Война в Зазеркалье - Джон Ле Карре

Оба в ответ сдержанно улыбнулись, поскольку поправлять пока было нечего.

– У него как раз оказался под рукой очень хороший широкоугольник. Но проблема заключалась в освещении. Его вторая смена начиналась в четыре, когда уже приближался закат и света внутрь пакгауза проникало еще меньше, чем обычно. В его запасах нашлась единственная высокочувствительная пленка фирмы «АГФА», которую он хранил на особый случай. И он решил использовать ее. – Леклерк сделал паузу скорее для того, чтобы оценить произведенный своим рассказом эффект, нежели ожидая вопросов.

– А почему он не мог дождаться следующего утра? – все же спросил Холдейн.

– В докладе Гортона вы найдете все подробности, – продолжал Леклерк, ничем не выдав своего раздражения. – Фритцше забрался сначала на крышу сарая, потом встал на пустую бочку из-под машинного масла и через вентилятор сделал снимки. Я не буду повторять сейчас каждую мелочь. Скажу только, что он максимально открыл диафрагму на 2.8 и использовал самые длинные выдержки от четверти секунды до двух секунд. Вот в чем преимущества обычной немецкой дотошности.

На этот раз никто не рассмеялся.

– Выдержки он, конечно, использовал наугад. Но сделал достаточное количество снимков. И только на последних трех кадрах действительно можно что-то разглядеть. Вот они. – Леклерк выдвинул металлический ящик своего стола и вынул пачку глянцевых фотографий размером двенадцать на девять дюймов каждая. При этом он чуть заметно улыбался, как люди иногда улыбаются сами себе, глядя в зеркало.

Все сгрудились вокруг снимков, исключая Холдейна и Эвери, которые уже их видели.

На них явно было запечатлено нечто любопытное. Как ни странно, именно при беглом взгляде что-то сразу различалось в глубине теней, но если всматриваться пристальнее, тени смыкались, и мимолетное впечатление от увиденного распадалось. Но все же на фото что-то определенно присутствовало – какие-то смазанные очертания, похожие на ствол пушки, слишком длинной для любого самого большого лафета; некий намек на кабину транспортного средства и блик, в котором отражалось нечто вроде платформы.

– Не будем забывать, что, по всей вероятности, видеть нам мешают еще и наброшенные сверху маскировочные сетки, – заметил Леклерк, с надеждой вглядываясь в лица подчиненных и ожидая прочесть в них хотя бы проблески энтузиазма.

Эвери посмотрел на часы. Двадцать минут двенадцатого.

– Мне скоро пора уходить, директор, – сказал он. Ему еще нужно было позвонить Сэре, как он обещал. – Меня ждут в бухгалтерии, а потом предстоит оформить билет.

– Задержитесь еще минут на десять, – умоляющим тоном попросил Леклерк.

А Холдейн поинтересовался:

– Куда это он отправляется?

– Позаботиться о Тейлоре, – ответил Леклерк. – Но сначала ему предстоит встреча кое с кем в Цирке.

– Что значит – позаботиться? Тейлор мертв.

Повисла неловкая пауза.

– Вам прекрасно известно, что Тейлор путешествовал под чужим именем. Кому-то нужно забрать его вещи. Прежде всего пленку. Эвери летит туда в качестве ближайшего родственника. Министерство уже дало разрешение, и, уж простите, не знал, что мне необходимо еще ваше согласие.

– Чтобы получить труп?

– Чтобы получить кассету, – уже несколько раздраженно повторил Леклерк.

– Но это оперативное задание. Эвери не прошел специальной подготовки.

– Ничего. На войне и более молодые ребята выполняли трудную работу. Он справится.

– Даже Тейлор не справился. Что он будет делать с кассетой, если добудет ее? Привезет ее в дорожном несессере?

– Не могли бы мы обсудить это немного позже? – предложил Леклерк, обращаясь к остальным присутствующим и улыбаясь, словно показывая: сколько терпения нужно с этим Холдейном. Потом он продолжил: – Еще десять дней назад эти свидетельские показания и снимки были всем, чем мы располагали. Потом появилось второе основание для подозрений. Целый район вокруг Калькштадта был объявлен запретной зоной.

Подчиненные Леклерка оживленно и заинтересованно зашептались между собой.

– Радиус они установили, насколько нам известно, в тридцать километров. Никакой транспорт внутрь не пропускается. Для охраны привлечены пограничники. – Он снова оглядел своих людей. – Я сразу проинформировал об этом министра. Не берусь перечислять вам все возможные последствия, которые могут вытекать из подобной информации. Позвольте остановиться только на одном. – Последнюю фразу он произнес быстро, одновременно непроизвольным жестом убрав за уши пряди закрывавших их седых волос.

О Холдейне в этот момент все забыли напрочь.

– Что смутило нас с самого начала… – Он кивнул Холдейну, сделав что-то вроде примирительного жеста победителя, но Холдейн не обратил на него внимания. – …так это отсутствие советских военнослужащих. У них ведь расквартированы подразделения в Ростоке, Витмаре, Шверине. – Его палец снова стал чертить по карте между флажками. – Но их и в помине нет в непосредственной близости от Калькштадта, что подтвердили другие разведывательные источники. Если там размещают их вооружения, обладающие большой разрушительной силой, то почему за этим процессом не следят сами советские войска?

Маккаллох высказал предположение: там мог быть советский технический персонал, переодетый в штатское, не правда ли?

– Я считаю это весьма маловероятным. – Мягкая улыбка. – При сопоставимых случаях, когда происходило размещение или передислокация тактического оружия, нам всегда удавалось установить наличие по меньшей мере одного подразделения советских вооруженных сил. С другой стороны, всего пять недель назад русские военные засветились в Гюствейлере, что еще чуть дальше на юг от Ростока. – Он снова обратился к помощи карты. – Они пошумели один вечерок в местном баре. У некоторых были погоны артиллеристов, у других род войск не определялся. Можно сделать вывод, что они сопровождали туда некий груз, оставили на месте и вернулись домой.

Теперь Вудфорд откровенно забеспокоился. Что все это означает? Что предпринимает их министерство? Он терпеть не мог задач и головоломок, требовавших долгого и упорного решения.

При таких условиях Леклерк мог позволить себе изобразить профессора, читающего лекцию и оперирующего фактами, не подлежащими сомнению.

– Аналитический отдел проделал превосходную работу. Общая длина объекта, представленного на этих фотографиях, – а они могут вычислить ее с высокой степенью точности, – равняется длине советской ракеты среднего радиуса действия. Основываясь на имеющихся данных, – он постучал по карте костяшками пальцев, отчего она слегка съехала набок, свешиваясь с крючка в стене, – министерство полагает вполне вероятным, что мы имеем здесь дело с советскими ракетами, переданными под контроль восточных немцев. Аналитический отдел, – вынужден он был добавить быстро, – не готов к столь далеко идущим выводам. Но если возобладает точка зрения министерства… – Это был момент, которого он и ждал. – Мы окажемся перед угрозой повторения ситуации на Кубе[6], но только, – здесь он заметно сбавил нажим и произнес последние слова очень осторожно, – еще более опасной.

Теперь он уже полностью завладел общим вниманием.

– Вот почему, – объяснил Леклерк, – руководство разрешило нам в виде исключения полет над зоной предполагаемой активности. Как вы знаете, в последние четыре года наш департамент был вынужден довольствоваться аэрофотосъемкой вдоль официально утвержденных маршрутов пролета гражданской или военной авиации. Но даже в этом случае требовалось согласование с МИДом и их одобрение.

Казалось, его глаза искали нечто за пределами комнаты. Остальные с нетерпением ждали, когда он продолжит.

– И вот в кои-то веки министерство решило отступить от правил, и я не без удовольствия констатирую, что проведение операции было поручено нашему департаменту. Мы выбрали лучшего пилота, какого только смогли найти, – Лансена.

Кто-то удивленно вскинул на него взгляд: имена агентов обычно не назывались открыто.

– Лансен согласился за определенную плату отклониться от курса во время чартерного перелета из Дюссельдорфа в Финляндию. Тейлора мы отправили забрать у него отснятую пленку. Он, однако, погиб рядом с аэропортом в результате, как сейчас представляется, несчастного случая на дороге.

Они слышали, как по мокрой мостовой за окном проносятся машины, издавая звук, напоминающий шуршание бумаги на ветру. Огонь в камине погас окончательно, остался только дымок, легким покрывалом нависший над столом.

Сэндфорд поднял руку, привлекая к себе внимание. О какого типа ракетах может идти речь?

– «Сандал» (по советской классификации Р-12), среднего радиуса действия. Аналитики сообщили мне, что такие ракеты впервые продемонстрировали на Красной площади в ноябре 1962 года. Но они еще до этого приобрели печальную известность. Именно ракеты «Сандал» русские пытались развернуть на Кубе. Кроме того… – Взгляд в сторону Вудфорда. – …«Сандал» является прямым производным от немецкой ракеты военного времени «ФАУ-2». – Он достал из ящика еще несколько фотографий и положил на стол. – Вот снимки ракеты «Сандал» из архива нашего аналитического отдела. По их словам, ее внешние приметы – это так называемая расклешенная юбка… – Он указал на нижнее оперение. – …И относительно невысокие стабилизаторы. От основания до вершины конуса она имеет длину в сорок футов. Если присмо2тритесь внимательно, то заметите отверстия с зажимами – вот здесь, – к которым крепится маскировочная сетка. К сожалению, мы не располагаем фото «Сандала» в маскировке. Вероятно, такие снимки есть у американцев, но на данной стадии я не чувствую себя готовым обратиться к ним за помощью.