Итерации Иерихона - Аллен Стил

Впрочем, сам я об этом только слышал.

Через несколько минут поезд выкатился на угол Восьмой и Пайн-стрит узловую подземную станцию Метролинка. Здесь я вышел и по эскалатору перешел с Красной линии на Желтую. На станции было холодно, ветер отдувал в сторону пластиковое полотнище, закрывавшее брешь в потолке, и гулял по перрону. Два парня из ВЧР курили сигаретки, прислонясь к строительным лесам, и оглядывали проходящих. Я постарался не встречаться с ними взглядом, но они уже и без того занялись от скуки случайным бродягой, вздумавшим покемарить на цементной скамейке.

Я успел вскочить на собиравшийся отходить поезд Желтой линии. Это сегодня был последний поезд в южном направлении, и если бы я его упустил, пришлось бы мне объясняться с патрулями, пробираясь домой под дождем через Даунтаун. В такие минуты я вспоминал свой старый автомобиль, но при разводе семейные колеса достались Марианне. Вместе с домом, сберегательным счетом и приличной частью моего чувства собственного достоинства.

Поезд был почти пуст, что неудивительно. Большинство районов южной стороны попадали под комендантский час с девяти вечера до шести утра, и потому все умные люди сидели по домам — у кого дом остался, конечно. Через пролет от меня сидела девочка лет четырнадцати в поношенной яркой штормовке. Она свернулась на сиденье, обхватив колени руками, и вроде бы говорила сама с собой, но я не слышал о чем. На переднем сиденье вагона дремал какой-то черный парень в надвинутой на глаза шерстяной кепке. Голова у него моталась с боку набок в такт движениям поезда; он открывал глаза, обводил взглядом вагон и засыпал снова. Бородатый краснорожий патриот читал потрепанный триллер в бумажной обложке и слегка шевелил губами, вникая в смысл. Истощенный старый чудак, глядевший на меня в упор, пока я не отвел глаза. Толстая дама с дешевым серебряным распятием на шее и жуткой улыбочкой. Обычный набор типов поздних пассажиров.

На моем сиденье больше никого не было. Поезд вышел из туннеля, еще раз показался город. На минуту я, глядя сквозь затуманенные дождем стекла, почувствовал рядом чье-то присутствие.

Мне было страшно повернуться и увидеть то, что не могло отразиться в стекле: маленький мальчик в красной нейлоновой куртке «Кардиналов», старательно заполняющий турнирную таблицу и собирающийся с духом, чтобы спросить, можно ли будет ему играть в Детской Лиге в следующем сезоне, которого он не увидит.

— А можно мне будет играть за Детскую Лигу в следующем году?

Черт бы побрал этот поезд.

— Потом, Джейми, — шепнул я в окно. — Только не сейчас, ладно? Я очень устал.

Призрак исчез, будто его и не было, оставив меня с воспоминаниями о счастливых днях до 17 мая 2012 года.

Вспомним еще раз Иерихон.

Предупреждений, что однажды на Среднем Западе случится большое землетрясение, хватало. Геологи годами не уставали повторять, что разлом под Нью-Мадридом — не миф, что это — заряженное ружье со взведенным бойком. Их мрачные пророчества подтверждались сведениями из истории. В 1811 году землетрясение в 8,2 балла по не существовавшей тогда шкале Рихтера опустошило долину реки Миссисипи, сметя поселения пионеров от Иллинойса до Канзаса. Легенды говорят, что сама Миссисипи во время землетрясения потекла вспять. Толчки отмечались от Нью-Йорка до Филадельфии, а в Чарльстоне в Южной Каролине звонили сами по себе колокола.

Много было еще предвестников катастрофы, малых и больших землетрясений от 5 до 6,2 балла по шкале Рихтера между 1838 и 1976 годами, и все они были вызваны сейсмическим разломом длиной в двести километров между Арканзасом и Миссури, с центром в небольшом городе Нью-Мадрид в Миссури. Иногда землетрясения рождались в «каблуке» Миссури, как землетрясение 1909 года на реке Уобаш между Иллинойсом и Индианой, но большинство толчков случалось в районе слияния рек Миссури и Огайо, и даже во время самых малых землетрясений дрожали каминные трубы, падали крыши и иногда погибали люди.

Но город, несмотря на геологические и исторические свидетельства, продолжал жить под не приведенным в исполнение приговором, и большинство горожан Сент-Луиса старались не вспоминать, что живут чуть севернее яблочка мишени.

В августе 1990 года один шарлатан из Мехико-Сити по имени Айбен Браунинг вызвал панику, заявив, что большое землетрясение состоится с шансами пятьдесят на пятьдесят между первым и пятым декабря. Его предостережения, основанные на шатком фундаменте общих рассуждений с учетом солнечных пятен и движения Луны; были высказаны во время выступления перед группой бизнесменов Сент-Луиса, а голодная до сенсаций местная пресса раззвонила на весь город. Вышло так, что за предсказанием Браунинга последовало в сентябре небольшое землетрясение с эпицентром в Кейп-Жирадо. Разрушений было мало, но население, и без того взволнованное войной на Ближнем Востоке и шаткостью национальной экономики, вошло в раж.

В течение трех месяцев идиотизма Сент-Луис готовился к катастрофе. Пик паники пришелся на среду, когда были закрыты школы, отмобилизованы пожарные, а толпы горожан повалили за город, взяв отпуска. Когда же предсказание не оправдалось — как и должно было случиться, поскольку прогнозы землетрясений по ненадежности могут сравниться только с прогнозами экстрасенсов, — Сент-Луис невесело над собой посмеялся и тут же постарался забыть все, что узнал о том, как готовиться к землетрясению.

Айбен Браунинг вскоре умер, не успев даже прокомментировать свое апокалиптическое предсказание. От этого город еще больше преисполнился самоуверенности. Гражданские учения по поведению во время землетрясения больше не проводились — все помнили панику девяностого года, и жители Сент-Луиса еще раз утвердились в спокойном, надежном восприятии мира и в том, что В Нашем Городе Никогда Ничего Не Меняется. Даже лос-анджелесское землетрясение девяносто четвертого года не смогло вывести город из благодушной иллюзии безопасности.

И так оно и шло следующие двадцать лет. И наши местные высоколобые замечали, часто с удовольствием, что Сент-Луис отстает от времени лет на пять. И все же город, как он ни брыкался и ни вопил, перетащили за шиворот в двадцать первое столетие. Построили новые здания, старые снесли, и Даунтаун мог по яркости уличных огней поспорить с Чикаго. Строительный кодекс пересмотрели в свете стандартов готовности к землетрясениям, составленных в Калифорнии, но тысячи старых домов и частных владений остались, разумеется, как были. Старых бензиновых хрюшек заменили электромобили, поскольку новый федеральный закон запрещал использовать в автомобилях двигатели внутреннего сгорания. Автобусные линии сменились новыми легкорельсовыми дорогами. Местная авиационная промышленность постепенно перешла на изготовление комплектующих космических кораблей вместо выпуска боевых самолетов. Юбки становились то длиннее, то короче, около двухтысячного года исчезли было совсем, за чем последовало такое моральное возрождение, что лишь через несколько лет женщины рискнули не носить жарким летом шерстяные платья от шеи до пола. Экстрофия, интеллектуальные таблетки, изометрия, минималистическое образование и еще полдюжины социологических теорий пришли, ушли и не оставили следа. Город пережил два экономических спада и выжил, но последний заставил правительства графства и города после столетия свар и перебранок снова объединиться; в результате этого брака по расчету родился Метро Сент-Луис — седьмой по величине город Соединенных Штатов.