Камень, ножницы, бумага - Элис Фини

Ты всегда просил меня прочитать то, что написал. Мне нравится чувствовать себя частью процесса, и помимо того, что я твой первый читатель, я стала редактировать некоторые твои работы. Буквально несколько заметок в рукописи тут и там, которые ты часто, в основном, иногда, похоже, ценишь. Мне просто хотелось сделать чуть больше, быть полезной. Я верю в тебя и твои истории.

Вопреки мнению людей, быть замужем за сценаристом не слишком гламурно, также как и жить в однокомнатной квартире в Ноттинг-Хилл. Наш утренний распорядок как мужа и жены почти всегда одинаков. Если это обычный день, ты целуешь меня в щеку, встаешь, надеваешь халат, готовишь кофе и тосты, а затем садишься за свой крошечный письменный стол в углу студии, чтобы начать работу. Похоже, она заключается в том, чтобы проводить много времени в мечтах, уставившись в свой ноутбук и время от времени постукивать по клавиатуре. Тебе нравится начинать рано, однако это чаще всего не мешает тебе продолжать писать до поздней ночи. Иногда кажется, что ты останавливаешься только для того, чтобы поспать или поесть. Но я не против. Я поняла, что у тебя низкий порог скуки и что работа — твое любимое лекарство.

Будь это привычное утро, я бы погладила свою униформу прямо на кровати — у нас нет гладильной доски, потому что ее некуда поставить и в ней нет реальной необходимости. Затем я бы оделась, пока ткань еще теплая. Перелила бы немного от оставшегося кофе в свою фляжку, схватила Боба и запрыгнула в свою старую машину. «Приют для собак Баттерси» открыт для вас и ваших питомцев каждый будний день.

Но это был не рядовой день.

Это была наша первая годовщина, это были выходные, и, проснувшись, я прочитала кое-что очень захватывающее.

— Он мертв!

— Кто мертв? — уточнил ты, протирая сонные глаза.

Твой голос звучал на октаву ниже обычного, как это всегда случается после изрядного количества красного вина, выпитого накануне вечером. Ты начал пить больше, чем раньше, и дешевый алкоголь, похоже, только подливает масла в огонь ночного писательства, в котором ты сейчас погряз. Но мы не можем позволить себе хорошие вещи. Бюджет, на который мы существуем, выглядит слегка потрепанным, и это не дает покоя нам обоим.

Я поднесла свой телефон прямо к твоему лицу, чтобы ты мог прочитать заголовок.

— Генри Винтер.

— Генри Винтер умер? — переспросил ты, садясь и уделяя мне все свое внимание.

Я знала, что Генри Винтер твой любимый автор, ты достаточно часто говорил о нем и его книгах и о том, как бы тебе хотелось увидеть их на экране. Пожилой писатель известен тем, что неизвестен, он редко дает интервью и выглядит неизменно уже более двадцати лет: неулыбчивый старик с отросшей копной седых волос и самыми голубыми глазами, которые я когда-либо видела. На редких фотографиях в Интернете он всегда в твидовом пиджаке и галстуке-бабочке. Я думаю, это маскировка: личность, за которой он прячется. Я не разделяю твоего энтузиазма по поводу этого человека или его работ, но это не меняет того факта, что он один из самых успешных авторов всех времен. Более ста миллионов экземпляров его детективов об убийствах и жутких триллеров было продано по всему миру, и в литературном сообществе он считается гигантом. Хотя и недружелюбным.

— Нет, Генри Винтер жив и здоров. — Я подавила желание добавить «к сожалению». — Этот человек доживет до ста лет. Мертв его агент.

Я ждала и надеялась на определенную реакцию, однако ты просто зевнул.

— И зачем ты разбудила меня?! — пробурчал ты, закрывая глаза и зарываясь обратно под одеяло.

Твои тридцать тебе идут. С годами ты все привлекательней.

— Ты знаешь зачем, — проговорила я.

Ты перестал притворяться, что не понимаешь, но покачал головой.

— Он никогда не соглашался ни на одну телевизионную или киноэкранизацию своих книг. Никогда. Смерть его агента ничего не изменит, и даже если это произойдет, Генри Винтер ни за что не согласится, чтобы я написал сценарий по его произведению, потому что он всю жизнь говорил «нет» всем остальным.

— Что ж, уверена, что с подобным отношением у тебя нет ни единого шанса. Но в связи с удалением из игры привратника — разве не стоит попытаться? Может быть, именно агенту не нравилась эта идея? Некоторые авторы делают все, что велят агенты. Только представь, если бы Винтер сказал «да».

Из-за того, что твои волосы падали на глаза (ты всегда был слишком занят писательством, чтобы посещать парикмахеров), мне не было видно твоих эмоций. Но это и не требовалось. Мы оба знали, что, уговори ты Генри Винтера позволить тебе адаптировать один из его романов, это поменяет в твоей карьере все.

— Мне кажется, тебе следует попросить своего агента договориться о встрече, — продолжала я.

— Я ему надоел. Я не приношу ему достаточно денег.

— Это неправда. Писательство — дело капризное, но ты сценарист, получивший премию Bafta…

— Премия Bafta была много лет назад…

— …с резюме, в котором россыпь звездных имен…

— С тех пор я не был номинирован ни на одну премию…

— …и чередой успешных адаптаций. Что в этом плохого?

— Что в этом хорошего? Кроме того, если агент Генри Винтера только что умер, бедняга, вероятно, скорбит. Это было бы неуместно.

— Как и не заплатить арендную плату за этот месяц.

Твоя наивность в отношении некоторых писателей, которыми ты восхищаешься, ставит меня в тупик. Ты, один из самых умных людей, которых я когда-либо встречала, тем не менее слишком легковерен, смотришь на всех этих авторов сквозь розовые очки. Способность написать хорошую книгу не делает человека хорошим автоматически.

Смею утверждать, что это была не та битва, которую я могла выиграть, не изменив стратегию, поэтому открыла ящик в прикроватной тумбочке и достала маленький коричневый бумажный сверток.

— Что это такое? — спросил ты, когда я положила его на кровать.

— Открой и посмотри.

Ты развязывал бечевку с такой осторожностью, словно хотел сохранить обертку. В детстве у нас обоих было не так уж много своего имущества, и полагаю, что часть мышления сделаю-сам-и-починю следует за людьми, подобными нам, во взрослую жизнь. Найти деньги, чтобы оплатить нашу свадьбу, было еще одной проблемой текущего года. Все прошло не так, как хотелось бы: ряды стульев в загсе были в основном пусты, ни у одного из нас не было семьи, только горстка близких друзей, живших в Лондоне. Я обожаю кольцо с сапфиром, принадлежавшее твоей матери. Оно смотрится на моей руке идеально, будто всегда было моим, и я никогда