Мертвая зона. Города-призраки: записки Сталкера - Лиля Гурьянова

Второго мая, после того как идеологический праздник со всеми непременными атрибутами в виде массовых демонстраций остался позади, рядовые граждане СССР, и киевляне в том числе, узнали о свершившейся накануне катастрофе. Дата катастрофы в официальном сообщении действительности не соответствовала. Но если жителям средней полосы России конкретная дата была не принципиально важна, то киевляне сразу поняли, что для них вопрос времени – приоритетный. Большинство образованных людей, имеющих представление о вреде радиации, захотели узнать точно – произошла катастрофа «до» или «после» народных гуляний? Ведь как говорят в Одессе, это две большие разницы. Нетрудно догадаться, что, учитывая ничтожность расстояния между городами, правда всплыла на свет божий очень быстро. И тогда началась паника.

Вообще говоря, надо отметить, что население города разделилось на две неравные части. Одна часть в силу полученного «по теме» образования, общего уровня интеллекта или просто обладающая достаточным здравым смыслом для того, чтобы прислушаться к советам компетентных специалистов, предприняла радикальные меры для немедленной эвакуации из города. Желательно подальше от Украины вообще. Те же киевляне, которые в силу обстоятельств не могли покинуть город, на некоторое время просто впали в отчаяние. Если использовать математические термины, то можно приблизительно утверждать, что людей, реально осознающих опасность, было около трети населения города. Или чуть меньше. Но и этого количества оказалось достаточно. Достать билет на самолет или поезд, которые бы увезли подальше от города, до конца мая было невозможно. В первые дни, после того как киевляне узнали о трагедии, билетные кассы по всему городу, а также на вокзале и в аэропорту Борисполь были переполнены. В качестве мародеров в те дни выступали билетные спекулянты. Знающие люди из правоохранительных органов утверждают, что барыши они в те дни получили невероятные.

Вторая часть, то есть большинство, хоть и поддалась паническому настроению, но лишь отчасти и ненадолго. Они и пострадали больше всего. Успокоенные лживыми уверениями правительства и медиков, то и дело мелькающих на экранах телевизоров и на страницах газет (а в то время печатному слову верили неизмеримо больше, чем в нынешние времена), люди так и не осознали, какой опасности они подвергаются. И соответственно не приняли необходимых мер для своей защиты. Положение осложнялось тем, что собственно источник опасности не имел никаких ощутимых материально подтверждений. Радиацию нельзя увидеть, она не имеет ни вкуса, ни запаха. Поэтому до сознания многих масштаб произошедшей катастрофы просто не дошел. Ведь в их жизни ничего значительно не изменилось, так стоит ли беспокоиться? Чего ради все усложнять?

Массовая паника продолжалась лишь первые день-два, потому как по городу немедленно прошел слух о взрыве атомной бомбы. Что, впрочем, естественно, так как в то время у большинства людей слово «радиация» ассоциировалось исключительно с применением ядерного оружия. Но после того как киевляне разобрались (как им казалось) что к чему, накал страстей значительно поутих. Через неделю разговоры о катастрофе в Чернобыле воспринимались основной частью населения города как пикантная сплетня, о которую можно вдоволь почесать языки на базаре. Поэтому все последующие проведенные на предприятиях лекции о поведении в зараженной местности (какими бы убогими они ни были) никто не воспринял всерьез и рекомендации не выполнял.

И никто, НИКТО тогда не объяснил людям, как они не правы. Инструктаж проводили наспех обученные главы месткомов, сами имеющие весьма поверхностное представление о предмете (и это еще мягко сказано!). Да кто и когда воспринимал производственные собрания всерьез! В результате этого тотального неведения люди были лишены даже самых элементарных средств защиты. А те, которые все-таки применялись, нельзя рассматривать всерьез. Невозможно было спокойно смотреть на детей, идущих по улицам города в марлевых повязках доморощенного производства.

Лучше всего иллюстрирует способы, которыми киевляне защищались от радиационного воздействия на организм, один анекдот. Он не очень смешной, но весьма показателен.

Рекомендовано Минздравом. Лекарство от радиации. Одна капля йода на стакан водки. Принимать вовнутрь, пока не кончится йод.

Что касается Минздрава, то едкий сарказм этого анекдота по поводу людей, связанных со здравоохранением, предельно адресный. На конкретно поставленные вопросы киевлян, озабоченных состоянием своего здоровья в связи с возможным радиационным поражением, большинство врачей лишь недоуменно разводили руками. Смысл этого жеста сводился к заявлению: «нас этому в институте не учили». И между прочим, они были правы. Всего двадцать лет назад мало кто из медиков мог уверенно перечислить хотя бы симптомы лучевой болезни, что уж говорить о понимании более тонкого воздействия радиации на организм человека. Поэтому очень многие заболевания, вызванные именно повышенным радиационным фоном, диагностировались неправильно и, как следствие, неправильно лечились.

Инструкции же, полученные во время уже упомянутых лекций и инструктажей, в основном сводились к нескольким нехитрым советам. Нехитрые-то они были нехитрые, но при этом практически невыполнимые. Судите сами: из мяса отдавать предпочтение свинине (организм этого животного практически не аккумулирует радиацию), при этом полностью отказаться от говядины и кур. Сало, конечно же, национальный продукт Украины, но не до такой же степени, чтобы полностью перейти только на него. И вообще, утверждали составители инструкций, мясо в пищу лучше употреблять импортного производства. В 1986 году такие рекомендации воспринимались исключительно как издевательство.

Следующая инструкция настоятельно советовала приобрести в частное пользование счетчик Гейгера. Изначальная невыполнимость этого пункта состояла в том, что счетчики Гейгера в СССР в свободную продажу не поступали (хотя уже через месяц после аварии этот счетчик появился даже у людей, далеких от предприятий – производителей этих приборов, но ведь это надо знать смекалку советского человека!), при этом инструкция стыдливо умалчивала, как поступать человеку, который при помощи этого счетчика обнаружил повышенный радиационный фон, например, у себя под кроватью.

Жителям ближнего пригорода и владельцам дачных участков предписывалось не употреблять в пищу фрукты и овощи, выращенные на приусадебном участке. А поскольку дело было в начале сезона, то «специалисты» утверждали, что лучше ничего и не сажать. Как вы думаете, какое количество владельцев земельных участков, особенно это касается сельских жителей, реально выполнили эту рекомендацию? Правильно, меньше одного процента. Все остальные даже не подумали прислушаться к этому совету. Во-первых, по причине его практической невыполнимости, а во-вторых, все из-за того же отсутствия правильной информации и осознания степени вреда для организма радиационного воздействия. И вырастили, и собрали, и съели.

На вопрос одной довольно наивной киевлянки «Как же вы без огорода-то?», который она адресовала своей знакомой, жительнице села, расположенного в двадцати километрах от города (кстати, по направлению к Чернобылю), киевлянка получила в ответ непонимающий взгляд и удивленные слова: «Почему без огорода? Все кушаем, помидоры в этом году уродились». – «Как же, – продолжала недоумевать наивная киевлянка, – а радиация???» «Да где она, та радиация», – пожала в ответ плечами ее знакомая.

Так и было. Ели, все ели: овощи, фрукты, и кур и коров. Это ведь надо понимать, что такое земельный участок на Украине. Не какие-то паршивые шесть соток на мгинских или синявинских болотах, а Житница, без дураков кормившая всю семью в течение года. Что до наивной киевлянки, пытавшейся предупредить свою сельскую подругу об опасности, в источнике которой она и сама-то не очень разбиралась, то через пять лет в этом селе у нее стало на пять знакомых женщин меньше. Они умерли от различных форм рака. Здоровые молодые хохлушки. И село-то небольшое.

Тут нужно отдельно упомянуть, что урожай в 1986 году (и не только на приусадебных участках) собран был небывалый, даже по меркам плодородной украинской земли. Помидоры с кулак величиной и колосья пшеницы высотой в человеческий рост. И опять же, ни в одном колхозе, ни в одном хозяйстве не проводилось никаких замеров. Хотя ученых и должна была бы насторожить такая внезапная урожайность в радиусе ста пятидесяти километров от места аварии. Вряд ли в 1986 году ученым был совсем уж неизвестен факт, что одним из самых распространенных признаков мутаций как раз и является увеличение плодоносности растений и гипертрофированные размеры плодов. А может быть, действительно советские ученые, лишенные такой науки, как генетика, не знали элементарных вещей. Ведь посоветоваться-то не с кем было. Не к западным же идеологическим врагам обращаться за поддержкой, в самом деле! Председатели же колхозов, в которых уродились все эти чудеса (как они думали, природы), только потирали руки и с радостью рапортовали о выполнении и перевыполнении всего на свете. Тут необходимо напомнить, что в советские времена пшеницу еще не полностью закупали в Канаде, а Украина как раз и являлась одним из крупнейших поставщиков зерна во все регионы СССР. Так что откушали советские люди хлебушка урожая 1986 года немало.