Камень, ножницы, бумага - Элис Фини

Я уставилась на старый, отдельно стоящий викторианский дом с двойным фасадом прямо перед нами. Его стены из красного кирпича были увиты чем-то похожим на смесь ветвей глицинии и плюща. Некоторые стекла в эркерах были разбиты, другие заколочены досками. Он требовал ремонта — обветшалый, но прекрасный, и я не могла не заметить снаружи вывеску «продано».

— Ты серьезно?

— Практически всегда.

Я ощущала себя ребенком, которому вручили ключ от шоколадной фабрики.

Входная дверь была того же бирюзового цвета, что и бархатная шкатулка, и явно покрашена недавно, в отличие от других частей здания. Когда ключ подошел, я заплакала — просто не могла поверить, что у нас есть настоящий дом, ведь мы так долго бились, чтобы платить за аренду дерьмовой крошечной однокомнатной квартиры!

Пространство внутри было таким же заброшенным, как и вид с улицы. Все помещение пахло сыростью, отсутствовали половицы, обои облупились, а старинные светильники и фурнитура были покрыты пылью и паутиной. Из отверстий в потолке, где когда-то были люстры, свисали оборванные провода, а на некоторых стенах красовались граффити. Но я уже была влюблена в это место. Я бродила по большим светлым комнатам, все они были пусты, однако полны потенциала и возможностей.

— Ты сам его отделал? — улыбнулась я, и ты рассмеялся.

— Нет, я подумал, может быть, этим займешься ты. Я знаю, что здесь нужно немного поработать…

— Немного?!

— Иначе мы никогда не смогли бы себе этого позволить.

— Мне это нравится.

— Правда? — спросил ты.

— Да! Но… я купила тебе только пару носков.

— Ну вот, такой сюрприз испортила …

— По крайней мере, мой подарок сделан из хлопка!

— А когда у нас наступает кирпичный год? Мы могли бы подождать до тех пор…

Мое беспокойство всплыло на поверхность и подпортило веселье.

— Мы действительно можем себе это позволить?

Ты улыбнулся, чтобы скрыть свою ложь нерешительность, но я все равно заметила. Тебе всегда нравилось взвешивать свои ответы, прежде чем озвучить их, при этом никогда не предлагая слишком много или слишком мало.

— Да, это был очень хороший год. Я был слишком занят, чтобы наслаждаться им, но я думаю, что нам пора начать жить той жизнью, о которой мы всегда мечтали. Не так ли? Что, если нам не торопиться с ремонтом… сделать часть работы самим? Превратить его в нашу собственную брюзжальню и сделать его нашим домом на всю жизнь? — Я мысленно отметила поискать слово «брюзжальня». — Если ты считаешь, что первый этаж хорош, тебе следует посмотреть наверху, — предложил ты.

Мои руки нащупывали путь наверх по старым деревянным перилам, а ноги были аккуратны и осторожны, чтобы в темноте не подвернуть лодыжку на какой-нибудь из сломанных ступеней. Почти все поверхности были покрыты паутиной, пылью и грязью, но я уже представляла, насколько изумительным в один прекрасный день может стать все вокруг. И я никогда не боялась тяжелой работы.

Я следовала за тобой по коридору, пока мы не добрались до большой спальни. Я громко ахнула, увидев красиво застеленную кровать — это была единственная мебель в доме — и бутылку шампанского в ведерке со льдом на полу.

— Простыни на сто процентов из египетского хлопка. Видишь, я не забыл! С годовщиной, миссис Райт, — сказала ты, обнимая меня.

— А как насчет других спален? — поинтересовалась я.

— Ну, я думаю, мы должны приступить к работе по их наполнению, не так ли?

Мы провели в доме три дня, выходя только для того, чтобы подышать свежим воздухом и перекусить. Спасибо тебе за чудесные выходные, за счастливую годовщину и за то, что ты — любовь всей моей жизни! Я планирую потратить все свое свободное время на ремонт этого особняка и украшение каждой комнаты, пока он не станет домом, о котором мы оба мечтали. Трудно представить, что можно чувствовать себя еще счастливее!

Со всей любовью,

Твоя жена. ХХ

Амелия

Трудно представить, что можно чувствовать себя более несчастной, чем я сейчас.

Я не хотела бросать талисман мужа в огонь, просто… сорвалась. И в этом нет моей вины: это Адам заставил меня ощутить приступ ярости. Я смотрю, как он засовывает оригами обратно в бумажник, прежде чем обратить на меня взгляд, полный ненависти.

— Прости! Не знаю, почему я это сделала, — оправдываюсь я, но Адам молчит.

Порой я чувствую себя брошенным домашним животным, вроде тех, которых я каждый день вижу на работе, потому что мой муж все время погружен в свои записи. Оставляет меня одну. Забывает обо мне. Конец зимы всегда трудный период на моей работе. Те люди, которые купили щенков на Рождество, часто уже ко Дню Святого Валентина обнаруживают, что не хотят их на всю жизнь. На этой неделе привезли немецкую овчарку по кличке Лаки; к сожалению, на бирке с его именем не было адреса. Я бы хотела иметь возможность разыскать его владельцев и арестовать их. Пес был привязан к фонарному столбу, стоял под дождем, промокший до нитки, сильно истощенный, голодный, грязный, весь в блохах. Ветеринар сказал, что его раны — однозначно результат регулярных избиений в течение длительного времени. Имя не принесло этой бедной собаке удачу, как и бумажный журавлик, которого Адам держит в своем бумажнике. Это просто суеверный вздор.[15]

— Не понимаю, почему ты все время такая сердитая, — наконец произносит он.

Его слова разозлили меня пуще прежнего.

— Я не сердитая! — возражаю я, хотя мой голос звучит именно так. — Я просто устала быть единственным, кто прилагает усилия в наших отношениях. Мы никогда не разговариваем! Это все равно что жить с соседом по дому, а не с мужем. Ты никогда не спрашиваешь о моем дне, или о моей работе, или о том, как я себя чувствую. Только «Что у нас на ужин?», или «Где моя синяя рубашка?», или «Ты не видела мои ключи?». Я не домохозяйка! У меня есть своя жизнь и своя работа! Ты заставляешь меня чувствовать себя абсолютно непривлекательной, нелюбимой, невидимой и…

Я редко кричу, но теперь не могу остановиться.

Адам, который в последнее время почти никогда не проявляет привязанности, словно позабыл, как это делается, вдруг ведет себя очень странно. Он обнимает меня.

— Прости, — шепчет муж, и, прежде чем я успеваю спросить, за что конкретно он извиняется, целует меня. Должным образом. Держа мое лицо в своих ладонях. Так мы целовались, когда только-только встретились, еще до того, как жизнь разлучила нас.

Я чувствую, как вспыхивают мои щеки,