Гремучий Коктейль 5 - Харитон Байконурович Мамбурин

стояли полки с записями о моем княжестве. Все «изгнанники», голов тридцать, стояли тут, оживленно обсуждая произошедшее. К ним с огромным интересом прислушивалась парочка стражников, прибежавших снаружи.

— Минутку внимания, товарищи гоблины! — гаркнул я погромче, — И тишины! Я покажу вам нечто такое, чего вы еще не видели никогда!

— Не смей!! — тут же заорал неверно все понявший Захар, накрутивший себя по самые ноздри, — Не надо!!!

— Да успокойся ты, книга вон, висит на поясе, — бросил я ему, поднимая левую руку, — Смотри, че умею…

…и всё задрожало мелкой частой дрожью. Стены, потолок, пол, гоблины, я. Один портал непоколебимо висел за моей спиной, являясь самой что ни на есть энергетической структурой, на которую никак не влияют землетрясения и прочая физика. Свистопляска длилась всего несколько секунд.

— Все почувствовали? — усмехнулся я, — Знаете, что это было? Я вам открою секрет. Это был Гарамон, мир с которым я заключил договор. Мир, в котором вы живете… но который не принадлежит вам, гоблинам! Вы в нём пришельцы, точно такие же, как и я сейчас!

Этот секрет открылся мне давным-давно, в поезде, где я и заключал договор с этим желающим жить миром. Это было очень странное «общение». Образы, желания, нить энергии-«разрешения», связавшая меня и целую вселенную, в которой где-то в пустоте болталась эта зеленая, полная жизни планета. Та, что когда-то потеряла своих разумных, не выдержавших войны с расой жестоких зеленых варваров-карликов. Быстро размножающихся, всеядных, чрезвычайно легко приспосабливающихся, понимающих друг друга и других с полуслова. Эта межрасовая война шла тысячелетия, пока зеленые всех не истребили, заняв место единственной разумной расы, но заняв — не полностью. Не успели смешаться с сутью мира, стать его детьми. Именно поэтому они не были агрессивны изначально по отношению к людям, именно поэтому не чувствовали внутри, что являются представителями мира, именно поэтому они проворачивали свои делишки за моей спиной, свято уверенные, что это — можно.

Нет, нельзя. Не моим запретом, а самой сутью заключенного контракта. Пиата не может всерьез навредить Константину или еще кому-то из Азовых, даже если очень сильно этого захочет. Зеленокожие этого не знали.

— … пока вы не перебили всех, заняв их место, — закончил я рассказ, — приобретя в процессе врожденную инстинктивную ненависть ко всем разумным, кто намного выше или больше вас. А еще, товарищи гоблины, вы недостаточно вжились в этот мир, недостаточно стали своими для него, поэтому можете частично игнорировать приказания контрактора. Я знаю обо всем, что вы пытались провернуть за моей спиной. С кем договориться. Чего достичь. Что узнать. Все ваши контакты известны, все нычки вскрыты! Отдельное спасибо за переписку с Оргазовыми, Захар, я оценил. Привет вам от Белой Мыши.

Надо быть полным идиотом, чтобы поверить тварям, чуть не сумевшим перессорить лидеров мировых держав. Они перевербовывали солдат и офицеров, даже командиров, они сумели в кратчайшие сроки устроить импровизированный турнир, а потом, на глазах у целой кучи далеко неглупых людей, водить их за носы, убеждая, что игра проводится честно. Да чего только они не успели. Верить таким? Не-ет…

Загнать в подвал, озадачить однообразной работой, вести наблюдение. Проверять, анализировать, запоминать. Получать дополнительный профит в виде массы скучной, но очень нужной работы, исполнители которой у тебя буквально сидят и скрипят перьями в подвале. Затем, когда они потеряют осторожность… убрать.

— Откланиваюсь, господа, — с ухмылкой я выполнил небольшой полупоклон перед разинувшими рты гоблинами, — Здесь как-то уже трудновато дышать. Я бы на вашем месте срочно покинул бы это помещение. Видите ли, у Гарамона есть к вашей расе некоторые претензии. Сейчас он начнет их выражать. До встречи через несколько недель!

Кого-то ждёт родео.

— Все, дом наш! — объявил я, вернувшись и слыша облегченные вздохи тех, кто вынужден был каждый день следить за собой и окружающими зеленокожими, чтобы не сболтнуть и не показать чего лишнего.

— Кейн, я этому, безусловно рада, — Кристина тоже заметно расслабилась, — Но нам теперь нужны слуги.

— Ваше сиятельство, мы справимся, — негромкий, но внушительный голос Анны Эбигейловны заполнил всё вокруг.

— Думаю, у меня есть кое-какие мысли по этому поводу, — перебил я жену, готовую уже объяснить своей любимой монстроподобной горничной, что нельзя в таком поместье держать всего двух слуг, — Дорогая, Анна Эбигейловна, Мао Хан, приглашаю вас на небольшую поездку. Пиата, присмотришь за Алисой?

Хорошо иметь друга, которому доверяешь.

Ехать было недалеко, можно было бы даже запросто пройтись пешком пять минут до следующей улицы, но увы, нельзя. Положение обязывало, причем настолько, что огромный черный гроб весом тонны в три металла считался у местных аристо машиной почти простолюдинской. Надо еще больше, еще чернее, да с финтифлюшками, да последней модели. Придётся скоро покупать.

Мы остановились возле небольшого изящного здания, которое некогда было пансионом для благородных девиц. Эта обитель распущенности и легкого лесбиянства существовала недолго, постоянно осаждаемая кавалерами из разных учебных заведений города, а опустевшее здание, выкупленное муниципалитетом, оказалось ни в зуб ногой, ни в жопу пальцем. То есть, мэрия понятия не имела, под что его переделывать. Слишком маленькое для чего-то городского назначения, слишком большое для частного дома. Уже намылились на небольшую лечебницу, как тут нарисовался я и выкупил неудобный полудворец-полудом с небольшим внутренним садиком и изящными окнами, на каждом из которых была решетка. Даже на чердачном!

И хрен с ним, я еще колючую проволоку по забору пущу.

— Кееейн? — настороженно протянула Кристина, изящно тащимая галантным мной сквозь ворота этого бывшего узилища женских прелестей, — Что это такое?

— Ну, как тебе сказать, дорогая моя жена… Понимаешь, лорды темных китайских кланов, они обычно… не путешествуют. А если и отправляются куда-то, то точно не берут с собой наложниц и жён, понимаешь?

— Не совсем…

— В общем, — откашлялся я, видя, как двери бывшего пансиона перед нами открываются, — у Тао Рана оказалось несколько не пристроенных девушек… и я взялся их… пристроить. Да.

— Говоря по-русски, — нехорошо прищурившись, Кристина Дайхард сложила руки под грудью, обозревая склонившихся перед ней в поклонах китаянок, — Мой несносный, больной паранойей, безудержно умный, но испорченный своими многочисленными знакомыми муж решил вопрос с возможной лояльностью будущих подчиненных самым… радикальным образом.

Перед нами стояло в поклонах шестьдесят четыре очень молодых и привлекательных девушки, прошедших начальных курс школы слуг темного китайского клана.

— И теперь ты — директор этого