Говори - Лори Андерсон

Я:

— Кто?

Хизер (сейчас смеется, но я продолжаю держать лак для ногтей):

— Ты, глупая. Ты рисуешь лучше, чем я, и у тебя достаточно времени. Пожалуйста, скажи, что ты сделаешь это! Возможно, они попросят тебя тоже присоединиться, когда увидят, как ты талантлива! Пожалуйста, пожалуйста, крем из взбитых сливок, крошеные орехи и вишенку сверху, пожалуйста! Если я испорчу это, я знаю — они занесут меня в черный список, и потом я никогда не стану частью какой-либо из хороших групп.

Как я могу сказать нет?

Мертвые лягушки

Наши занятия по биологии переходят от фруктов к лягушкам. Мы планировали лягушачий раздел занятий на апрель, но лягушачья компания доставила наших жертв 14 января. Соленые лягушки имеют свойство исчезать из кладовой, поэтому сегодня мисс Кин вооружила нас ножами и и сказала, чтобы мы постарались удержаться от рвоты. Дэвид Петракис, Мой Партнер По Лабораторным, в трепете — наконец-то анатомия.

Вот список для заучивания. Скакательная кость соединяется с прыгательной костью, реберная кость соединяется с мухоловной костью. Он всерьез говорит о том, чтобы носить те маски, которые одевают доктора, когда мы будем «оперировать». Он считает, что это будет хорошая практика.

Кабинет не пахнет как яблоко. Он пахнет, как лягушачий сок, что-то среднее между домом престарелых и картофельным салатом. Задний Ряд уделяет внимание. Резать мертвых лягушек — круто. Наша лягушка лежит на спине. Ожидает, что придет принц и принцессирует ее поцелуем? Я стою над ней с ножом. Голос мисс Кин выцветает до комариного нытья. Мое горло сжимается спазмом. Трудно дышать. Я передвигаю руку, чтобы удержаться за стол. Дэвид прикалывает лягушачьи руки к препарировальному столику. Он расправляет ее лягушачьи ноги и прикалывает ее лягушачьи ступни.

Я должна вскрыть ей брюшко. Она не говорит ни слова. Она уже мертва. У меня в животе зарождается вопль — я могу почувствовать разрез, обонять грязь, листья в моих волосах.

Я не помню, как потеряла сознание. Дэвид говорит, что падая, я ударилась головой о край стола. Медсестра звонит моей маме, поскольку мне нужно наложить швы. Доктор светит ярким светом на дно моих глаз. Может ли она прочесть мысли, скрытые там? Если может, что она сделает? Позвонит в полицию? Отправит меня в сумасшедший дом? Хочу ли я этого? Я просто хочу спать. Все мое старание не говорить об этом, заглушить память — для того, чтобы это ушло. Оно не уходит. Мне нужна мозговая хирургия, чтобы вырезать это из моей головы. Может мне нужно подождать, пока Дэвид Петракис не станет доктором, и позволить ему сделать это.

Образцовый гражданин

Хизер получила работу модели в универмаге в торговом центре. Она говорит, что покупала носки со своей мамой через неделю после того, как ей сняли скобки и одна леди спросила не модель ли она. Я подозреваю, что к этому имеет какое-то отношение тот факт, что ее отец работает в управляющей компании торгового центра.

Работа моделью полностью окупает главные пункты Март. Они все хотят быть Новым Лучшим Другом Хизер. Но она просит меня пойти с ней на фотосессию в купальнике. Я думаю она боится сделать ошибку при них. Нас отвозит мама Хизер. Она спрашивает, хочу ли я быть моделью. Хизер говорит, что я слишком застенчивая. Я вижу как глаза ее мамы наблюдают за мной в зеркало заднего вида и прикрываю свой рот пальцами. В этом маленьком прямоугольном зеркале струпья на моих губах особенно очевидны.

Конечно, я хочу быть моделью. Я хочу накрасить свои веки золотым. Я видела такое на крышке магазинной коробки, и это выглядело удивительно — превращало модель в сексуальную незнакомку, на которую каждый мог смотреть, но никто — прикоснуться. Я слишком люблю чизбургеры, чтоб быть моделью. Хизер прекратила есть и жалуется на задержку жидкости в организме. Ей бы следовало переживать о задержке мозга, ее диета уничтожает ее серое вещество. Когда она проверяла в последний раз, то носила размер один с половиной, а сейчас должна перейти на размер один. Фотосессия проходит в здании, достаточно холодном, чтобы хранить лед.

Хизер выглядит как наша индейка на День благодарения, одетая в голубое бикини. Пупырышки ее гусиной кожи больше, чем ее сиськи. Я одета в свою лыжную куртку и шерстяной свитер. Фотограф включает радио и начинает распоряжаться девушками вокруг. Хизер полностью входит в это. Она откидывает голову назад, пристально смотрит в камеру, сверкает зубами.

Фотограф приговаривает:

— Сексуально, сексуально, очень мило. Смотри сюда. Сексуально, думай о пляже, думай о парнях.

Это наводит на меня жуть. Хизер чихает посередине группового позирования и ее мама бежит к ней с бумажными носовыми платками. Это должно быть зафиксировано. Мое горло убивает меня. Я хочу дремать.

Я не купила золотые тени для век, но я подхватываю бутылочку лака для ногтей «Черная смерть». Он мрачный, с волнистыми красными линиями. Мои ногти обкусаны до крови, так что это будет смотреться естественно. Я должна подобрать соответствующую рубашку. Что-нибудь туберкулезно-серое.

Смерть по вине алгебры

Мистер Стетмен не сдастся. Он непреклонен в стремлении доказать всем и каждому, что алгебра — это то, чем мы будем пользоваться всю нашу оставшуюся жизнь. Если он преуспеет в этом, я полагаю, они должны дать ему Премию Учителя Столетия и двухнедельные каникулы на Гавайях, оплатив все расходы.

Каждый день он приходит в класс с новым Применением В Реальной Жизни. Это даже мило, как он сильно заботится об алгебре и своих учениках, желая свести их вместе. Он словно дедушка, который хочет удержать вместе двух маленьких детишек, из которых, как он наверняка знает, могла бы получиться замечательная пара. Вот только у детишек нет ничего общего и они ненавидят друг друга.

Сегодняшнее Применение относится к тому, как разобраться с покупкой гуппи в зоомагазине и рассчитать, сколько гуппи вы должны были бы вывести, если хотите войти в гуппи-бизнес. Как только гуппи превращаются в иксы и игреки, мое понимание скрывается в тумане. Урок заканчивается дебатами между борцами за права животных, которые говорят, что аморально присваивать рыбок, и энергичными капиталистами, которые знают множество лучших способов делать деньги, нежели инвестировать их в рыб, которые сжирают свой молодняк. Я смотрю, как снаружи падает снег.

Работа словами

Волосатик истязает нас эссе. Неужели учителя английского проводят каникулы, придумывая такие штуки?

Первое эссе в этом семестре было никчемным: «Почему Америка прекрасна» на пятьсот слов. Она дала нам три недели. Только Тиффани Уилсон вернула его вовремя. Но домашнее задание не было полным провалом — Волосатик руководит театральным кружком и она завербовала нескольких новых членов, основываясь на их представлениях на тему необходимости отсрочки.

У нее извращенное чувство юмора, и чокнутый косметолог. Следующее эссе, как предполагалось, должно было быть беллетристическим: «Самое Лучшее Оправдание По Невыполненному Домашнему Заданию На Все Времена», на пять сотен слов. У нас была одна ночь. Никто не опоздал со сдачей.

Но сейчас Волосатик в ударе. «Как бы я изменил среднюю школу», «Снижение возрастного лимита на вождение до 14 лет», «Идеальная работа». Ее темы забавные, но она продолжает гнать их одну за другой. Сначала она уничтожила наш дух тем, что завалила нас такой работой, на которую мы не могли даже пожаловаться, потому что темы были вроде тех, на которые мы говорим каждый день. Недавно она начала украдкой вводить грамматику (я вздрогнула) в класс. Однажды мы работали над временами глаголов: «Я путешествую по интернету», «Я путешествовал по интернету», «Я долго занимался путешествием по интернету». Затем эпитеты. Лучше ли сказать «Николь ударила меня по голове старой палкой для лакросса», или «Николь ударила меня по голове желтой как блевотина, кривой, в пятнах крови палкой для лакросса»? Она даже пыталась учить нас разнице между активным залогом — «Я слопал печенюшки» — и пассивным — «Печенюшки были слопаны».

Слова — тяжелая работа. Я надеюсь, они пошлют Волосатика на конференцию или что-то вроде того. Я готова помочь с оплатой замены.

Называю монстра

Я работала над плакатами Хизер около двух недель. Я пыталась рисовать их в художественном классе, но там слишком много людей смотрели на меня. В моей каморке тихо и приятно пахнет маркерами. ВЫБРОСИ БАНКУ, СПАСИ ЖИЗНЬ. Хизер сказала мне быть прямой. Это единственный способ получить то, что мы хотим. Я изображаю на плакате баскетболистов, забрасывающих банки в кольцо. Они демонстрируют очень хорошую форму.

У Хизер очередная работа моделью. Одежда для тенниса, я полагаю. Она просит меня развесить плакаты за нее. Я на самом деле и не возражаю. Хорошо, что ребята видят, как я делаю что-то хорошее. Может помочь моей репутации. Я вешаю плакат снаружи механической мастерской, когда ОНО подкрадывается. Маленькие кусочки металла рассекают по моим венам. ОНО шепчет мне. «Первогодка». Вот что ОНО шепчет.