Принесенный ветром - Марина Серова

– Значит, он тебя называет «рыбка моя»? – спросила я.

Она удивленно на меня посмотрела и пояснила:

– Да, так он меня зовет, даже когда чем-то недоволен. Он очень ласковый.

Рыбка моя? Очень мило. Неужели парень подсыпал Ниночке что-то в шампанское? С чего бы это она так быстро отрубилась, а потом проснулась с дикой головной болью?

– Вы пили только шампанское? Может, еще что-то было? Коньяк, вино, водка?

– Нет, больше ничего не было.

– Одна бутылка была?

– Да.

– Как он выглядит, твой парень?

Нина улыбнулась мечтательно и принялась описывать Рому. Как я и ожидала, он оказался высоким красавцем. Вылитый Роберт Паттинсон, по мнению Ниночки. Только блондин, в отличие от кумира всех девушек планеты. Глаза? Глаза изумительные, карие.

– Может, у него особые приметы какие-нибудь есть? Ну, там, татуировка какая или шрам на видном месте.

Но ни татуировок, ни шрамов Нина у своего возлюбленного не приметила. А жаль. Высокого красивого парня, похожего на Роберта Паттинсона, мне придется искать до морковкина заговенья.

– Где ты с ним познакомилась? – с надеждой спросила я.

– На улице. Он сам ко мне подошел.

– Ты была с кем-то из подруг?

– Нет, одна. Шла с работы вечером, он подошел и сказал: «Девушка, давайте я вас провожу, такая темень вокруг».

А жаль! Лучше бы она познакомилась с ним в какой-нибудь компании. Тогда был бы шанс этого парня найти.

В замочной скважине заскрежетал ключ. Дверь открылась, и полицейский, который впустил меня сюда час назад, объявил, что наше время истекло. Прощаясь со мной, Ниночка изо всех сил старалась не заплакать.

Не успела я сесть в машину и завести двигатель, как в моей сумке заверещал мобильник. Звонила Ольга.

– Привет, Тань, ты сейчас где?

– В машине, домой еду. Ты уже вернулась из Москвы?

– Ага. Слушай, давай заворачивай ко мне, разговор есть.

Голос у нее был очень напряженный и как будто недовольный. С чего бы это? А-а, понятно: с Виталиком вышел облом. Не выпустила его из своих мягких лапок московская штучка. Или он сам не захотел возвращаться в Тарасов. Потому-то Ольга и злится.

Но я ошиблась. Нет, с Виталиком и в самом деле получился полный облом, но дело было не только в нем. Все оказалось гораздо неприятнее.

Я сидела в стильной Ольгиной кухне и смотрела, как она варит кофе. Судя по кислому виду и странным взглядам, которые она на меня время от времени бросала, настроение у нее было омерзительным. Так как она молчала, я решила начать разговор сама:

– Ты так неожиданно позвонила, Оля, что я только сейчас вспомнила про интервью. Твой диктофон у меня дома. И фотки тоже, и удостоверение твое. Есть еще список гостей, мне его дал секретарь Жучкина. Но знаешь, интервью вышло скомканным, так уж получилось. Но я думаю, ты и сама что-нибудь сочинишь.

Ольга только рукой махнула:

– Да какая теперь, блин, разница, Таня! Теперь меня уж точно с работы выгонят. Подвела ты меня под монастырь.

Я не верила своим ушам. Это я-то, девушка добрая и мягкосердечная, которая поддалась на Ольгины уговоры и поехала в логово олигарха, вместо того чтобы лететь в экзотический рай? Да если бы не Ольга, я бы сейчас лежала на теплом песочке у моря! Тянула бы через соломинку экзотический коктейль и радовалась жизни!

Я терялась в догадках.

– Не понимаю я тебя, Оль. В чем дело-то?

А дело было всего-навсего в том, что из дома Жучкина увели одну из его картин. И Ольгу, которая отдала мне свое журналистское удостоверение, вызвали в полицию для дачи показаний (конечно, не только одну ее вызывали, но от этого пилюля слаще не стала). И, дрожа как осиновый лист, она туда поехала. Не могла же она сказать: «Не было меня у Жучкина, это все Таня Иванова. Я одолжила ей свое журналистское удостоверение. Вот с Тани и спрашивайте, а я тут ни при чем». От ужаса она даже про своего драгоценного Виталика забыла.

– А что Виталик, Оль? – спросила я.

– Да ну его, козла! Думаешь, я его видела? Думаешь, поговорила с ним?

– А разве нет?

– Этот подлец, этот трус сбежал! Я его искала по всему издательству, бегала как… как… – она никак не могла подобрать подходящее слово, и я подсказала:

– Как мадам Грицацуева, да?

Ольга вытаращила на меня глазищи и с обидой произнесла:

– Почему Грицацуева, Тань? Разве я похожа на мадам Грицацуеву?!

– Вообще-то нет. Но ситуация похожая. Помнишь, как в фильме она за Бендером по редакции гонялась?

– Не помню и помнить не хочу, – отрезала Ольга. – Эта шкура…

– Бендер?

Ольга досадливо поморщилась:

– Да Виталик, черт возьми! Спрятался и прислал вместо себя свою гусыню. Видела бы ты ее! Не понимаю, как можно было польстится на такую?

– Да, Оль, я тоже не понимаю. Где ты и где эта гусыня, – поддакнула я, хотя гусыни той и в глаза не видела. – И что, так и не вышел Виталик с тобой поговорить?

– Больше не произноси при мне этого имени! Боже, какая же я дура! Зачем поехала? Лучше бы дома сидела да к Жучкину пошла. Теперь затаскают менты!

– Думаешь, если бы ты поехала к Жучкину, картину бы не украли?

Ольга только плечами пожала. Я спросила:

– А что ты сказала полицейским?

– Что я им могла сказать? Не знаю ничего. У Жучкина была, интервью брала, потом ушла. Кстати, они спрашивали про моего… то есть твоего фотографа. Откуда ты его взяла, этого парня?

– Сам прибился, – и я чуть было не выложила историю нашего с Олегом знакомства, но вовремя сообразила: незачем Ольге знать про балкон. – Приехал в командировку из Красноярска делать репортаж про открытие балетной школы имени Айседоры Дункан. Вот и познакомились.

– Он еще здесь, в Тарасове?

– Нет, сегодня утром укатил, то есть улетел в свой Красноярск. А что?

– Может, это он картину-то и увел?

– Ну-у, скажешь тоже! Это очень приличный парень, даже не сомневайся. На телевидении работает. И зачем она ему, картина? Нет, я уверена, что здесь наши, тарасовские, потрудились. А кстати, что за картина? Лошадь, поди, какая-нибудь?

Ольга минуту-другую думала, потом неуверенно произнесла:

– В ментуре говорили что-то про медиков. Я была в расстроенных чувствах и не совсем поняла.

– Медичи. Портрет герцога Медичи, – догадалась я, недоумевая, кому понадобилось такое плохонькое полотно.

– Наверное, так, – согласилась Оля. – Ты, значит, ее видела, картину? И как? Впечатляет?

– Да ерунда, смотреть не на что! Темная, маленькая. Мужик на лошади, даже и не подумаешь, что герцог.

– Ой, что теперь будет, Тань, что будет, – снова заныла Олечка.

– Да ничего не будет, – утешила я. – Я этого Медичи не брала, ты, по понятным причинам, тоже. Не переживай, обойдется. У Жучкина этих картин – как грязи. Небось не обеднеет. И потом, она наверняка застрахована. Поищут-поищут и успокоятся. Все нормально, никого не убили, не зарезали.

– Ты думаешь?

– Уверена на все сто. Так что забудь про Медичи, да и про Виталика тоже.

– Да пошел он…

– И правильно! Все они козлы! А я завтра заброшу тебе диктофон, корочки твои, список гостей и фотки. И начинай ваять статью со спокойной совестью. Ну, я поехала.

– Да зачем я буду тебя напрягать, я и сама могу к тебе заехать и все забрать. Сегодня.

Вот уж чего тебе делать не следует, так это заезжать ко мне домой! Не ровен час, на Олега наткнешься, которого я успела «отправить» в Сибирь.

Немного подумав, я сказала:

– Очень удачно получается, у меня как раз сегодня встреча назначена в твоих краях. Буду ехать мимо и заброшу все. Ты ведь вечером дома будешь?

– Ага. Сейчас вещи разберу, ванну приму и буду отдыхать.

– Вот и договорились. Буду подъезжать, позвоню.

От Ольги я поехала к Кире, чтобы отдать ему адвокатскую ксиву и рассказать, как прошла встреча с Ниночкой.

Володька сидел у себя в кабинете и что-то писал. Увидев меня, он улыбнулся во всю пасть, отложил ручку и произнес:

– Ну, как успехи?

Я хлопнула адвокатскими корочками по столу со словами:

– Спасибо тебе, Володя, ты очень помог нам. Но пока особенно похвастаться нечем.

Стараясь ничего не упустить, я пересказала Володьке свою беседу с Ниной.

– Вот если бы я могла повозить Нину по окраине Трубного района…

– А смысл, Таня? В магазин она не заходила. Ну, узнает местность, и что дальше?

– Может, машину кто-нибудь из прохожих вспомнит? Тарасов – не пустыня безлюдная.

– А номер? Петрушина твоя ни номера, ни марки назвать не может. На редкость бестолковая девчонка!

– Вовсе нет, – вступилась я за Ниночку. – Любая другая на ее месте тоже не обратила бы внимания на номер, да и марку автомобиля далеко не каждая девочка назовет, если не разбирается. Зачем ей? Она же не догадывалась, во что это выльется.

– Похоже, она и сейчас не догадывается, – проворчал Киря. – Не спорю, ты большая мастерица по разгадыванию головоломок, Танюха, но здесь…