На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем - Роман Кржнарик

внешние легкие: взрослое дерево может обеспечить дневной запас кислорода для четырех человек, в то время как 3,1 трлн деревьев по всему миру поглощают около трети углекислого газа, который мы производим в год[74]. Но помимо значения для поддержания жизни, можно воспринимать деревья как медленные часы, не только отсчитывающие годы нарастающими годичными кольцами, но и меняющиеся в зависимости от времени года. По словам писателя Ричарда Пауэрса, деревья учат нас «жизни со скоростью роста дерева»[75]. Искусство долгосрочного мышления может заключаться в способности мыслить в соответствии с временной шкалой деревьев, в масштабе сотен и тысяч лет, открывая наш разум глубинам времени.

Конечно, универсального рецепта соприкосновения с глубоким временем не существует. Такое переживание нельзя ни купить, ни заказать, но с помощью несложных действий вроде ежемесячного паломничества к дереву-долгожителю (желательно еще живому) мы можем получить нужное впечатление. При этом имеет смысл выключить на день телефон, чтобы спокойно посидеть под раскидистыми ветвями, не испытывая соблазна сделать селфи. Как шутливо советовал дзэн-буддийский монах Тит Нат Хан: «Не делай ничего – просто посиди»[76]. Лишь в тишине, в состоянии спокойного восхищения, мы можем почувствовать, как сквозь нас текут эоны.

Воскрешение круговорота

История не пощадила глубокое время. Его открытие совпало с началом промышленной революции и доминирования краткосрочного мышления, и с тех пор благодаря нарастающим скоростям цифровой культуры конкуренция только усилилась. В ходе последних двух столетий фабричные часы и iPhone одержали победу над молотком геолога и телескопом звездочета. Фондовый рынок не реагирует на усилия ученых и художников, ратующих за мышление в космическом масштабе, а большинство политиков считают планирование даже на три или четыре десятилетия вперед никчемной утопией.

Тем не менее подобно тому, как за прошедшие столетия наши этические представления расширились от заботы о ближайших родственниках и членах племени до таких идеалов, как всеобщие права человека и права животных, могут расшириться и представления о времени. С помощью искусства, метафор и личного опыта мы можем начать постигать глубокое время.

Некоторые сомневаются в необходимости этого, утверждая, что постижение глубокого времени вызывает апатию: мол, зачем думать о проблемах мира, когда человеческое существование лишь мгновение по сравнению с необъятной космической историей и мы – не более чем звездная пыль?

Но все обстоит с точностью до наоборот: глубокое время направляет нас к цели, а не создает ощущение тщетности бытия. Оно придает навязчивой сиюминутности современного мира жизненно важную перспективу, уводя внимание от последнего твита и ближайшего дедлайна в сторону более широкой картины. Благодаря ему становится проще увидеть последствия наших действий для отдаленного будущего, например понять, куда искусственный интеллект или синтетическая биология могут в итоге привести наш вид. Оно возвращает в нашу жизнь циклическое время, давая возможность оценить такие природные явления, как углеродный цикл, продолжительность которого измеряется тысячелетиями и определяет судьбу жизни на Земле. Глубокое время помогает нам позиционировать себя в грандиозном планетарном шоу под названием «Жизнь», осознать, что мы являемся частью цепи существования и не вправе ее разрывать, безрассудно разрушая экосистемы, от которых зависит все живое.

Начать путешествие в глубокое время не только можно, но и совсем просто – с помощью одного упражнения, идея которого подсказана фондом Long Now Foundation. Все, что нужно для его выполнения, – это ставить ноль перед годом каждый раз, когда мы пишем какую-нибудь дату. Например, я пишу эту книгу в 02019 г. Всего одна цифра, своей формой символизирующая круговороты, о которых говорил индейский вождь Черный Лось, позволяет нам представить будущее на десятки тысяч лет вперед.

4

Философия наследия

Как оставить хорошие воспоминания о себе?

Будут ли грядущие поколения говорить о мудрости предков так же, как и мы? Если мы хотим стать хорошими предками, нужно показать потомкам, как мы совладали с этой эпохой больших перемен и кризисов.

Джонас Солк[77]

Какую память мы оставим людям будущего? Этот вопрос затрагивает самую суть человеческого бытия, пробуждая сильное желание оставить после себя наследие и тем самым бросить вызов смерти. Более полувека психологических исследований показывает, что это почти универсальное для всех стремление возникает, когда мы вступаем в период зрелости[78]. Большинство людей надеются, что их действия так или иначе отразятся на будущем и след, оставленный ими при жизни, не исчезнет после физической смерти. Мало кто хочет, чтобы о нем забыли навсегда.

Но формы наследия могут быть очень разными. Кто-то понимает наследие с эгоцентрической позиции, надеясь, что его будут помнить и прославлять за личные достижения. Таким был подход Александра Македонского, статуи которого воздвигались по всей империи, включая священную для древних греков Олимпию. Наследие, к которому он стремился, заключалось в превознесении своих героических деяний и блестящих побед и почитании подобно богу – желание не удивительное для того, кто утверждал, что является прямым потомком Зевса. Сегодняшние олигархи, которые с помощью благотворительности добиваются, чтобы в их честь называли здания, стадионы и залы музеев, преследуют цели того же рода.

Более распространен семейный формат наследия, передаваемого по завещанию детям, внукам и прочим родственникам, как правило, в виде денег, имущества или семейных реликвий. Именно такой вариант наследия преобладает среди аристократов, желающих сохранить родовые имения, и иммигрантов первого поколения – таких, как мой отец, польский беженец, перебравшийся в Австралию после Второй мировой войны, – которые очень много работают в надежде оставить детям достаточно денег и обеспечить им больше возможностей в жизни, чем было у них самих. Для многих не так важно оставить материальное наследство, как передать свои ценности и культуру, будь то религиозные убеждения, родной язык или семейные традиции.

Однако если мы действительно хотим стать хорошими предками, нам нужно расширить свои представления о наследии и рассматривать его не только как путь к личной славе или нотариальное завещание, но и как практику повседневной жизни, которая принесет пользу всем людям будущего. В основе такой практики лежит трансцендентная философия наследия – стремление к тому, чтобы о нас помнили поколения потомков, которые придут сюда завтра, которые мы не увидим. Эту форму долгосрочного мышления можно культивировать с помощью трех подходов: осознания собственной смертности, даров следующим поколениям и мудрости вакапапа.

Осознание собственной смертности

Что мы знаем о желании и готовности живущих оставить трансцендентное наследие совершенно незнакомым людям? Один из способов найти ответ на этот вопрос – изучить статистику «наследственных даров», когда люди завещают деньги на благотворительные цели. Данные, на первый взгляд, впечатляющие: в США размер таких пожертвований в 2018 г. составил более $40 млрд, а в Великобритании