Лестница - Виктор Мануйлов

Для Теплякова сразу же встал вопрос: две недели — куда их девать? Конечно, занятие найти для себя можно всегда. Для начала надо будет завтра-послезавтра снять квартиру: список квартир имеется — позаботился Никитич. Ну, сходит он пару раз в гости к Яловичевым в предстоящие выходные. Плюс пару раз с Машенькой в кино или театр: девчонки учатся, Татьяна Андреевна работает — им не до развлечений. А остальное время? Отсыпаться? Что ж, можно пойти и по этому пути. Плюс лыжи, коньки, спортзал, книги, Интернет, английский. Что там еще? Ладно, как-нибудь две недели переживет. А потом? А потом — суп с котом. Или с кошкой.

В комнате общежития осталось только двое: сам Тепляков да Валерий Куценко, тоже не имеющий постоянного пристанища в этом городе. У обоих всего два дня. Затем сюда придут новенькие.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросил Куценко, вытягиваясь на кровати во весь свой рост в сто восемьдесят шесть сантиметров.

— Искать квартиру, — ответил Тепляков.

— Тогда давай вместе. Не возражаешь?

— Нет, конечно.

— Может, найдем на двоих: меньше платить придется. Как тебе такой вариант?

— Не успел осмыслить, — осторожничал Тепляков.

— А тут и осмысливать нечего: баб водить на эти квартиры строго запрещено. Это условие в договоре между фирмой и квартиросдатчиками оговорено особым пунктом.

— Я не это имел в виду, — откликнулся Тепляков. — Не надоедим ли мы друг другу — вот в чем вопрос. Если нам предстоит такая работа, как нам ее расписали во всех нюансах, то есть все время люди, люди и люди, то, как мне кажется, любому из нас захочется отключиться от нее полностью. В том числе и от людей. Со мной, например, иногда такое случается.

— Что касается меня, то я не страдаю никакими фобиями, — рассмеялся Куценко.

— Я тоже не страдаю. Однако предположить нечто подобное не мешает. И вообще, давай отложим все вопросы на завтра. Как говорится, утро вечера мудренее.

— Что ж, давай отложим, — легко согласился Куценко.

Впрочем, на другой день проблема разрешилась сама собой: в первой же квартире, где хозяйкой оказалась молодая миловидная вдова с трехлетним сыном, Куценко шепнул Теплякову:

— Послушай, ты не возражаешь, если я останусь здесь? А?

Глаза его были такими просящими, почти умоляющими,

что Тепляков, внутренне улыбнувшись, легко согласился, извинился перед хозяйкой и оставил своего товарища договариваться с нею один на один. При этом, как ему показалось, вдова, провожая его до двери, выглядела явно разочарованной.

Глава 10

Квартиру для себя Тепляков нашел не сразу: из тех адресов, что у него были, первые же два оказались занятыми. При этом они находились в том же районе, где жили Яловичевы, а ему хотелось жить к ним поближе. Третьим по списку оказался двухэтажный дом, похожий на барак. Тепляков постоял в раздумье, огляделся и решил, что и задешево сюда не пойдет. Зато следующий дом, кирпичная пятиэтажка, расположенная поблизости от трамвайной остановки, его бы вполне устроила. Прикинув по номерам квартир, где расположена та, что его ожидает, он приметил тюлевые занавески, похожие на те, что висели на окнах квартиры его детства, и решительно поднялся на второй этаж. Остановившись перед дверью, обитой коричневым дерматином, с непременным глазком, номером «27» с облупившейся эмалью — как раз по числу его лет, — с замиранием сердца нажал на кнопку звонка, будто рассчитывал увидеть за дверью свою погибшую мать.

Минута прошла — за дверью ни звука. Тепляков нажал еще раз и долго не отпускал кнопку, слыша, как надрывается приглушенный звонок. И опять никакого движения: ни шарканья шагов, ни ворчливого голоса. Зато клацнул замок в соседней квартире, дверь приоткрылась на длину цепочки, в щели показалось лицо мальчишки лет восьми, и на Теплякова с любопытством уставился увеличенный линзой серый глаз, в то время как другая половина очков была залеплена белой бумагой.

— А бабы Вали нету, — прозвучал из щели несколько шепелявый детский голосок. — Она с Андрюской гуляет на детской плосядке.

— А как я ее узнаю? — спросил Тепляков. — Как она выглядит?

— Обыкновенно, — ответил мальчишка и засопел простуженным носом.

— Ну, разумеется, обыкновенно. Надеюсь, ни хвостика, ни рожек у бабы Вали не наблюдается?

Лицо исчезло, за дверью прыснули от смеха и закашлялись.

— Ты, что, болеешь? — спросил Тепляков, уверенный, что все дети в это время должны быть в школе.

— Болею, — признался мальчишка жалобным голоском, предварительно чихнув. Снова блеснула в щели толстая линза.

— Тогда тебе вредно долго торчать перед щелью: из нее наверняка дует.

— Дует, — согласился мальчишка. — А вы на квартиру?

— Как ты догадался?

— Баба Валя сказала, сто если кто придет, то это квартирант, и стоб я сказал, сто она на детской плосядке.

Фраза была слишком длинной, мальчишка тяжело задышал ртом, в котором не хватало нескольких передних зубов, и снова закашлялся.

— Сказать можно было и через дверь, — попенял ему Тепляков.

— Да вы не бойтесь: я не заразный! — воскликнул мальчишка. — Это когда грипп, тогда заразный. Тогда в больницу кладут. А у меня у-эр-зе. Вот сто у меня.

— Я не про твою болезнь, малыш. Я про другое: что, если я не квартирант, а разбойник? Что тогда? — с охотой втягивался в детскую игру Тепляков.

Лицо несколько отодвинулось от щели, и голос, измененный не столько страхом, сколько недоумением, спросил:

— А вы. А разве такие разбойники бывают?

— Сколько угодно, — ответил Тепляков, сделав страшное лицо.

— И нет! — послышался из-за двери радостный голос. — Такие не бывают! Вы просто сутите.

— Шучу, малыш, шучу. Извини. Тебя как зовут-то?

— Иван. А вас?

— Меня? О, брат! Это военная тайна. Вот если баба Валя возьмет меня к себе, тогда, так уж и быть, открою тебе свой секрет.

— Возьмет! — уверенно и с еще большей радостью воскликнул Иван. — Ей внука кормить надо, а пенсия у нее маленькая. А ее доська — сялава. Зинкой зовут. Нагуляла внука, а сама в кусты. Вот. Поэтому баба Валя и возьмет. Ес-се ка-ак возьмет! Вот увидите! А тогда сказете?

— Скажу. Но пока ответь мне на такой вопрос: во что одета баба Валя?

— В синее пальто, а на голове сяпка… такая… с кистоськой. Вот…

— С кисточкой?

— Ну да! Красная!

— Что ж, с кисточкой так с кисточкой. Спасибо, Ванюша, за информацию. Пойду знакомиться с бабой Валей. Пока! — И Тепляков, пошевелив на прощанье пальцами перед щелью, стал спускаться по лестнице. На площадке оглянулся — Иван, в коротеньких застиранных штанах и рубашке, стоял в открытой двери и смотрел ему вслед. Тепляков погрозил ему пальцем, сделал сердитое лицо, прорычал: — А ну марш домой, больной! А то еще больше простудишься.

— И нет! И нет! — все с той же бьющей через край радостью прошепелявил голосок. — Я скоро и так поправлюсь!

«Господи! — подумал Тепляков, выходя из подъезда и оглядываясь в поисках детской площадки. — Да разве эти люди могут представлять опасность для этих самых вип- персон? Скорее всего — все наоборот: випы и есть их главная опасность». Но подумал он так почти машинально, на самом же деле он не мог сказать ничего определенного о тех, кого ему и его товарищам по школе придется охранять. Если не считать тех редких телепередач, которые ему пришлось видеть, где иногда мелькали фамилии этих «персон», упоминаемых с почтением даже в том случае, если их подозревали в воровстве.

Детская площадка располагалась за домом среди деревьев и кустов, окруженная сугробами. Тепляков предполагал, что ему придется отыскивать бабу Валю среди других баб и мам, но на площадке была лишь одна женщина с ребенком, и точно — в синем пальто и в красной вязаной шапке с кисточкой, наверняка предназначенной для детской головы. Баба Валя стояла возле горки, а карапуз лет трех-четырех взбирался на нее по ступенькам, пользуясь всеми четырьмя конечностями. Взобравшись, он, визжа от восторга, стремительно кидался вниз, где баба Валя делала вид, что ловит внука, вторя ему почти таким же восторженным голосом:

— А вот я тебя сейчас поймаю-поймаю-поймаю!

Тепляков с умилением с минуту наблюдал за этой игрой,

затем приблизился. Женщина выпрямилась, обернулась на скрип снега под его ногами, глянула с испугом.

— Здравствуйте! — весело воскликнул он. — Если я не ошибаюсь, вы и есть Валентина Семеновна Холщевская?

— Да, это я, — подтвердила женщина, продолжая все с той же настороженностью вглядываться в Теплякова.

— И это вы сдаете комнату?

— Сдаю, — кивнула она.

— Моя фамилия Тепляков. Зовут Юрием. Я по рекомендации от фирмы «Кристалл».

— Да-да, ко мне уже приходили от вас.

— То есть, вы уже сдали?

— Нет, не сдала. Молодому человеку не понравилось у меня.