Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой - Александр Рыклин

– с любовью. Правда, такое назначение противоречило глобальной ельцинской стратегии по постепенной передаче властных полномочий молодым сторонникам реформ, но после дефолта жестко держаться этого тренда уже не хватало ресурса. Поэтому в телеобращении по поводу отставки Кириенко Ельцин не просто объявит о назначении Черномырдина исполняющим обязанности премьер-министра, но и прямо заявит, что видит его своим преемником в 2000 году.

И на пути этих планов встал Юрий Лужков. Он сумел договориться с коммунистами, и кандидатуру Черномырдина провалили на двух подряд голосованиях, а Геннадий Зюганов прямо заявил, что их кандидат на пост главы правительства – столичный мэр. Ситуация крайне усложнилась. Третий отказ от предложенной президентом кандидатуры означал автоматический роспуск Госдумы.

При этом обострились противоречия и внутри президентской администрации.

Из воспоминаний Татьяны Дьяченко: «Главный вопрос формулировался просто: вносить ли опять кандидатуру Черномырдина? В случае очередного провала – роспуск Думы. На что Волошин твердо говорил, что Дума на роспуск не пойдет и за Черномырдина проголосует. Однако голос Волошина был единственный, поэтому приняли решение не предлагать президенту вносить кандидатуру Черномырдина в третий раз. Тогда кого? Примаков категорически отказывается, его никто не смог убедить. Остается единственный – Лужков. За московского мэра были Андрей Кокошин, секретарь Совбеза, замруководителя Администрации Евгений Савостьянов, тот самый, уволенный когда-то Коржаковым, и еще один зам, пресс-секретарь президента Сергей Ястржембский. Их аргументы были примерно следующие: Лужков давно доказал в Москве, что он рыночник, он продолжит все реформы, которые начал президент, он всегда был против красных, против коммунистов, никогда не подводил президента в самых сложных ситуациях, ни в октябре 93-го, ни на выборах 96-го.

Когда Юмашев, в тот момент глава Администрации, понял, что одну точку зрения выработать не удается, он позвонил папе и попросил его выслушать обе позиции и дальше принимать решения на основании всех аргументов. Сам он решил уйти в отставку, если папа поддержит кандидатуру Лужкова. Он также хотел в этом случае предложить президенту назначить на должность главы АП Ястржембского, человека надежного, опытного, уже давно готового для самых высоких должностей.

Я про себя подумала: "Ему хорошо. Он может уйти. А мне куда уходить, когда я с папой не согласна?.."

Помню то утро, когда все приехали в Горки-9. Приехали напряженные, сосредоточенные. Где-то через полчаса все вышли из папиного кабинета, и я у Валентина спросила, какое решение. Он ответил, что Борис Николаевич выслушал всех и сказал, что будет думать. Они уехали. Я зашла к папе. Он был усталый, измученный этими двумя неделями. Сказал мне: "Больше всего за Виктора Степановича обидно, но уже ничего нельзя сделать". Я кивнула. Хотя меня уже больше волновала перспектива жить в стране, которой в 2000 году будет руководить московский мэр. И я понимала, что решение об этом будет принято именно в эти минуты, хотя до лета 2000-го чуть меньше двух лет. Но в политике именно так: от сегодняшнего решения зависит будущее.

Папа ничего мне не сказал. Я ушла. Через несколько минут папа попросил соединить его с Юмашевым, который уже подъезжал к Кремлю. Сказал, что будет вносить в Думу кандидатуру Примакова и его надо уговорить. Он должен согласиться. Вот так закончился этот кризис».

Думая о том, как поразительно быстро власть умудрилась разбазарить весь политический ресурс, образовавшийся после победы Ельцина на выборах 1996 года, волей-неволей вспоминаешь про здоровье Бориса Николаевича. Хотя, сегодня, разумеется, можно только гадать, как в это время разворачивались бы события в России, будь Ельцин способен реально контролировать ситуацию. Но об одном можно говорить уверенно: команда, которой он эту задачу поручил, с ней не справилась совершенно.

Все преддефолтные месяцы власть сдавала позицию за позицией. И хотя в конечном итоге Кремлю с третьего раза удалось протащить на пост премьер-министра тридцатипятилетнего Сергея Кириенко (спустя полгода Ельцин уже не решится на тот же самый фокус с кандидатурой Черномырдина), очень скоро стало понятно, что Сергей Владиленович не тянет. Социально-экономический кризис разрастался, задолженности по зарплатам и пенсиям росли, шахтеры оккупировали Горбатый мост перед Белым домом, а когда возникла необходимость в компетентном переговорщике с МВФ, выяснилось, что в правительстве такого человека нет. Борис Ельцин в очередной раз был вынужден обратиться за помощью к Чубайсу и назначил его спецпредставителем президента.

В книге «Президентский марафон» Ельцин следующим образом выскажется о правительстве Кириенко: «Менеджерское, технократическое правительство Кириенко не имело никакого политического ресурса (проще говоря, доверия, влияния на общество). Не могло договориться ни с Думой, ни с профсоюзами, которые устроили нам "рельсовую войну", ни с деловой элитой. И при этом для проведения в жизнь своего жесткого курса ему была необходима полная, абсолютная поддержка общества. Или беспрекословное подчинение! Ну не мог я пойти на чрезвычайное положение! Не те годы, не та эпоха. И Россия – это не Чили, не Аргентина».

А главным политическим событием начала 1998 года стала отставка Виктора Черномырдина с поста главы правительства, который он к тому времени занимал уже почти шесть лет. В книге «Президентский марафон» Ельцин, вспоминая то событие, напишет: «Главная сила Черномырдина – его уникальная способность к компромиссам. Но главный компромисс, между рыночными отношениями и советским директорским корпусом, себя исчерпал. Нужно двигаться дальше <…> Черномырдин не сможет удержать страну после моего ухода в 2000 году. Для этого нужен человек более сильный и молодой. Вот это соображение – главное».

Смею предположить, что в этом объяснении, которое было дано спустя несколько лет, присутствует изрядная доля лукавства. Выдвигая такую версию увольнения Черномырдина, Борис Николаевич говорит о «неслучайности» выбора Путина, о том, что именно эту «рокировочку» он задумал еще тогда. На самом деле причина была обратная. В то время Борису Березовскому удалось убедить и самого президента, и «семью» в том, что Виктор Черномырдин – оптимальный преемник. Потому что абсолютно надежен и не склонен к самостоятельным действиям и неожиданным политическим выкрутасам. Поэтому его надо выводить из-под удара. Экономическая ситуация ухудшалась чуть не ежедневно, и Березовский уже понимал, что масштабного кризиса избежать не удастся.

Главная проблема начала 1998 года – финансовая. Правительство вынуждено постоянно выходить за рамки бюджета, тратя чуть не в два раза больше поступлений от налогов и таможенных сборов. К тому же истек срок погашений государственных краткосрочных облигаций (ГКО), а валютных запасов ЦБ, который должен был еще поддерживать курс рубля, на всё не хватало. Над страной нависла огромная скала, позже названная «финансовой пирамидой ГКО». Задержки зарплат и пенсий стали повсеместным явлением, во многих регионах проходили акции протеста с требованием отставки уже не только