Война в Зазеркалье - Джон Ле Карре

Сэндфорд поднял руку, привлекая к себе внимание. О какого типа ракетах может идти речь?

– «Сандал» (по советской классификации Р-12), среднего радиуса действия. Аналитики сообщили мне, что такие ракеты впервые продемонстрировали на Красной площади в ноябре 1962 года. Но они еще до этого приобрели печальную известность. Именно ракеты «Сандал» русские пытались развернуть на Кубе. Кроме того… – Взгляд в сторону Вудфорда. – …«Сандал» является прямым производным от немецкой ракеты военного времени «ФАУ-2». – Он достал из ящика еще несколько фотографий и положил на стол. – Вот снимки ракеты «Сандал» из архива нашего аналитического отдела. По их словам, ее внешние приметы – это так называемая расклешенная юбка… – Он указал на нижнее оперение. – …И относительно невысокие стабилизаторы. От основания до вершины конуса она имеет длину в сорок футов. Если присмо2тритесь внимательно, то заметите отверстия с зажимами – вот здесь, – к которым крепится маскировочная сетка. К сожалению, мы не располагаем фото «Сандала» в маскировке. Вероятно, такие снимки есть у американцев, но на данной стадии я не чувствую себя готовым обратиться к ним за помощью.

– И правильно! Еще чего! – мгновенно отреагировал Вуд-форд.

– Министр считает важным, чтобы мы раньше времени не тревожили своих союзников. Всем известно: стоит только упомянуть американцам о любых ракетах, и может последовать самая непредсказуемая реакция с их стороны. Мы и глазом не моргнем, как над Ростоком начнут кружить их У-2. – Вдохновленный смехом, который вызвала шутка, Леклерк продолжал: – В этой связи министр сделал еще одно важное замечание, которые я бы хотел донести до вас. Государство, которое подвергается максимальной угрозе со стороны этих ракет, – а дальность их действия составляет восемьсот миль, – это скорее всего наша страна. И уж точно не Соединенные Штаты. Да и с политической точки зрения сейчас не самое лучшее время для того, чтобы прятаться за спину американского дядюшки. В конце концов, как заметил министр, мы и сами еще не остались без последних зубов, чтобы укусить в ответ.

– Очень патриотично, – с сарказмом заметил Холдейн, а Эвери повернулся к нему и окинул взглядом, в который вложил всю свою злость.

– Думаю, вы могли бы сейчас воздержаться от подобных высказываний, – сказал он. И чуть не добавил: – Имейте же совесть!

Холдейн встретился глазами с Эвери, несколько секунд холодно смотрел на него, а потом отвел взгляд. Он не простил ему эти слова, а всего лишь отложил наказание.

Кто-то спросил о дальнейших действиях. Предположим, Эвери не найдет пленки в вещах Тейлора. Предположим, ее среди них не было вообще. Смогут ли они организовать еще один пролет над той территорией?

– Нет, – ответил Леклерк. – О повторном пролете и речи быть не может. Это слишком опасно. Нам придется прибегнуть к другому методу.

Он явно не хотел пока вдаваться в детали, но Холдейн спросил:

– К какому же, например?

– Скорее всего мы направим туда своего человека. Это представляется единственным выходом из положения.

– Наш департамент? – переспросил Холдейн, изобразив преувеличенное удивление. – Направит туда агента? Министерство никогда не потерпит ничего подобного. Ты, должно быть, хотел сказать, что попросишь Цирк взять на себя эту миссию?

– По-моему, я уже четко разъяснил тебе свою позицию, Адриан. И, видит бог, не тебе давать здесь указания, что мы можем делать, а что нет. – Он окинул взглядом сидевших за столом, словно ища поддержки. – Все, кто здесь присутствует, за исключением Эвери, уже имеют за спиной по крайней мере двадцатилетний опыт работы. Ты сам уже успел больше забыть о работе с агентурой, чем половина сотрудников Цирка о ней когда-либо знала вообще.

– Вот это в точку! – воскликнул Вудфорд.

– Ты только взгляни на собственный отдел, Адриан. На своих аналитиков. За последние пять лет я помню множество случаев, когда Цирк обращался к тебе за советом и информацией, используя твой опыт. А не пришло ли время, чтобы положение изменилось и с агентурной сетью? Министерство разрешило нам секретный полет. Почему бы им не дать добро и на засылку агента?

– Ты упомянул о трех основаниях для подозрений. Быть может, я что-то пропустил? Какое было третьим?

– Смерть Тейлора, – резко ответил Леклерк.

Эвери поднялся, кивком головы попрощался со всеми и тихо вышел. Холдейн пристально смотрел ему в спину.

На столе Эвери нашел записку от Кэрол: «Звонила ваша жена».

Он пошел в ее приемную и увидел, что она сидит за пишущей машинкой, но не печатает.

– Вы бы не стали так говорить о бедном Уилфе Тейлоре, – сказала она, – если бы знали его чуть лучше.

Он подумал, что ему следует ее утешить. Они порой позволяли себе касаться друг друга; может, ей как раз это было необходимо сейчас?

Он наклонился так низко, что завитки ее прически коснулись его щеки. Потом повернул голову, и они соприкоснулись висками, причем он даже почувствовал, как едва заметно натянулась ее кожа. На мгновение они застыли в этом положении: Кэрол очень прямо сидела на стуле, глядя в пространство перед собой и положив руки по обе стороны от пишущей машинки, а Эвери неловко склонился к ней. Ему захотелось прикоснуться к ее груди, но он не осмелился. Секунду спустя они отшатнулись друг от друга и снова стали каждый сам по себе. Эвери выпрямился во весь рост.

– Звонила твоя жена, – повторила она. – Я сказала ей, что у тебя совещание. Она хотела срочно поговорить с тобой.

– Спасибо, у меня дел по горло.

– Джон, что происходит? Зачем тебе понадобился Цирк? Что на уме у Леклерка?

– Я думал, ты в курсе. Он сказал, что внесет тебя в список допуска.

– Речь не об этом. Зачем он снова лжет им? Он продиктовал мне меморандум для шефа Цирка о какой-то тренировочной схеме, которая предусматривает твою поездку за границу. Пайн отправился доставить письмо лично. И Леклерк почему-то с ума сходит из-за ее пенсии. Пенсии миссис Тейлор. Велел просмотреть все прецеденты в прошлом и тому подобное. Но даже заявление будет помечено грифом «Совершенно секретно». Он снова строит очередной карточный домик, Джон. Уж я его знаю. Например, кто такой Лейсер?

– Тебе вообще-то не положено о нем знать. Это агент. Поляк.

– Он работает на Цирк? – Затем она резко сменила тему. – И почему именно тебе нужно куда-то лететь? Этого я тоже никак в толк не возьму. Как и причину, по которой они отправили в Финляндию Тейлора. Почему? Если у Цирка есть курьерская служба в Финляндии, по какой причине мы не могли просто с самого начала воспользоваться ею? Для чего понадобилось командировать туда беднягу Тейлора? Даже сейчас МИД еще вполне может все взять на себя. Уверена, что может. Но он и слышать об этом не хочет: ему угодно отправить тебя.

– Тебе не все известно, – коротко ответил Эвери.

– И еще вопрос, – успела сказать она, когда он уже собрался уходить. – Почему Адриан Холдейн так сильно тебя ненавидит?

Он успел зайти в бухгалтерию, а потом взял такси до Цирка. Леклерк напомнил, что ему возместят расходы. А еще он злился на Сэру за попытку разыскать его в такой неподходящий момент. Он же строго запретил ей звонить в департамент. По мнению Леклерка, это было небезопасно.

– Что вы изучали в Оксфорде? Вы же там учились, верно? – спросил Смайли и протянул ему сигарету из помятой пачки.

– Иностранные языки. – Эвери охлопал карманы в поисках спичек. – Немецкий и итальянский. – А когда Смайли промолчал, добавил: – Главным образом немецкий.

Смайли оказался низкорослым, рассеянным с виду мужчиной с пухлыми пальцами, немного дерганым, как будто он все время чувствовал себя не в своей тарелке. Эвери ожидал чего угодно, но не этого.

– Так-так. – Смайли кивнул словно в ответ на собственные, глубоко личные мысли. – Стало быть, вам нужен курьер в Хельсинки, как мне сказали. И вы должны передать ему пленку. Какая-то тренировочная миссия.

– Да.

– Крайне необычная просьба. Вы уверены?… Вам хотя бы известно, какого размера пленка?

– Нет.

Последовала долгая пауза.

– На вашем месте я бы постарался заранее получать такого рода информацию, – сказал Смайли беззлобно. – Понимаете, если курьеру придется спрятать пленку, это может стать проблемой.

– Простите, не понял. Почему?

– Впрочем, это уже не важно.

Эвери вдруг живо вспомнился Оксфорд, как он читал свое сочинение куратору.

– Вероятно, – произнес Смайли задумчиво, – мне следует объяснить вам только одну вещь. Хотя, уверен, Шеф уже говорил на эту тему с Леклерком. Мы готовы предоставить вам всю необходимую помощь – любую помощь. Было время, – произнес он почти ностальгически и словно не обращаясь прямо к собеседнику, что было характерной для него манерой общения, – когда наши службы ожесточенно соперничали между собой. Я всегда сожалел об этом. И все же мне бы хотелось узнать о предстоящем деле немного больше. Совсем немного… Шеф очень хочет помочь вам. Но мы опасаемся совершить ошибку просто в силу недостатка информации.