Последний шанс Гесса 2 - Нани Кроноцкая

Он скрывал не только лицо, но и свое сознание. Зориан делал это с виртуозным мастерством, которое пугало своей отточенностью.

Что же служило причиной его поведения? Многолетняя, въевшаяся в плоть привычка скрывать свою истинную суть? Или он что-то знал? Догадывался, что имеет дело с телепатом? Шервовы яйца… Может, его раса была от природы невосприимчива к ментальному сканированию? Или его просто так хорошо научили?

Я так глубоко ушла в свои тревожные размышления и наблюдения, что почти не заметила, как мы дошли до конца коридора. Гесс замер перед массивной бронированной дверью, встроенной в стену.

Не просто дверь – шлюз. По её периметру я разглядела массивные, заклиненные в положении «открыто» засовы и единственное круглое смотровое окно, забранное изнутри прочной решёткой. Над дверью тускло мигала такая же ярко-зелёная лампа, как и на спуске сюда. За грязным стеклом круглого иллюминатора зияла непроглядная, густая темнота. Ещё одна шахта?

Гесс обернулся, его взгляд скользнул по моему лицу, потом по Зориану, снова вжавшемуся в стену.

– Что это? – тихо спросил мой напарник. Его голос звучал низко настороженно.

Зориан по-змеиному быстро облизнул слишком пухлые губы.

– Л-лифт… – выдавил он, снова заикаясь. – На верхнюю палубу… Ту самую, с которой я… свалился к вам… – Он сделал паузу, шумно ловя ртом воздух. Выглядело это весьма достоверно. – Сам лифт… не работает. Разрушен, разбит. Но там… – Он мотнул головой в сторону массивного шлюза. – …есть аварийная лестница. Технические скобы, вмонтированные прямо в стену шахты. Можно подняться.

Гесс не сводил с него ледяного взгляда.

– И что наверху?

– Рубка… – Зориан оживился, его голос стал чуть громче, в нём зазвучали искренние, кажется, ноты надежды. – Оттуда… можно увидеть всю схему корабля! Панели управления… может, даже карты… И… – он сделал многозначительную, выразительную паузу, – …там есть оволятор. Старый, допотопный, архаичный, но… совершенно рабочий! Мы сами проверяли! Вы сможете… привести себя наконец в порядок… отдохнуть как следует… даже заночевать в безопасности! Там действительно безопасно!

На последних словах в мой разум, вопреки всем его защитам, хлынул внезапный поток чётких, ярких, невероятно детализированных образов, которые Зориан, видимо, даже не пытался сдержать.

Я ясно увидела открытый шлюз.

Уходящую вверх, в зияющую темноту, вертикальную шахту. Ряд массивных металлических скоб, вмонтированных в стену, образующих крутую, почти вертикальную, головокружительную лестницу. Долгий, физически трудный, утомительный подъём. Затем – узкий, как лаз, проём в потолке шахты. Короткий, тесный технический коридор.

И наконец – просторную полукруглую рубку с массивными, потрёпанными креслами, потрескавшимися, но целыми экранами, и в самом дальнем углу – овальную матовую капсулу оволятора, на панели которого тускло, но уверенно и обнадёживающе горел зелёный индикатор «Готов».

И главное – чувство. Почти физическое чувство облегчения, настоящего, чистого восторга от одной мысли о том, что боль наконец уйдёт, что можно будет просто лечь, закрыть глаза и на несколько часов забыться, выпасть из этого кошмара. Его надежда была искренней, жгучей, заразительной.

– Никто… никто туда не доберётся, – продолжил он, уже обращаясь больше ко мне, словно тонко чувствуя, что именно его слова и образы находят во мне самый живой отклик. – Рубка запирается изнутри, это герметичный шлюз! Мы там уже были… Кире… – он громко сглотнул, сделав скорбное лицо, – …Кире там уже делать нечего. Она ушла к Реперу. Насовсем. Навсегда.

Гесс молчал несколько секунд, изучая его. Его чёрные глаза, казалось, впивались в самое нутро эльгурианца, ища там малейший признак лжи.

«Правда?» – твердая мысль быстро толкнулась в сознание, настойчиво требуя немедленного ответа.

«Образы – правда, – тут же ответила я, мысленно перебирая полученные, такие соблазнительные картинки. – Лестница, рубка, оволятор… Его надежда на отдых – искренняя, я её чувствую. Но…» – Я мысленно «ткнула» в то смутное, липкое, тревожное ощущение, что скрывалось под этой искренностью, как под тонким льдом. – «…мне он очень не нравится. Слишком уж всё удобно, гладко и вовремя».

«Я рад», – мысль Гесса прозвучала неожиданно с лёгким, усталым, но тёплым смешком. «Что тебе пока нравлюсь только я…»

«Не понимаю, о чём ты», – отрезала я мысленно, чувствуя, как к щекам предательски подступает горячая краска.

И тут же поймала на себе пристальный, откровенно оценивающий взгляд Зориана.

Его огромные глаза, секунду назад полные наигранного испуга, вдруг стали совершенно иными – узкими, острыми, пронзительно-холодными. В их глубине мелькнуло не недоумение, а быстрое, цепкое понимание. Он заметил, как мы оба разом замолчали. Увидел моё слегка смущённое выражение лица. Заметил ответную лёгкую усмешку, тронувшую уголки губ Гесса.

И молниеносно сложил два и два.

Он всё понял. Понял, что между нами идёт безмолвный, недоступный ему разговор.

Шервовы яйца…

Разозлившись, я резко двинулась вперёд. «Стервятник» в моей руке взметнулся, и алая точка лазерного прицела упёрлась пленнику прямо в переносицу.

– Вперёд, – прошипела я, голос мой звучал чужим и злым. И тут же толкнула его плечом в сторону тяжёлой двери шлюза. – Без разговоров.

Зориан отшатнулся, снова мгновенно надев на себя маску обиженной невинности. Но в самой глубине его глаз ещё читалась та самая, опасная догадка. Кажется, мы облажались…

Гесс бросил на нас быстрый, ничего не выражающий взгляд – и не стал мне перечить. Одним точным, сильным движением он отбросил заклинившую защёлку. Дверь с низким скрежетом поползла в сторону, открывая холодный и тёмный зев шахты.

✦✧✦

¹Приписывается психологу-аналитику Линне Т'Вейр, основателю «Школы распознавания паттернов обмана» (Апокриф)

Глава 9. Банка

«Выживание – это не только уклонение от когтей хищника. Это искусство различать истинный голод в глазах союзника и притворный – в глазах врага».¹

Первое, что я ощутила, – это тишину. После часов постоянного гула, скрежета и визга она была оглушительной. Не абсолютной, конечно. В глубинах летучего корабля что-то тихо постанывало и скрипело. Словно зверь, пытающийся перевернуться во сне. Пахло озоном, металлом и пылью.Тишина.

Очнулась я от щелчка и шипения открывающейся крышки оволятора. Сознание возвращалось медленно, выталкивая меня из безмятежного небытия, в котором не было ни боли, ни страха. Попыталась сесть – и тело отозвалось лёгким головокружением, непривычной податливостью мускулатуры. Не слабостью, нет. Оно пело. Горело лёгким покалыванием заживающей кожи на спине, но это было ничто по сравнению с той всепоглощающей усталостью, что я чувствовала раньше.

Гесс стоял рядом, прислонившись к матовой поверхности аппарата. Он был бледен, как смерть, и, кажется, ещё больше осунулся за те несколько часов, что я провела в забытьи. Но в устрашающе-чёрных глазах глизеанца читалось странное, почти невероятное здесь спокойствие.

«Как ты?» – его мысль коснулась сознания лёгким крылом.