Дневник. Том II. 1856–1864 гг. - Александр Васильевич Никитенко

Когда Николай Павлович скончался, меня позвали к новому императору.

— Скажите его величеству, — отвечал я посланному, — что я прежде пойду поклониться телу государя, а потом, исполнив мой долг, явлюсь к нему.

Так я и сделал. Государь принял меня очень благосклонно и с глубокою горестью приказал составить манифест».

Много также говорил Блудов опять о Сперанском. Сперанский вел дневник, находящийся теперь в руках Корфа, который занимается биографией Сперанского. Дневник этот престранный. Он наполнен такими пустяками и мелочами, что заставляет предполагать, будто он писался с намерением скрыть настоящие мысли и наблюдения автора на случай, если бы бумаги его попали в чужие руки.

29 декабря 1857 года, воскресенье

Акт в Академии наук. Два отчета: один читал И. И. Давыдов о деяниях II отделения, а другой — секретарь Веселовский о подвигах всей академии. Иван Иванович утомил слушателей своим акафистом Иннокентию.

После акта академики собрались на обед в Шахматный клуб, куда явились и президент, граф Димитрий Николаевич Блудов, и министр. Обед был хорош и, кажется, весел, как бывают все наши официальные и полуофициальные обеды. Тут все делаются большими друзьями и провозглашают вместе с тостами самые благие желания и намерения. Я сказал моему соседу:

— Как было бы хорошо, если бы вся жизнь человеческая состояла из обеда. Сколько было бы у нас дружбы, добрых начинаний, прекрасных чувств. Ведь и здесь всего немало, но жаль, что это переварится вместе с съеденным обедом, и тем все и кончится.

И. И. Давыдов сказал очень умный и приличный спич и к удивлению всех — без лести, хотя тут было бы кому воскурить.

После обеда я познакомился с Бэром, которого давно уважал.

1858

1 января 1858 года, среда

Получил из военного министерства проект положения об учебных заведениях и программы, с просьбой рассмотреть их в два дня и написать свое мнение.

2 января 1858 года, четверг

Занимался проектом и программами. Завтра отправляю все со своим заключением.

3 января 1858 года, пятница

Между прочими были у меня Панаев и молодой Ламанский, даровитый молодой человек, приготовляющийся занять у нас в университете кафедру славянских наречий.

Панаев рассказывал про свое свидание с Чевкиным, главноуправляющим путями сообщения. Сей государственный муж доказывал ему, что нынешнее направление литературы, заключающееся в преследовании всяческих крадств, вредно. Недавно в какой-то статье задеты были по этой части путейские чиновники. Вообще многим из нынешних главных начальств не нравится литературное бичевание мерзостей, совершающихся в их ведомствах. Они находят, что это повлечет неуважение к правительству. Гласность и усиление общественного мнения в делах общественных они находят вредным, особенно граф Панин. Но они ошибаются: тут нет ничего общего с уважением или неуважением к правительству. Последнее само тяготится разными административными злоупотреблениями и в гласности и в общественном мнении должно бы видеть самую деятельную помощь против зла, с которым хочет бороться.

На днях министр сильно накричал на цензора Бекетова за то, что тот по напечатании рескрипта об освобождении пропустил в «Сыне отечества» извлечение о постановлениях для остзейских крестьян. Это случилось в отсутствие князя Г. А. Щербатова. Но когда князь вернулся, он настоял, чтобы Бекетов не был отрешен от должности, как грозил министр. Все это была работа Кисловского, который отрешением Бекетова думал сделать неприятное князю. Но последний поступил очень решительно, что называется, прижал министра и не дал в этот раз тайному подьячему духу восторжествовать над справедливостью.

5 января 1858 года, воскресенье

Вечер у князя Щербатова. Мне было передано от его имени, что он очень жалеет, что давно меня не видел. Было объяснение.

— Мне кажется, — сказал князь, — что вы сердитесь на меня.

Я не скрыл, что некоторые слова и поступки, ему приписываемые, вызывают мое недоумение. Князь многое опроверг, а другое объяснил преувеличениями своих недоброжелателей. Мы дали слово друг другу вперед в таких случаях откровенно объясняться.

Затем князь горько жаловался на хаос, царствующий в нашем министерстве. Кисловский везде на первом плане.

6 января 1858 года, понедельник

У графа Блудова. Там был также попечитель Московского университета Ковалевский. Разговор о статье в Москве «Публика и народ», за пропуск которой чуть не был отрешен цензор Гиляров; о том, как князь Щербатов отстоял Бекетова; о современной литературе и литераторах. Граф выражал сожаление, что современные писатели, по-видимому, совсем знать не хотят, что выражать свои мысли в слове есть искусство, и пишут как попало.

Попечитель жаловался на борьбу в Московском университете между славянофилами и западниками. Борьба доходит до того, что противники даже не стесняются друг другу гадить. Это особенно отражается на лицах, ищущих степеней и кафедр. Западники отвергают даже людей способных, но не принадлежащих к их партии. Славянофилы мстят им тем же.

Говорили еще о московском обеде по поводу высочайшего рескрипта о свободе, о множестве произнесенных на нем речей, из которых не одобряли речи Погодина; о графине Ростопчиной, которая сделалась страшной консерваторкой.

Граф Блудов и Ковалевский вспоминали о графе Канкрине. По мнению первого, это был лучший министр финансов в России. Он был, по словам Блудова, ума обширного и очень находчив в финансовых операциях. Между прочим, кто-то припомнил его слова: «Я министр финансов не России, а русского императора».

— Но это, — заметил Блудов, — ему не мешало любить и знать Россию. Вот по какому случаю император Александр I приблизил Канкрина к себе. После Бауценского сражения армия наша, теснимая неприятелем, оставалась без всякого продовольствия. Канкрин был тогда интендантом. Государь призывает его к себе и говорит ему: «Мы в тяжелом положении. Если ты найдешь способ вывести армию из затруднения и доставить ей продовольствие, я награжу тебя так, как ты не ожидаешь». Канкрин нашел этот способ, и с тех пор карьера его была упрочена.

11 января 1858 года, суббота

Заседание театрального комитета. Ни одной порядочной пьесы, хотя мы на этот раз рассматривали их пять.

Волнение рабочих крестьян по дороге от Луги до Острова. В Смоленской губернии, говорят, убили несколько помещиков.

13 января 1858 года, понедельник

Вечером был приглашен на совещание по устройству «Общества литературного фонда для пособия нуждающимся литераторам и ученым и их семействам». Собрание наше состояло из Краевского, Кавелина, Галахова, Дружинина, Анненкова, Дудышкина и меня. Мне поручили написать проект устава.

Бесконечные толки о свободе крестьян. Правду сказать, есть о чем потолковать. Тут затронуты самые существенные интересы общества, многие симпатии и антипатии, до сих пор таившиеся в умах. Но, Боже мой, сколько