Око за око - А. Норди

шоссе Т-13 по пути из Рохмы. Двое пострадавших погибли на месте, еще одна жертва с переломами угодила в больницу.

— И что постановил суд? — спросил Крот, все это время с интересом слушавший Киру — в отличие от Вереса, который, казалось, погрузился в свои мысли.

Кира перелистнула страницу и, пробежав взглядом текст, ответила:

— Первичное медицинское освидетельствование Куверта проходило в частной клинике в Рохме, расположенной ближе всего к месту наезда. Лабораторные тесты, проведенные врачом-экспертом Самсоном Хостом, не обнаружили алкоголя в крови Филиппа Куверта. А его адвокат, Нестор Фебер, доказал, что пострадавшие переходили шоссе в неположенном месте, таким образом исключив непосредственную вину своего подзащитного. Филипп Куверт отделался денежной компенсацией, которую тот перечислил на счет единственной выжившей в наезде жертвы. Она же выступала и стороной обвинения.

— Таня Бартош, — зачитал Верес имя из файла, а затем сказал Кроту: — Откопай досье на нее.

Крот послушно кивнул и, отвернувшись к компьютеру, застучал толстыми пальцами по клавиатуре, в то время как Кира продолжила зачитывать информацию из файла о деле Филиппа Куверта:

— Согласно этим данным, при наезде, совершенном Кувертом, погибли родители Тани, Герман и Кристина Бартош. Девушка была их единственной дочерью. После аварии Таню госпитализировали в больницу, поэтому на судебное заседание она не явилась.

— Готово! — Крот хлопнул в ладоши, когда на мониторе появились фотографии девушки и короткое досье на нее. — Снимки сделали в больнице, куда поступила Таня, чтобы зафиксировать ее повреждения для суда. Вот ее лицо.

Крот увеличил одну из фотографий на весь экран. Кира и Верес прильнули ближе к монитору, рассматривая девушку. Кира по привычке, выработанной за время учебы в Академии, автоматически отметила наиболее запоминающиеся черты внешности: бледное осунувшееся лицо, окаймленное прямыми темными волосами, маленький, чуть вздернутый нос, тонкие губы с немного опущенными вниз уголками. Лицо девушки покрывали множественные ссадины и кровоподтеки: очевидно, ей здорово досталось, когда внедорожник сбил ее на шоссе вместе с родителями.

Но больше всего запоминались глаза Тани: глубоко посаженные под нахмуренными бровями, черные, глядящие будто сквозь пространство и прожигающие насквозь…

Кира непроизвольно передернулась и тайком посмотрела на Вереса: напарник тоже отвел взгляд от фотографии, словно не в силах выдержать негативную энергию, исходившую от глаз Тани Бартош.

— Ну и взгляд, — прокомментировал Крот, который тоже рассматривал фотографию. — Как будто она тебя не замечает, но при этом готова испепелить на месте.

— Вероятно, этим она и занимается, — тихо заметил Верес и отпрянул от монитора.

— Думаешь, она и есть наш криптоморф? — спросила Кира.

— Покажи другие фотографии, — вместо ответа сказал Верес, обратившись к Кроту.

Айтишник, щелкая мышкой, поочередно выводил на монитор остальные снимки из файла Тани Бартош. Кира поморщилась, рассматривая фотографии голой спины и задней поверхности шеи, покрытых синяками и кровоточащими ссадинами. Затем на экране появились снимки травмированных конечностей. Кира закусила нижнюю губу, представив себе ту боль, которую испытала Таня Бартош: судя по фотографиям, у девушки были сломаны правое предплечье и левое бедро, не считая множественных ушибов и гематом.

— Круто ей досталось, — потрясенно сказал Крот.

— Теперь выведи досье, — скомандовал Верес. После того, как фотографии на мониторе сменились строчками текста, он быстро зачитал: — Таня Бартош, восемнадцать лет. Единственная дочь Германа и Кристины Бартош. Студентка первого курса Политехнического университета. Интересы в суде представлял адвокат, назначенный государством.

— Как и все адвокаты, назначенные государством, он наверняка сделал свою работу спустя рукава, — заметила Кира. — Нестор Фебер, защищавший Филиппа Куверта, оказался более опытным и хитрым.

— Ты говоришь так, как будто Филипп Куверт действительно пьяным за рулем сбил семейство Бартош, а адвокат его отмазал, — упрекнул Верес. — Но экспертиза и суд постановили, что он не был пьян и не виноват в наезде, поскольку Таня Бартош и ее родители переходили шоссе в неположенном месте.

— Очевидно, сама Таня так не считает, — возразила Кира, указав Вересу на распечатки дела. — В своем письменном обращении к суду она утверждает, что Филипп Куверт вышел пьяным из машины после того, как сбил ее вместе с родителями. Но когда суд фактически не нашел вины Куверта в наезде на семейство Бартош, Таня заявила, что он подкупил врача, проводившего освидетельствование.

Верес задумчиво потер подбородок, а затем спросил у Крота:

— А что стало с деньгами, которые Таня получила от Филиппа Куверта в качестве компенсации?

Крот застучал по клавиатуре. Спустя несколько секунд он вывел на экран данные о банковском счете Тани Бартош.

— Часть средств ушла на оплату лечения Тани в клинике, — сообщил Крот, изучая столбики с цифрами. — Оставшиеся деньги Таня перечислила на счет питомника для собак-поводырей.

Верес обменялся удивленным взглядом с Кирой.

— Итак, у нас есть подозреваемая, — сообщил он, поднимаясь с места. — Есть мотив: месть за убитых родителей.

Кира поднялась следом, бросив на стол распечатки с делом Филиппа Куверта:

— И есть следующая жертва.

Глава 14

На востоке небо над лесом, протянувшимся вдоль шоссе Т-13, посветлело: густая чернота ночи сменилась бархатной синевой. Вместе с рассветом зарождался новый день. Затянутое дымкой тусклое солнце, медленно поднимавшееся над деревьями, было теперь единственным источником света: фонарные столбы больше не озаряли путь автомобилей в этой части шоссе, протянувшейся сквозь дремучий ельник.

Таня, сидевшая на пассажирском месте в кабине фургона, искоса взглянула на водителя. Теперь в предрассветных сумерках она наконец-то смогла получше разглядеть его широкое обветренное лицо с рыжими усами. Голову с длинными засаленными волосами венчала поношенная бейсболка с криво согнутым козырьком.

— Меня зовут Антип, — представился водитель, раскрыв в противной улыбке рот с пожелтевшими зубами: очевидно, он много курил.

— Таня, — буркнула девушка, отвернувшись к боковому окну.

За стеклом мелькал унылый пейзаж: густо поросшие деревья превратились в размазанную темную полосу на фоне пепельно-серого неба. Набежали облака, скрыв рассветное солнце: утро было хмурым, враждебным и мрачным — под стать настроению Тани.

Антип, казалось, не обратил никакого внимания на неразговорчивость попутчицы. Посматривая то на дорогу, то на Таню, он сообщил:

— Хорошо, что я тебя встретил, а то одному совсем скучно ехать. Я же по этому шоссе мотаюсь по два, а то и три раза в день, шесть дней в неделю: занимаюсь перевозкой грузов в Рохму и обратно. Устаю