Небо на плечах - Алексей Анатольевич Федорочев

ее подготавливали с детства. И буде понравится ей один из наводнивших двор кавалеров, его кандидатуру тоже рассмотрят и объективно оценят. Все же император не только правитель, но еще и любящий отец. И вот тут-то начинается странное. Уже несколько недель Ольга Константиновна благосклонно принимает знаки внимания совершенно неподходящего со всех точек зрения мужчины. Пока это не выходит за рамки абсолютно невинного флирта и не стало проблемой, но есть некоторые моменты, которые меня настораживают. Назвать их я по определенным причинам не могу, но, поверь, они есть. От моих осторожных предостережений и его величество, и сама Ольга Константиновна насмешливо отмахиваются. Однако отслеживать и пресекать подобные провокации — тоже часть моей работы. Поэтому я не могу так же весело игнорировать детали, от которых моя интуиция просто вопит благим матом! Академия Приказа готовит кадры не только для ведомства Тихона Сергеевича, оттуда и мы берем пополнение, все же одно дело делаем. Для проверки собственных выводов я искал там молодого человека, которого мог бы быстро, безболезненно и не вызывая вопросов ввести в окружение великой княжны, дабы окончательно убедиться или разубедиться в своих сомнениях. Кого я нашел, надеюсь, ты уже догадываешься, — Дмитрий Васильев, твой брат. Почти идеальная кандидатура: молодой граф, хорош собой, за словом в карман не лезет, а взгляд незамылен. Вдобавок с детства натаскан лучшим учителем. Но на собеседовании со мной он предложил тебя. Чтобы не быть голословным — вот письмо от него. По правилам, я не мог тебе его передать в обход цензуры, но есть и в моем положении прелести. На, читай!

Казенный конверт с Митькиной печатью на склейке вскрывать в присутствии постороннего не хотелось, хоть и пришлось. Брат, как всегда, был лаконичен.

«Большой Змей!

Ты с этим справишься лучше. Наш дед хотел, чтобы твои способности служили родине. Не подведи его, помоги.

Орлиное Перо».

Шикарная Митькина завитушка в конце письма не давала усомниться в подлинности — так мы метили свои записки в детстве, играя в разведчиков. В училище тоже часто баловались.

— Слушаю, — поднял я взгляд на собеседника.

— Чтобы не было недоразумений, сразу предупрежу: о тебе я знаю все. Видящий… легенда, сказка. Никогда не думал, что встречусь с ней наяву. И вот ты сидишь передо мной и на первый взгляд ничем не отличаешься… Кирилл Александрович сказал, что ты не обязан соглашаться на мое предложение. Но я объясню, почему это в твоих интересах. Пока я на вершине — я прикрываю многие делишки Кирилла, а их немало. Все же смена власти у Задунайских не могла пройти так безболезненно, не поддержи я тогда князя, накладки со старым главой отбросим, Кирилл и сам знал, что тот просто так не сдастся. Ваша авантюра с островом во многом тоже моя заслуга. Чтоб ты знал, мы уже много лет всеми правдами и неправдами пытались заполучить его себе. Но больше чем аренду на несколько лет нам не предлагали, а это слишком большие риски. И ты можешь сколько угодно строить невинность перед их семьей, но я-то вижу насквозь твое желание войти в клан на своих условиях. Сам таким был. Кто бы знал мелкого помещика Лопухина, если бы я в свое время удачно не женился на Светлане Задунайской! Поможешь мне — я похлопочу за тебя перед Кириллом. Мария — слишком лакомый кусок, как-никак третья в списке наследников. А может, уже и вторая, Михаил недавно изъявил желание перейти в другую семью. У Вениамина работа опасная, а он до сих пор не женат, ждет, когда его невеста окончит университет. Так что все может измениться в любой момент.

— И какая роль отводится мне в вашем плане? — не стал я ничего отрицать.

— Мне кажется, что на великую княжну оказывается воздействие со стороны того мужчины, что неподобающе ведет себя в присутствии ее высочества. Ты вхож в ее круг, хотя и нечасто там мелькаешь. Тебе надо всего лишь посмотреть и оценить. И если ты заметишь что-то подозрительное… Техники ведь тебе тоже видны?

Я кивнул.

— Так вот, если ты что-то заметишь, то тебе надо всего лишь сообщить, кто в окружении ее высочества балуется подобным. Лучше даже не мне, а Тихону Сергеевичу или самому императору. Если мы будем действовать с двух сторон, они должны прислушаться, все-таки я уже не раз высказывал свои подозрения насчет этого человека.

— Кто он? За кем наблюдать?

— Не скажу. Не потому что не доверяю, а исключительно чтобы ты был объективным и смотрел на всех. По-моему, я не прошу невозможного, всего лишь применить свои способности на благо императорского дома. Я даже не настаиваю, чтобы ты называл меня инициатором. Верный сын Отечества заметил преступление и доложил, чего проще? Мне высочайшая благодарность ни к чему, я и так достаточно ею наделен. Так как, поможешь?

— Я бываю далеко не на всех приемах. Сами понимаете, посещать их все нереально. К тому же у меня сессия на носу.

— Все и не надо. Ближайший, где появится этот человек, — через четыре дня. Завершающий бал весеннего сезона. На нем ведь ты будешь?

— Буду.

— Так я могу на тебя рассчитывать?

— Я помогу.

Свое соглашение мы скрепили рукопожатием. Редко я вкладывал столько чувств в этот простой жест. Интриги, секреты двора… Запах тайн!

Да гори оно все синим пламенем!

Свои дела с князем обсуждал на автомате. Обычные мелочи, даже раскошеливаться не пришлось, зря волновался. Кирилл Александрович попытался аккуратно выведать подробности нашего разговора с его родственником, но я уклонился от ответов — помочь в этом деле он мне ничем не мог. И даже не факт, что поверил бы на слово.

А тот, кто мог и помочь, и поверить, — тоже не факт, но мог! — временно отсутствовал в Петербурге. И где его носило — бог знает! Это доложил посланный на разведку Ли. С тех пор как получил графа, с Милославским я почти не встречался, разве что изредка на больших приемах виделись, но и там мы всего лишь учтиво раскланивались.

Дома пришлось засесть за документы, освежая в уме состав клана Задунайских. Паршиво без Интернета, но нужное нашел почти сразу, все-таки картотека в нашем доме велась на совесть. До сих пор, правда, больше для Бориса, но и мне сейчас помогла. Потом еще и кое-что из законодательства прошерстил. А когда отыскал, взвыл, проклиная всех и вся.

Любое, абсолютно любое мое действие приводило к результату, выгодному одному хитроумному деятелю. Выход был только один — не идти на этот чертов бал, но, уверен, и на этот шаг у него был заранее продуманный ответ.

Тварь!

Самое гадостное — никаких доказательств!

Не пришьешь же к делу Митькины слова: «И кто бы ни пришел от меня, что бы ни передал,