Жажда Жизни (СИ) - "Paulinet"

Ноздри Тео дернулись. Он продолжал улыбаться уже с плохо скрываемым бешенством.

— Грейнджер, поверь мне я знаю такие элементы твоей биографии, о которых не догадываешься ты сама. — он спустился еще на ступеньку. Гермиона сделала шаг назад, чемодан жалобно скрипнул.

— Если твоя собственная жизнь так скучна, то можешь продолжать следить за моей. — она вскинула голову так, что он мог увидеть идеально очерченный треугольник кончика носа и контур губ без пигмента. — Я никогда не хотела общаться с тобой близко, но сегодня ты почему-то решил, что имеешь право на агрессию по отношению ко мне. — ее губы дрогнули. — Счастливо оставаться.

Гермиона встряхнула кудряшками и развернулась к нему прямой спиной. Она была уверена, что сможет дойти до двери с идеальной осанкой, а расплачется уже у выхода из подземелий. О, как он ее бесил. Этот бесстыжий нахал, уверенный в том, что слабых можно обижать, но сам становившийся еще большим слабаком среди равных по силе.

Внутри Тео все закипело. Глупая, высокомерная девчонка, которая просто издевается над ним! Она дала Малфою повод унизить его, Тео до сих пор не имел малейшего понятия о том, что произошло между ними на вечеринке. Драко с высокомерной ухмылкой мог манипулировать им лишь потому, что Тео не знал что-то об их отношениях с Гермионой. Грейнджер, которая бегала от него, а сейчас откровенно грубила, позволила Малфою сделать с собой что-то! Тео затопила ревность, злобной змеей обвившаяся вокруг сердца.

Гермиона сама виновата во всем! Она всегда вела себя, не считаясь ни с установленными фамильными традициями порядками, ни с чувствами тех, кто любил ее. Тео представился Драко, который своими большими лапищами заграбастал ее худую спину в объятия и просунул свой отвратительный язык ей в рот. И эта шлюха не была против! Она улыбалась.

Тео заморгал. Блядская Грейнджер. Она не должна себя вести так. Ему и в голову не приходило обвинить в чем-либо Драко, он винил лишь вертихвостку, которая нарочно моргала своими глазищами с густыми ресницами и вертела маленьким тельцем в черной облегающей одежде.

Он сам не понял, как оказался рядом.

Тео схватил ее за плечи и дернул на себя. От неожиданности Гермиона выпустила ручку тяжелого чемодана, который грохнулся о камень и неуклюже развалился. Его тонкие длинные пальцы обхватили ее талию там, где заканчивалась ткань кофты, но не начиналась кожа брюк. Ощутив чужие руки на себе, Гермиона скривилась и начала извиваться.

Изначально она стояла к нему спиной, отчего Нотту пришлось развернуть ее, и медовые кудри рассыпались во все стороны. Его тонкие грубые губы прикоснулись к ее. Гермиона начала извиваться сильнее, ее пальцы зацепились за край белой рубашки Тео, и та с треском разошлась. Он буквально засмеялся в этот поцелуй.

Мерлин, это было прекрасно. Грейнджер была такой крошечной, свежей и налитой, что этот поцелуй можно было сопоставить со вкусом сочного летнего персика, после первого укуса которого начинает обильно течь свежий сладчайший терпкий сок из порванной нежной шероховатой треснувшей кожицы. От нее восхитительно пахло медом, пряностями и каким-то уютом. Он попытался углубить их поцелуй.

Вместо этого он почувствовал сильнейший удар под челюсть. Грейнджер скинула его руки и, задыхаясь, высвободилась из них. Голову Тео мотнуло в сторону. Он не чувствовал линии правой челюсти.

— Нотт, ты видимо не понимаешь по-хорошему! — ее грудь бурно вздымалась. Она вытерла губы с ожесточением рукавом, буквально отплевываясь. — Не подходи ко мне!

Она в три шага подбежала к выходу из гостиной, не поднимая чемодана, который сломанной махиной лежал посреди комнаты.

***

— Нет!

Джин Грейнджер подняла укоризненный взгляд на дочь. Взгляд Гермионы уперся в отца с негодованием, а ее звонкий серебряный голосочек разрезал тишину комнаты. Они обедали в пышной западной зале замка, чопорно освещенной закатными кровавыми лучами.

— Папа, скажи дедушке, что это бред!

Старый Грейнджер сидел по правую руку от своего сына, выражая высочайшую степень мудрости. Рядом с ним стоял графин с огневиски и маленький хрустальный бокальчик.

— Гермиона, не нервничай, я сказал, что подобные решения ты будешь принимать сама, никто не в праве принудить тебя к замужеству. — Венделл опустил серебряные приборы на стол. Гермиона с негодованием пнула пуддинг вилкой.

— Почему вы вообще ведете такие разговоры! Это моя жизнь, я сама разберусь…

— Гермиона, на полтона ниже. — голос деда прозвучал властно. Гермиона яростно отшвырнула вилку.

— Дедушка, ты шутишь? Ты заключаешь там какие-то идиотские помолвки с отцом человека, которого я ненавижу, пока у меня убивают лучшего друга, а в мире творится Мерлин знает что! — она подскочила и скинула с колен открахмаленную салфетку.

— Я все еще призываю тебя успокоиться. — мрачно проговорил дед, его пальцы с массивными драгоценными перстнями застучали по столу. — Я запрещал тебе водиться с Гарри Поттером, но ты…

— Я сама могу выбрать себе друзей и парня, без твоего совета! — воскрикнула Гермиона, и черные идеальные брови дугами сошлись на переносице.

Дед стукнул кулаком по столу и тыквенный сок в серебряных бокалах заплескался.

— Пока я жив, ты не будешь позорить Дом Грейнджеров!

— Отец… — взмолился Венделл, Джин отчаянно посмотрела на Гермиону, словно умоляя пропустить его слова мимо ушей. Гермиона вскочила из-за стола и вспыхнула.

— Я никого не позорю, а ты всегда выступал на стороне этого уро… — Гермиона замолчала, прислонив ко рту сложенные ладони. Тема взглядов старого Грейнджера всегда была табуированной в их семье. Политику старались не затрагивать при нем, тем более избегая этой мрачной темы.

Установилось гробовое молчание, замерли даже эльфы, обслуживающие их. Лишь старинные часы тихо тикали сложным механизмом в углу.

Тик-так. Ток.

Старик молчал. Закатные лучи солнца поигрывали на его перстнях яркими бликами. Венделл переглянулся с женой.

— Отец, прости Гермиону, она переживают потерю близкого друга. Не следует вести сейчас темы, которые и так не должны иметь планов реализации. — его кустистые брови нахмурились, следя за мимикой отца. Тот был непроницаем, словно золотая маска фараона. Морщины старика подергивались.

— Полегче, мисс! — наконец воскликнул он, проигнорировав слова сына. — Если вы думаете, что живете в воздушном замке, то смею вас заверить, это время прошло. Вас ждет новая и гораздо более болезненная действительность, подкрепленная истинными традициями чистокровных волшебников, где дети не смеют перечить отцам, а жены подчиняются мужьям!

Гермиона скривилась, следя за тем как дергается большой морщинистый длинный нос деда, похожий на огромный гриб.

— Да, я выступаю на стороне справедливости. — продолжил дед. — Для меня не приемлем тот хаос, в который погрузило нашу страну коррупционное грязнокровое Министерство. Вернулся тот, кто положит конец нашим страданиям и отомстит за наших предков магглам. Я поддерживаю его так, как поддерживал всегда. Что же касается вас, мисс, — он кивнул Гермионе. — и вас, сэр, — он кивнул Венделлу. — то время ваших хотелок истекло. Вы можете не слушать деда, издеваться над его словами, но справедливость рано или поздно восторжествует, потому что к власти вернулся великий человек!

Старик опрокинул бокал с огневиски. В морщинистых уголках глаз выступили слезы.

— Твой брак с Теодором — великое благословение для нашей фамилии, которая соединится с чистокроным деревом 28. Я верю в то, что он состоится!

Гермиона топнула ногой и посмотрела на деда в бешенстве.

— В таком случае, я объявляю голодовку и не выйду из своей комнаты!

— Гермиона! — взмолился Венеделл, но дочь выбежала из комнаты, хлопнув дверью так, что разноцветные витражи стекол задрожали. Он растерянно посмотрел на отца. Тот напыщенным индюком наливал себе новый бокал.

Венделл покачал головой, наблюдая за Уилли, убиравшем за Гермионой блюдо с десертом.