Оракул - Сергей Шведов

Ярослав был почти стопроцентно уверен, что подсунутый ему по случаю Аполлоном Кравчинским пистолет не заряжен, но ошибся, выстрел прогремел как раз в тот момент, когда в проеме, сорвав с петель дверь, появился заросший бородою чуть ли не по самые ноздри тип явно разбойного вида. В руках у бандита, потревожившего в неурочный час озабоченных людей, посверкивала сабля. Это Ярослав успел заметить, не понял он пока что только одного, с какой стати вся эта рвань решила атаковать мирных путников, нашедших приют в скромной лесной избушке, где никаких особенных богатств не наблюдалось. Не говоря уже о том, откуда вообще, взялись в наших охраняемых государством лесах разбойники самого что ни на есть средневекового вида. Похоже, безумцы кучковались не только во дворце графа Глинского — крыша съехала у всей округи.

— Задержите их, Друбич, — крикнул Глинский, увлекая за собой дам в дальний угол избы, где, видимо, имелся запасной выход.

Во всяком случае, Ярослав очень надеялся, что ведьма Ефросинья предусмотрела возможность тихого и незаметного ухода из своего одиноко стоящего посреди дремучего леса жилища. Разбойников было никак не меньше десятка, двое, впрочем, уже катались по земле отмеченные пулями, но остальные, размахивая топорами, лезли, мешая друг другу, в узкий дверной проем, который с отвагой льва защищал Ярослав Кузнецов, с трудом понимавший, кого и зачем спасает и за каким чертом вообще ввязался в это дело. Шпага преображенца успела трижды окраситься кровью, прежде чем разбойная рать уяснила, что противостоит им отнюдь не лох, а весьма и весьма искусный боец, способный, чего доброго, переколоть всю компанию. Словом, к нападающим пришло понимание бесполезности прилагаемых усилий, и украшенная золотом карета, запряженная к тому же шестеркой лошадей, показалась им вполне сносной компенсацией за понесенные убытки и упущенную добычу. Погрузив в экипаж раненых товарищей, разбойники с гиканьем и свистом покинули место драмы, оставив победителя сражения в тихом недоумении. Из-за чего, собственно, разгорелся весь этот сыр-бор, и какую цель преследовали атаковавшие его люди?

— Браво, Ярила! — Услышал детектив возле правого уха бодрый голос поэта. — В своей поэме я посвящу тебе лучшие строки. Прямо-таки богатырь, защитник земли Русской. Непонятно только, почему они перекрестили тебя в серба?

— А ты почему не сбежал вместе с Глинским?

— Аполлон Кравчинский друзей в беде не бросает, — гордо ответил пьяный поэт. — Ну а если честно и без патетики, то рядом с тобой я чувствую себя в большей безопасности, чем в компании законченных психов. Как хочешь, Ярила, но мне этот бедлам уже сильно поднадоел, и я хочу домой, к папе и маме.

Желание поэта детективу показалось здравым. Жалел он только о том, что его усилия были потрачены впустую. Бешеная скачка по лесу и кровавая разборка у порога лесной избушки ни на йоту не приблизила его к пониманию происходящих в округе событий.

— Императрица хотела посоветоваться с каким-то оракулом по поводу важных государственных проблем, — поделился добытыми сведениями Кравчинский.

— Кто он такой, этот оракул? — удивился Ярослав.

— Откуда же мне знать? — Аполлоша пожал плечами. — Но якобы у Ефросиньи с ним давняя устойчивая связь. Во всяком случае, так уверяла Катюша. Этот оракул еще и силу дает, и решимость, не говоря уже об удаче, которая просто необходима людям, задумавшим государственный переворот с устранением наделенных властными полномочиями лиц очень высокого ранга.

— А они его задумали?

— Представь себе, в этой стране есть еще и император, но многим кажется, что он при нынешнем раскладе лишний.

— А к реальной истории это имеет какое-то отношение? — спросил заинтересованный Ярослав.

— По-моему, весьма и весьма отдаленное. То есть была, конечно, такая императрица Екатерина Великая, спихнувшая с трона собственного дурака-мужа, но то, что сделала она это по совету оракула, — об этом старушка история скромно умалчивает. Нет, Ярила, это не провал во времени, это что-то совершенно иное.

Скорее всего Кравчинский был прав. Кузнецову вдруг пришло на ум, что и разбойники на одиноко стоящую избушку напали не случайно. Кто-то их навел на след тщательно конспирировавшихся людей. Возможно, это сделал фон Дорн, присланный сторонниками императора, дабы проследить за слишком уж предприимчивой императрицей.

— А ты не заметил, Аполлон, куда подевался кучер с кареты?

— Понятия не имею, — пожал плечами Кравчинский. — Но думаю, что Егорыч в лесу не заблудится.

— Так это был он? — удивился Ярослав.

— Странный дедушка, — кивнул головой Аполлон. — Они в этой деревне все странные. Возьми хотя бы нашего доброго знакомого Ваньку Митрофанова, с чего бы это добропорядочному алкашу бегать по ночному лесу с топором в руках и приставать к мирным обывателям с похабными претензиями.

— Я, честно говоря, Ваньку среди нападавших не опознал, — засомневался в свидетельских показаниях приятеля детектив.

— Вот тебе раз, — возмутился Кравчинский. — А в кого ты стрелял из пистолета? В Ваньку и стрелял, только в этот раз он был с бородой.

— Несешь черт знает что! — расстроенно проворчал Кузнецов, которому не хотелось брать лишний грех на душу.

— А вот придем в село и выясним, где тот Ванька был этой ночью и выжил ли он после полученной раны.

Спорить с Кравчинским резона не было, следовало как можно быстрее выбираться из лесной глухомани, а потом и из деревни. Ярослав уже не верил, что способен разобраться в одиночку в хитросплетениях этой странной истории. Втравил их Колян Ходулин в паскудное дело! За такие шутки надо бы бить по физиономии, но графа Глинского, похоже, уже и след простыл.

— Как хочешь, Ярила, но я в этой избушке на ночь не останусь. Не нравится мне здесь, хоть ты тресни. Дух тут нехороший, нечистый дух.

— Ладно, пошли,—согласился Ярослав, чувствовавший себя на свежем воздухе гораздо увереннее.

Приятели двинулись было по проселочной дороге пешком, но буквально через сотню шагов наткнулись на оседланных лошадей. Кузнецов опознал своего гнедого и очень обрадовался нечаянной встрече. Похоже, что захватившие карету разбойники коней просто не заметили, чем оказали поэту и детективу нечаянную услугу. Кравчинский к коню приближался с опаской, наездник он был еще тот, и если бы не крайне стесненные обстоятельства, то вряд ли когда-нибудь рискнул сесть в седло. Тем не менее с помощью Ярослава он на вороного жеребца все-таки взгромоздился. Конь, надо сказать, вел себя спокойно и не предпринимал попыток сбросить со спины неуверенного в своих силах всадника.

— Все-таки этот Дракула местного разлива большой сноб, — поделился своими соображениями по поводу чужой собственности Аполлон. — Даже коня себе выбрал вороного.

— Смотри не упади, — усмехнулся Ярослав. — А то придется тебя по частям собирать и склеивать.

Однако все обошлось. Чувство самосохранения помогло поэту удержаться в седле идущего шагом коня, а пока еще не выветрившийся из головы хмель не позволил впасть в панику по такому пустячному поводу, как верховая езда. Трудности были с дорогой, но после недолгого блуждания по зарослям ночные странники сумели-таки выбраться на верный путь. Во всяком случае, были все основания полагать, что лесная тропа выведет их в места обитаемые, где живут благожелательно настроенные к гостям люди. Набежавший рассвет и вовсе сильно облегчил положение друзей и вселил в них надежду на благополучное завершение путешествия. Дабы не плутать зря по лесу, Ярослав бросил поводья и предоставил коню возможность самому выбирать дорогу. И надо сказать, его расчет оправдался полностью. Гнедой безошибочно нашел путь в родную конюшню и вынес своего наездника к подножию холма, на котором возвышался дворец графа Глинского.

— Как хочешь, Ярила, но я туда не поеду, — запротестовал Аполлоша. — Мне ночных впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Коней надо бы вернуть.

— А кому ты будешь их возвращать? — усмехнулся Кравчинский. — Даю голову на отсечение, что дворец сейчас столь же пуст, как и вчера поутру. Ни кого мы там не найдем, ни графов, ни фрейлин, ни фонов, ни тем более добрых конюхов, способных накормить утомившихся за ночь лошадей.

Скорее всего, предположение Кравчинского не лишено было основания, во всяком случае, никакого шевеления вокруг дворца в этот утренний час не наблюдалось. Ярослав решил для начала наведаться в деревню и выяснить, не оставили ли происходившие этой ночью странные события следа в памяти хитроумных селян, которые конечно же не могли не знать, что у них в округе нечисто.

— Уезжать отсюда надо, Ярила, — стонал совсем расклеившийся после долгого путешествия верхом Аполлоша. — Сядем сейчас в мою «Ладу», и до свиданья.

— А Коляна бросим?

— Графу Глинскому сейчас не мы нужны, а хороший врач-психиатр.