Надежда умирает последней - Тесс Герритсен

По террасе пробежал ветерок, в первый раз за все время начиная с самого полудня, и, хотя она приняла душ всего час назад, одежда уже была мокрой от пота. Утонув в кресле, она стала мечтательно взирать на полоску неба над Сайгоном, которую закат окрасил в смесь золота и пыли. Должно быть, когда-то это был цветущий город с аккуратно озелененными бульварами и уличными кафе, в которых можно было провести хоть целый вечер попивая кофе. Но после того как город сдался Северу, прежде пьяный от достатка, он скатился в бездну разорения. Всюду бросались в глаза признаки загнивания, от облупившейся штукатурки на колониальных зданиях французского происхождения до каменных скелетов навсегда заброшенных строек. Следы заброшенности были даже на отеле «Рекс», весьма солидном для этих мест. Каменный пол потрескался, а в пруду словно палые листья плавали безжизненные карпы. Бассейн на крыше ядовито зазеленел. Одинокий русский турист сидел на краю бассейна, опустив ноги в мутную воду, словно бы колеблясь, искупаться ему или нет.

Вилли подумала, что было что-то общее между непроглядной этой мутной водой и тем положением, в которое она попала.

«И что теперь? – подумала она устало. – Ведь мне одной не справиться, мне нужна помощь, нужен кто-то, нужен…»

– Я вижу, у кого-то опустились руки?

Она подняла голову и увидела загорелое лицо Барнарда на фоне заката. Мгновенный прилив радости при виде знакомого лица, пусть даже этого, лишь продемонстрировал, насколько беспросветным было отчаяние, в которое она погрузилась. Он одарил ее улыбкой, которая могла бы растопить айсберг.

– Добро пожаловать в Сайгон, столицу разрушенных мечт. Как поживаешь, дружок?

– Ты еще спрашиваешь? – выдохнула она.

– Не-а. Я через это прошел, по себе знаю, что это такое – носишься как угорелый, вымаливаешь, чтобы поставили печать на очередной жалкий клочок бумажки. В этой стране бюрократию усовершенствовали до вида искусства.

– Очень утешает.

– Тебе пива взять?

Она испытующе поглядела на знакомое лицо, стараясь разгадать подоплеку его улыбки и подозревая самое худшее. А он, пользуясь ее растерянностью, крикнул, чтобы принесли два пива, и по-свойски рухнул на стул, направляя в ее сторону поток развязной веселости.

– Я думала, ты раньше среды не появишься в Сайгоне.

– Планы изменились.

– Так взяли и изменились?

– Я легок на подъем, это одно из моих достоинств.

Потом печальным голосом добавил:

– А может быть, и единственное…

Официант принес две заиндевевшие бутылки «Хайнекена», и только после того, как он удалился, Гай заговорил:

– Пришла еще партия останков из Дак-То.

– Без вести пропавшие?

– Это мне и предстоит выяснить. Я знал, что мне понадобится еще несколько дней, чтобы обследовать кости. Да к тому же, – он отхлебнул из бутылки, – мне стало скучно в Бангкоке.

– Ну да, конечно…

– Да нет, точно тебе говорю, захотелось сменить обстановку.

– Ты покинул жемчужину Востока ради горстки трупов?

– Веришь или нет, я ответственно отношусь к своей работе.

Он поставил бутылку на стол.

– Так или иначе, теперь я здесь, а раз так, то мог бы помочь тебе в чем-нибудь, ведь, наверное, нужна какая-то помощь, да?

Что-то подействовало ей на нервы, может, эта твердолобая самоуверенность, эта сияющая самонадеянная улыбочка.

– У меня все в порядке, – сказала она.

– Ах вот как? И когда же ты идешь на первый прием к властям?

– Этим уже занимаются.

– Чем – этим?

– Не знаю, мистер Айнх взял дело в свои руки и…

– Мистер Айнх? Ты имеешь в виду своего гида? – Он зашелся от смеха.

– И что же в этом такого смешного?

– Ты права, – подавил он приступ хохота, – это совсем не смешно, это очень грустно. Хочешь, я сыграю роль пророка и предскажу тебе будущее? В деталях могу тебе рассказать, что будет дальше. Первым делом, с утра он явится к тебе с виноватым лицом.

– Почему же это с виноватым?

– Потому что он скажет тебе, что министерство сегодня закрыто, что как-никак сегодня великий день, выходной, 18 июля.

– А что великого в 18 июля?

– Да это не важно, что-нибудь придумает. А потом спросит тебя, не желаешь ли ты в таком случае осмотреть фабрику лакокрасочных изделий, где можно приобрести немало замечательных сувениров на память.

И тут засмеялась она. Именно так сказал мистер Айнх, слово в слово!

– На другой же день будет придумана еще какая-нибудь причина, объясняющая, почему не работает министерство, которое, к примеру, охвачено свиным гриппом, ну или вдруг их постигла острая нехватка ластиков. Но зато вы можете поехать в Национальный дворец!

Она перестала смеяться.

– Кажется, я понимаю теперь…

– И дело вовсе не в том, что твой поводырь нарочно будет срывать твои планы, нет. Просто он отлично знает, что ему не справиться с бюрократами и все, что ему остается, – это выполнить свои скромные обязанности, а именно быть твоим гидом и строчить невинные отчеты о пребывании в стране туристки-обаяшки. Не жди от него ничего сверх положенного. Поверь, он уже делает больше, чем ему за это платят.

– Но я и сама не ребенок, пойду да пробьюсь куда мне надо.

– Ну да, а куда ты пойдешь-то? Где они, эти места, находятся, куда тебе надо пойти? И волшебного слова, опять же, не знаешь.

– Что-то у тебя, Гай, не страна, а какая-то комната смеха получается.

– Слово смех здесь не подходит.

– А какое же слово тут подходит?

– Бардак.

Он указал туда, где на улице сгрудились в беспорядочную кучу пешеходы и велосипеды:

– Видишь это? Вот так здесь работают власти – каждый за себя. Министерства стараются обставить другие министерства, районы – другие районы. Любой мелкий чинуша стоит горой за свое болото, и всякий боится сделать шаг в сторону без дозволения сверху. – Он помотал головой. – Система не для слабонервных.

– Ну, я себя слабонервной никогда не считала.

– А ты сначала посиди часов пять в какой-нибудь приемной каморке, пока уже невтерпеж будет, а ближайший туалет в заднице у нег…

– Я поняла.

– Действительно поняла?

– Ну а что ты предлагаешь мне делать?

Он улыбнулся и откинулся на стуле.

– Прими меня во внимание. У меня есть знакомства в разных местах, конечно, не в министерстве иностранных дел, врать не буду, но все же такие, которые могут помочь.

«Ему что-то нужно от меня, – подумала она. – Но что?» Хотя он смотрел уверенно, она уловила в его осанке что-то нетерпеливое, в его глазах читалось скрытое ожидание чего-то.

– Откуда такое острое желание мне помочь?

Он пожал плечами:

– А почему бы нет?

– Это не ответ.

– А как насчет того, что глубоко в душе я по-прежнему один из тех бойскаутов, которые переводят бабушек через дорогу, такой вот хороший мальчик.