлять свой кусок в котел сплетен. И вообще о беспорядках в Муни будет в моей колонке на следующей неделе, а хороший репортер не обсуждает незаконченную работу.

Трайк бросил на меня взгляд через плечо:

— Ты что-то сегодня не очень говорлив.

— Устал как собака. — Я откинулся назад, позволив моросящему дождю скатываться по козырьку кепки. — Чего я сейчас хочу — это горячий душ и холодное пиво.

— О'кей. — Он свернул на Тринадцатую. — Будешь дома через десять минут.

Мы миновали фасад пивоварни Анхьюзера-Буша — конгломерат зданий, все в лесах, как и большинство уцелевших в городе домов. Даже в это время на кирпичном тротуаре стояла длинная цепочка людей, мужчин и женщин, ждущих, несмотря на погоду и комендантский час, с вечера, в надежде с утра пройти собеседование и чудом получить работу. Пивоварня всего пару месяцев как открылась вновь, восстановленная после Нью-Мадрида. Через железную решетку мне были видны на автостоянке отремонтированные фигуры, украшавшие карниз главного здания до землетрясения: каменный человечек с глиняной пивной кружкой в руках, спокойно сидящий в ожидании, пока подъемный кран водрузит его на место. Его дерзкая ухмылка отмечала единственное веселое лицо, остальные выглядели жалкими и промокшими. Как оно и было.

Нажимая на педали, Трайк протянул руку к середине руля и включил радио. Он был настроен на КМОКС-АМ, местный филиал Си-би-эс. После бессмысленных коммерсов, рекламирующих то, что все равно никому не по карману, начались часовые новости.

«Войска армии США продолжают прибывать по воздуху на границу Северной Калифорнии после сделанного на прошлой неделе заявления правительств штатов Вашингтон и Орегон об отделении от Соединенных Штатов. Представитель созданного правительства Каскадии, размещенного в Сиэтле, заявляет, что войска бывшей Национальной Гвардии перекрыли все основные магистрали, ведущие в Вашингтон и Орегон. Пока не сообщается о враждебных действиях ни одной из сторон, но представитель Белого дома по связи с прессой Эстер Бутройд информировала, что президент Джорджио не намеревается признавать претензии Каскадии на независимость».

Сразу за пивоварней Трехколесник остановился на тройном перекрестке улиц Двенадцатой, Тринадцатой и Линча. В полуквартале отсюда на Двенадцатой находился полицейский участок девятого отделения, а напротив коповской конторы на бывшей автостоянке — вертолетная площадка полицейских сил. Здоровенный «МИ-24» крутил на холостом ходу лопастями, собираясь взлететь на патрулирование районов Догтауна в южной части города. Под знакомым бело-голубым лозунгом «ЗАЩИЩАТЬ И СЛУЖИТЬ» призрачным палимпсестом выступала символика Советской Армии. У ВЧР были американские вертолеты и машины «ЛАВ», а местные копы перебивались подержанными русскими вертолетами и старыми ржавыми БМП времен Афганистана, связанными проволокой и склеенными бумажками. Из кучки офицеров, сшивающихся возле участка, кто-то помахал Трайку рукой, и он махнул в ответ. Он был вполне безвреден, и копы к нему не цеплялись.