Камень, ножницы, бумага - Элис Фини

его не снимаю, но нужно было еще купить обручальные кольца, костюм и платье. Женитьба требует непомерно больших денег, особенно если у тебя их практически нет.

— Это журавлик, — объяснила я, пока ты подносил его к свету, и избавила тебя от необходимости спрашивать, в чем смысл такого подарка. — Бумагу традиционно преподносят на первую годовщину свадьбы, поэтому, когда на прошлой неделе на пороге нашего приюта очутился брошенный пудель по кличке Оригами, меня осенило. Я научилась делать бумажные фигурки, просматривая видео на YouTube, и выбрала журавля, потому что он является символом счастья и удачи.

— Это… прекрасно, — произнес ты.

— Он должен принести удачу.

Я знала, что такой подарок тебе очень понравится. Ты самый суеверный человек, которого я когда-либо встречала. На самом деле мне даже нравится, как ты отдаешь честь сорокам, стараешься не проходить под лестницами и ужасаешься, когда люди открывают зонтики в помещении. Я нахожу это милым. Фортуна, как бы она ни проявлялась, — это то, к чему ты относишься очень серьезно.

Я улыбнулась, когда ты сунул поделку в свой бумажник. Интересно, будешь ли ты хранить ее там постоянно? Надеюсь, поскольку мне нравится эта мысль. Если только не подвернется что-нибудь сулящее большую удачу.

— Я не забыл, — смутился ты. — Просто не думал, что мы отметим это сегодня. Технически наша годовщина наступит только в двенадцатом году.

— Это почему?

— Ну, смотри. Мы поженились двадцать девятого февраля две тысячи восьмого года. Сегодня двадцать восьмое. Високосного не будет еще три года.

— К тому времени мы уже можем быть мертвы.

— Или разведены.

— Не говори так!

— Прости.

В последнее время ты был так занят! И я не удивлена, что ты забыл. Кроме того, ты всего лишь мужчина и, стало быть, генетически запрограммирован забывать о годовщинах.

— Тебе придется загладить свою вину передо мной, — улыбнулась я.

И твоя рука скользнула внутрь моих пижамных штанов. Я думаю, ты и без моих записей вспомнишь, чем мы занимались после. Я тебе не говорила, но я загадала желание. Если в следующем году в это время у нас будет ребенок, ты узнаешь, что оно сбылось.

Я понимала, что и в эти выходные тебе нужно поработать, несмотря на нашу годовщину, а студия и в лучшие времена с трудом вмещала троих, поэтому я оставила тебя писать, Боба спать, а сама отправилась на целый день в город. Меня вполне устраивает собственная компания, поэтому я никогда не возражала, если тебе нужно было побыть одному. Я немного побродила по Ковент-Гарден, затем провела пару часов в Национальной портретной галерее. Мне нравится смотреть на все эти лица, и это то место, куда нам не удастся пойти вместе. Из-за неспособности кого-либо узнать, ты, пожалуй, заскучаешь.

Когда я вернулась домой, наша маленькая квартирка в цокольном этаже была так щедро уставлена свечами, что пришлось вынимать батарейки из пожарной сигнализации. На кофейном столике — у нас не было места для обеденного — стояли две тарелки, два набора столовых приборов, два бокала и бутылка шампанского. К ней было прислонено меню нашей любимой индийской закусочной, а также конверт с моим именем. Вы с Бобом наблюдали, как я его открываю.

«С ГОДОВЩИНОЙ!»

Это было написано снаружи. Три слова внутри были менее предсказуемы:

«Он сказал “да”».

— Что это значит? — растерялась я. Улыбка на твоем лице и выражение твоих глаз уже подсказали мне ответ, я просто не могла в это поверить.

— Перед тобой первый в истории сценарист, которому доверили адаптировать для кино один из романов Генри Винтера, — произнес ты, сияя, как студент, только что забивший победный гол.

— Ты серьезно?!

— Практически всегда.

— Тогда давайте откроем шампанское!

— Думаю, твой счастливый бумажный журавлик устроил мне ангажемент, — сказал ты, вынимая пробку и наполняя стаканы (у нас не было бокалов). — Мой агент позвонил мне совершенно неожиданно, чтобы сообщить, что Генри Винтер хочет со мной увидеться. Сначала я подумал, что мне это снится, ведь ты предложила эту идею только сегодня утром. Однако все оказалось реально! Я встретился с ним сегодня днем.

Мы чокнулись стаканами. Ты только пригубил шампанское, а я сделала большой глоток.

— И?

— Мой агент дал мне адрес в Северном Лондоне и сказал, что я должен быть там ровно в час дня. Меня впустили в массивные ворота. Затем женщина, которая, как я предполагаю, была кем-то вроде экономки, провела меня в библиотеку. Это было как в криминальном романе Генри Винтера, и я почти ожидал, что погаснет свет и кто-нибудь с подсвечником в руках нападет на меня. Но тут вошел он. В реальной жизни он немного ниже ростом, чем мне казалось, но в твидовом пиджаке и синем галстуке-бабочке. Он налил два стакана виски — для начала, — а потом мы просто говорили.

— И он попросил тебя написать сценарий одной из его книг?

Ты покачал головой.

— Нет, он ни разу не упомянул об этом. — Когда ты это произнес, мое возбуждение стало понемногу угасать. — Мы беседовали только о его романах, обо всех, и он задавал много вопросов обо мне… и о тебе. Я показал ему журавлика, которого ты сделала для меня, и это был единственный раз, когда он улыбнулся. Весь день казался таким сюрреалистичным, словно я все это выдумал, но через полчаса после того, как мы Генри расстались, позвонил мой агент и сообщил, что тот хочет, чтобы я написал адаптацию его первого романа «Двойник». Сказал, что, если ему понравится, я смогу это продать! Вот такие фортели!

— Никто не использовал слово «фортели» со времен войны, — поддразнила я. — Возможно, оно могло бы стать словом дня или даже года?

Потом я расплакалась.

Ты предположил, что это слезы счастья, и в некоторой степени так и было.

— Я так горжусь тобой! — воскликнула я. — Теперь все изменится, вот увидишь. Как только ты напишешь первую адаптацию по Генри Винтеру, студии примутся стучать в твою дверь, умоляя написать и для них, — добавила я, убежденная в своей правоте. Потом мы снова чокнулись стаканами, и я допила свое шампанское.

Мы прикончили бутылку, а затем продолжили праздновать моим любимым способом — второй раз за день! В результате пострадало несколько рукописей: просто в комнате не так много места, а до кровати мы добраться не смогли. В некотором смысле сегодняшняя ночь оказалась лучшей в нашей жизни. Но сейчас ты крепко спишь, а я бодрствую, как обычно, — и впервые с тех пор, как мы поженились, у меня появился от тебя секрет. И я не уверена, что смогу когда-нибудь им поделиться. Мы плетем наши