Сломанная (СИ) - Шнайдер Анна

Соню он увидел сразу и даже вздохнул с облегчением — ура, она здесь, он всё-таки не сошёл с ума! Но потом стало тревожно, потому что девушка спала, сидя в небольшом и узком кресле, стоявшем в углу балкона, поджав под себя ноги и свесив голову набок. Безумно неудобная поза, как она вообще уснула?

Юра подошёл ближе и вместо того, чтобы разбудить Соню и сказать, что ей лучше перебраться на кровать, просто осторожно поднял девушку на руки и понёс в комнату.

На удивление вес Сони, который точно был больше, чем у Насти — а её Юра отчего-то поднимал с трудом, — почти не ощущался. И он легко донёс девушку до кровати и положил поверх покрывала. Замер на мгновение, любуясь пушистыми тёмными ресницами, алым пухлым ртом и белоснежной кожей, и улыбнулся, неожиданно подумав, что Соня со своей внешностью, сотканной из контрастных цветов — белый, алый, почти чёрный, — похожа на Белоснежку.

И только Юра собирался отпустить её и уйти из комнаты, как Соня вдруг глубоко вздохнула и… улыбнулась.

Юра оторопел, уставившись на эту улыбку. Да, она была почти прозрачной, полусонной, какой-то не совсем реальной… но всё же это была улыбка. И она оказалась наполненной трепетным счастьем — как у девушки, дождавшейся наконец прихода своего возлюбленного.

— Андрей… — вдруг выдохнула Соня, и Юра немедленно попытался встать, но она подняла руки и обняла его, не выпуская. Не очень сильно, но сбрасывать эти мягкие ладони Юра побоялся — разбудит ещё… — Не уходи…

Никогда в жизни он не попадал в настолько странную ситуацию. Даже не глупую, а какую-то… жуткую, что ли. Потому что в этот момент — лёжа фактически в объятиях Сони, чувствуя её ненавязчивые поглаживания на своих плечах и тёплое дыхание на щеке, в котором застыло, словно капля дождя в морозном воздухе, чужое имя, — Юра ощущал себя призраком прошлого, тенью другого человека, за которого его сейчас приняли…

Но шло время, дыхание Сони выровнялось, шёпот смолк, руки опустились… И Юра всё-таки смог встать.

Встать и убежать из комнаты, ругая себя на чём свет стоит, причём сам не до конца понимая за что…

22

Соня

Сны ей не снились почти никогда. Раньше всё было иначе, и почти каждую ночь Соня видела что-нибудь интересное. И не только обычную жизнь, родственников и близких, но и фантастические сюжеты, которые потом использовала для стихов, сказок или сценариев. Андрей всегда с интересом слушал рассказы Сони о том, что она видела во сне, вздыхал и говорил, что завидует — ему что-то снилось раз в год, не чаще.

Соня уже привыкла к тому, что, засыпая, проваливается в черноту. Та была отчасти благословением, спасением от воспоминаний, мыслей и боли. Просто бездонная яма, куда погружаешься с вечера до утра и где нет ничего — ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего.

Может, и после смерти так? Как будто выключили всё, и нет тебя больше. Ничего нет, пустота. А жизнь — это просто короткий отрезок пути, от рождения до гибели, и всё. Остальное люди придумали, чтобы не так страшно было.

Значит, она никогда не увидит Андрея и Алису…

Именно эта мысль не давала Соне закончить свою жизнь. Именно она, а вовсе не терапия с психиатром, и не таблетки, которые он ей выписывал. Когда Соня представляла, что после смерти она забудет тех, кого любит, — ей становилось пусто и страшно. Казалось бы: какая разница, если всё равно ничего не будешь помнить? Если станешь частью пустоты? Но Соня не хотела становиться её частью, не желала забывать. Она хотела помнить — пока может.

Пока бьётся её сердце, она будет жить. Просто чтобы помнить…

23

Соня

Утром ей казалось, что ночью она всё же видела какой-то сон. Причём вроде бы там был Андрей… Но Соня не стала додумывать эту мысль и даже пытаться вспомнить — при малейшей попытке подумать о том, что она могла прикасаться к Андрею хотя бы во сне, горло сжимало спазмом и на грудь словно камень ложился.

Нет, не нужно думать. Ещё ведь на работу идти.

Когда она вышла из комнаты, то обнаружила Юру не на диване в гостиной, а на кухне — причём не сидящим за столом, а делающим блинчики. Кривоватые и толстоватые, но, судя по запаху, вполне съедобные.

— Доброе утро, — пробормотал парень, улыбнувшись Соне. Сегодня он был в футболке, но настолько обтягивающей, что можно было рассмотреть все до единого кубики на прессе. — Ты блинчики ешь?

— Ем, — кивнула Соня и поинтересовалась: — А почему ты решил их испечь? Поспал бы лучше. Тебе ведь не надо на работу.

— Я вчера рано лёг, — ответил Юра, почему-то отводя взгляд. — Успел выспаться. Полтора часа как проснулся, сначала лежал и читал, потом решил завтрак сделать.

И тут Соня осознала, что на ней не ночная рубашка и халат, а домашний спортивный костюм, который она надела накануне вечером. Значит…

— Я опять отключилась на балконе? — спросила она, внимательно глядя на Юру. Но парень уже отвернулся к плите и пытался перевернуть блин, однако тот не особенно желал переворачиваться. — Или всё-таки в кровати?

— На балконе, — буркнул Юра, и Соня, не выдержав его дёрганых движений кулинарной лопаткой, шагнула вперёд и сказала:

— Давай-ка помогу.

Перехватила лопатку, попыталась подцепить блин — но он откровенно прилип к сковороде, поэтому получилось только с третьей попытки. Всё это время Юра стоял рядом, почти вплотную, и Соня ощущала тепло его тела. Хотя это было не совсем тепло — скорее, жар.

Очень горячий парень. Вот у неё кожа холодная, как у лягушки, а у него…

Что-то дрогнуло внизу живота — будто кто-то тронул пальцем натянутую струну, заставив её завибрировать. Соня от неожиданности едва лопатку не уронила. Прислушалась к себе, пытаясь осознать, то ли это, о чём она подумала… Но ощущение уже ушло, скрылось, спряталось, как пугливый зверёк.

— Спасибо, что не соврал, — вздохнула Соня, делая шаг в сторону. И взглянула на Юру, который в этот момент тоже смотрел на неё. Он не улыбался, взгляд был серьёзным и вдумчивым, будто парень пытался что-то для себя понять. — Значит, ты меня перенёс?

— Да, — ответил Юра. И внезапно, чуть побледнев, выпалил, словно боялся передумать: — Ты назвала меня Андреем.

Соня вздрогнула от неожиданности, мгновенно ощутив волну панической боли. Отвернулась, схватившись за горло и закрывая глаза, пережидая приступ и зная, что он когда-нибудь закончится… обязательно закончится…

Нужно просто считать. Равнодушные цифры всегда помогают.

Один, два, три, четыре…

Так и не сказав больше ничего Юре, Соня ушла в ванную.

24

Юра

Завтракали почти в полном молчании. Юра пару раз попытался разговорить Соню, но она отделывалась ничего не значащими ледяными фразами, и он оставил эти попытки, решив дать ей время, чтобы отойти от случившегося.

Хотя, что именно случилось, было сложно понять.

Ну назвала она его другим именем, но это ведь не катастрофа. Однако Соня отреагировала так, словно ей было очень больно слышать это имя, почти невыносимо. Почему?

Кем был этот Андрей? И где он сейчас, если Соня живёт одна и в квартире нет никаких признаков мужчины? Ну, если не считать мужских носков и штанов, похожих на мужские, — всё это было выдано Юре в первый же день, когда его одежда сохла после дождя, и потом он просто отдал вещи Соне. Где они сейчас и откуда вообще взялись в её квартире, Юра не знал. Но не сомневался, что с этим неизвестным Андреем они наверняка связаны.

Может, Соня с ним встречалась, а потом он её бросил? Ушёл к другой женщине, например. Или вообще умер.

Подумав о подобной возможности, Юра ощутил, как по позвоночнику пробежались липкие и противные мурашки. Стало жутко, словно при просмотре какого-нибудь особо отвратительного ужастика, когда на экране ещё ничего нет, но играет зловещая музыка, и ты знаешь, что вот-вот кто-то выпрыгнет из темноты и вцепится герою в горло.