Суд присяжных во Франции - Петр Михайлов

Исходя из вышеизложенного можно отметить, что наказы Генеральным штатам требовали установления во Франции суда с привлечением народного элемента. Наказы не детализировали процедуру отправления правосудия присяжными и формулировали только общее требование установления такого института. Примерно половина наказов о введении народного элемента в судопроизводство требовала введения суда пэров, но некоторые наказы специально делают оговорку, что данная процедура нашла свое отражение в виде суда присяжных.

Обращает на себя внимание тот факт, что требование суда присяжных в делах гражданских является редким явлением. Третье сословие Версаля прямо требует введения суда присяжных в области дел гражданских; коммуна де Фосс требует введения суда пэров для дел уголовных и гражданских, однако делает оговорку, что с этой целью должен быть учрежден суд присяжных, такой, какой практикуется в Англии.

Суд пэров осуществлялся как в области дел уголовных, так и в области дел гражданских, поэтому требование введения суда пэров, вероятно, предполагало его действие в обеих областях, однако город Сен-Мишель указывал специально, что осуждение пэрами, известными сегодня под именем присяжных, требуется в делах уголовных.

В некоторых наказах различаются понятия пэров и присяжных и даже противопоставляются одно другому, как, например, а наказах округа Нейли-на-Марне, в других они смешиваются (округ Фосс, Сен-Мишель). В наказах выражается мысль, что присяжные должны высказываться исключительно по факту, а суд по праву (наказы дворянства Дурдан, третьего сословия округа Мелен, третьего сословия округа Версаль, третьего сословия округа Париж вне стен в пределах городской черты, а также коммуны Мирабо и коммуны Пертюи, указавших на функцию присяжных, состоящую в установлении виновности). Дворянство высказывалось по большей части о необходимости осуждения пэрами, в то время как третье сословие (куда следует отнести и коммуны) заявляла о введении суда присяжных. При этом дворянство бальяжа Котантен и бальяжа Кутанс выступило за то, что приговор выносится одной коллегией судей и представителей народного элемента.

Требования введения суда присяжных различаются по своему характеру: некоторые требуют учреждения суда присяжных в области дел уголовных и рекомендуют исследовать вопрос – не стоит ли ввести суд присяжных в области дел гражданских? (общий наказ трех сословий Монфор-Ламори), другие просто ставят вопрос для обсуждения (третье сословие де Немург, дворянство округов Доле и Мант).

Количество присяжных в наказах фиксируется в основном на двенадцати, там где оно определено (дворянство Кутанс и Дурдан).

Некоторые наказы прямо ссылаются на Англию, как на образец для подражания в области уголовного судопроизводства (Нейли-на-Марне – за исключением единодушия при вынесении вердикта, дворянство д'Этэн, и дворянство д'Оксуа в части «Хабеас корпус», коммуна де Фосс), другие ссылаются на старые обычаи Франции (дворянство округа Доль, дворянство де Сент, округ Сен-Мишель).

Из анализа наказов можно заключить, что моделью привлечения народного элемента в судопроизводство Франции конца XVIII столетия являлись, с одной стороны, суды Англии[150], с другой стороны – суд пэров[151], имевший место когда-то во Франции. Анализ наказов свидетельствует о том, что в правосознании большой части населения Франции накануне революции 1789 года прочно обосновалась идея введения судов народных представителей. Исключение, которое содержится в наказе коммуны де Шеврез, не возражавшей против суда присяжных, но предлагавшей повременить с его введением, лишь подтверждает правило.

Однако следует признать, что представление о суде присяжных в наказах Генеральным штатам недостаточно ясно. Строгое разграничение вопросов факта и вопросов права формулируется лишь в некоторых наказах, иногда суд присяжных ассоциируется (в отличие от бессословного суда присяжных Англии) с сословностью общества (наказ коммуны Мирабо, упоминающий о необходимости выбора присяжных в сословии обвиняемого, наказ третьего сословия сенешальства Драгиньян). Историческое развитие Франции наложило свой отпечаток на требование избирателей о введении суда пэров. Интересно отметить, что одна из особенностей суда пэров (участие народных представителей в вынесении приговора в целом, высказывание как по вопросу о виновности, так и по вопросу о наказании впоследствии) спустя полтора столетия нашла свое отражение в уголовном процессе Франции.[152]

Подводя итог изложенному, заметим, что наказы депутатам Генеральных штатов явились результатом той идеологической работы, которая была проделана французскими юристами и философами второй половины XVIII века. Введение суда присяжных во Франции, с одной стороны, было обусловлено отказом от системы легальных (формальных) доказательств и признанием возможности установления факта в делах уголовных с помощью здравого смысла, с другой стороны – явилось катализатором введения новой системы оценки доказательств, поскольку присяжные пришли на смену профессиональным судьям, воспитанным на принципах формальных доказательств. Оценка вердикта присяжных как доказательства в чистом виде была свойственна некоторым юристам Франции спустя значительное время после введения суда присяжных в 1791 году.[153]

Следует отметить, что любое доказательство в уголовном процессе не универсально, т. е. предполагает ту или иную степень уверенности и доверия. В процессе развития уголовного процесса в качестве доказательств использовались ордалии, соприсяжничество, судебный поединок, пытка (как способ получения признания). Отмена пытки подорвала всю систему формальных доказательств, где признание подсудимого являлось царицей доказательств. Доказательством для профессионального судьи стал вердикт присяжных о виновности. Данное доказательство, как и любое другое, предполагает наличие определенной степени доверия, построенного на презумпции верности вердикта.

Поскольку в наказах Генеральным штатам суд пэров как образец судопроизводства упоминается чаще, чем суд присяжных Англии, имеет смысл отвлечься и рассмотреть данный суд, а также формы народного представительства в судах на территории Франции в более древние времена.

Глава 2. Исторические формы народного представительства в судах на территории Франции и суд пэров

В древности территория Франции была заселена племенами галлов, которые граничили с германскими племенами. После завоевания территории галлов франками, относящимися к германским народам, на территории Франции были введены обычаи франков. О судопроизводстве галлов в литературе имеются незначительные упоминания. Так, Юлий Цезарь в своих «Записках о галльской войне» указывает, что судопроизводство у галлов отправляли друиды: «Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных жертвоприношений, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии; к ним же поступает много молодежи для обучения наукам, и вообще они пользуются у галлов большим почетом. А именно, они ставят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным; совершено ли преступление или убийство, идет ли тяжба о наследстве или о границах, – решают те же друиды; они же назначают награды и наказания; и если кто – будет ли это частный человек или же целый народ – не подчинится их определению, то они отлучают виновного от жертвоприношений. Это у них тяжелое наказание, кто таким образом отлучен, тот считается безбожником и преступником, все его сторонятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды, точно от заразного; как бы он ни домогался, для него не производится суд; нет у него и права на какую бы то ни было должность. Во главе всех друидов стоит один, который пользуется среди них величайшим авторитетом»[154]. Об этом же упоминает и Страбон: «У всех галльских народов, вообще говоря, существует три группы людей, которых особенно почитают: барды, предсказатели и друиды. Барды – певцы и поэты; предсказатели ведают священными обрядами и изучают природу, друиды же вдобавок к изучению природы занимаются также и этикой. Друидов считают справедливейшими из всех людей и вследствие этого им вверяют рассмотрение как частных, так и общественных споров»[155].

Ж. Бернарди пишет: «Жрецы были хранителями законов, также на это указывает и имя, которое они носили (pretres), и правосудие было доверено им, чтобы оно исходило от божества, которое демонстрировало свою волю при их посредстве.

Друиды Галлии, стало быть, концентрировали в своих руках власть гражданскую и власть религиозную. Они судили в последней инстанции почти все дела, гражданские и уголовные. Те, которые отказывались подчиняться их приговору, были подвергаемы своего рода исключению из общества, которое лишало их всех выгод общества, никто не осмеливался общаться с ними»[156]. После завоевания Галлии римлянами, как считает Ж. Бернарди, и это мнение соответствует мнению Страбона, власть друидов была уничтожена, по крайней мере сильно сокращена, было принято римское судопроизводство, при этом в южной Галлии быстрее, чем в северной[157].